Рауль Мир-Хайдаров - Масть пиковая

Увидев широкий и полноводный арык, Парсегян остано­вил машину и вышел вместе с Сенатором, ему тоже следовало отмыть ручку пистолета от крови. Прокурор тщательно, с мы­лом, вымыл руки, лицо, отер с рубашки кровавый мазок от пи­столета охранника, причесался. Закончив туалет, он сказал:

– А пушку дарю тебе, ты давно искал оружие.

– Спасибо, надежная вещь, – поблагодарил Артем, он знал цену подарка.

– Ну теперь давай гони, небось нервничают ребята, пора и по домам, скоро им на работу.

Когда подъехали к районной прокуратуре в старом городе, угнанная Сергеем машина уже стояла там, и парни действи­тельно нервничали. Увидев, как из машины вышел Сенатор с дипломатом, они сразу повеселели, значит, операция удалась, о Кощее они как-то сразу и не вспомнили.

Миршаб, приехавший на тех же угнанных «Жигулях», до­жидался шефа в его кабинете, туда и ввалились они разом. Сухроб Ахмедович широким жестом метнул тяжелый дипло­мат на длинный полированный стол для совещаний, вплотную примыкавший к его старинному, двухтумбовому.

Прежде чем вскрыть кейс, он достал из недр своего гро­мадного стола начатую бутылку коньяка, налил себе на дно бо­кала, а остатки пустил по кругу, оставшееся пили прямо из горла, так велико было нетерпение, напряжение читалось на лицах. Хозяин кабинета жестом потребовал нож, и Артем, до­став кнопочную финку, срезал шнуры с сургучной печатью прокуратуры. Сенатор попытался улыбнуться и громко сказал:

– Раз, два, три! – И распахнул дипломат.

Сообщники невольно столкнулись лбами, дружно скло­нившись над кейсом. И вздох разочарования вырвался разом.

– Кощей схватил, видимо, не тот дипломат, – сказал Ар­тем и грязно выругался.

Акрамходжаев молча сидел, обхватив голову руками, большего отчаяния не удалось бы сыграть и Смоктуновскому. Салим, как всегда, проявлял выдержку. Погос готов был запла­кать.

– У меня столько долгов, я должен оплатить круиз, а за­втра мне еще обещали включить счетчик за карточный проиг­рыш. – Его положению завидовать не приходилось, каждый из присутствовавших здесь знал, что такое включенный счет­чик, он снится только в кошмарных снах.

– Наверное, там был еще один дипломат, сейф-то боль­шой, напольный, а я его не предупредил, Кощей не виноват, он свое сделал, да будет земля ему пухом, – прервал свое театральное молчание прокурор, потом, словно спохватившись, добавил: – Друзья, я виноват, я и беру ответственность на се­бя. Салим, открой мой сейф. – И, подойдя к Погосу, обнял за плечи. – Не горюй, парень, твоя беда поправима, отдашь дол­ги, не такие мы люди, чтобы бросать своих в беде.

Подойдя к распахнутому сейфу, прокурор достал три бан­ковские упаковки сторублевок – десять тысяч в каждой и бро­сил их на стол со словами:

– Вот ваша доля, ребята, вы свое дело сделали.

Вмиг повеселели лица у сообщников, а Беспалый обратил­ся к помощнику:

– Салим, нет ли еще бутылки, обмыть щедрый жест ше­фа?

Тот молча кивнул головой и скрылся у себя в кабинете. Через минуту он вернулся с двумя бутылками коньяка.

– Обидно, Наргиз осталась без подарка, – пожалел Ар­тем, разливая «Варцихи».

Прокурор небрежно захлопнул дипломат и с усмешкой, обращаясь к помощнику, сказал:

– А теперь, Салим, ты должен изучить документы и найти покупателей, но меньше чем за пятьдесят кусков не отдавай, иначе мы действительно погорим на тридцать тысяч. – И кейс снова исчез в сейфе.

Выпив, все заторопились домой, они спешили отдохнуть пару часов перед работой, а для прокурора с помощником дела еще не начинались. Как только сообщники уехали, они закры­ли прокуратуру и кинулись снова к сейфу.

– Дешево отделалась, я думал, выйдет гораздо дороже, – сказал Салим, доставая кейс обратно.

«Если бы ты знал, чем я заплатил за тайны этого дипло­мата!» – подумал прокурор, но даже однокашнику, старому другу, не стал говорить о двух убийствах, которые он совершил всего лишь час назад.

Прокурор сел за свой стол, а помощник, положив перед ним дипломат, намеревался примоститься рядом, как тот нео­жиданно проговорил:

– Дипломат мы должны вернуть хозяевам утром. – И, глянув на часы, продолжил: – Но владеть им мы будем еще целых четыре часа, так что ты не особенно рассиживайся…

– Отдать кейс? Зачем же мы рисковали? – растерянной спросил помощник, сегодняшнюю ночь он впервые так часто не понимал своего шефа.

– Не отдать мы не имеем права, из нас просто вытрясут души, сейчас они как раз над этим думают. Помнишь, в нача­ле второй части операции я сказал, что отступать не могу, нас не поймут и не простят, сейчас снова такая же ситуация. Люди, которым принадлежит кейс, так сильны, что нам с тобой и представить трудно, и для них наша с тобой жизнь – тьфу…

– Догадываюсь, я видел, Коста даже сломанный ведет себя как посланник аллаха на земле.

– Ну, хорошо, что наконец-то понял, с кем мы имеем дело, теперь слушай меня дальше. Мы вернем дипломат, отдадим Коста некоему Артуру Александровичу, по кличке Япо­нец, потому что приперты к стене, но тайной дипломата вла­деть будем.

– Как же будем, если ты собираешься его отдать? – опять ничего не понимая, спросил Миршаб. Хозяин кабинета терпе­ливо улыбнулся непонятливости помощника.

– Сейчас ты пойдешь к японскому ксероксу в подвале и будешь снимать копии со всех документов, что я тебе дам. А я прослушаю выборочно вот эти четыре кассеты, – он достал их из кейса, – и на скоростной записи перепишу их. Затем мы снова вложим документы и кассеты в дипломат, опечатаем и вернем хозяевам, которые мечутся сейчас, не зная, что пред­принять, хотя догадываются, что я как-то причастен к смерти прокурора Азларханова.

Пройдет время, забудется эта история, тот, кто допустил утечку информации, не станет предупреждать влиятельных людей, замешанных в деле, не в его интересах, тем более если документы вернулись к нему. А мы с тобой будем использо­вать материал по своему усмотрению, но теперь уже находясь внутри той влиятельной компании.

– Значит, Коста и дипломат наш вступительный взнос в тайный «масонский» орден, по существу правящий в крае?

– Наконец-то начал снова читать мои ходы наперед, – похвалил он товарища. – Выходят так, но боюсь, что наши партбаи обидятся за сравнение с масонами, но бог с ними. В руках у нас теперь тайна многих из них, и, умело распоряжа­ясь ею, где кнутом, где лаской, мы добьемся того, о чем я всег­да мечтал, – власти… А теперь, дорогой Салим, прервем слад­кие мечты – и за дело. Пожалуйста, принеси из своего кабине­та двухкассетный «Шарп», что конфисковали на прошлой не­деле, а сам иди в подвал, готовь ксерокс. Минут через десять я передам тебе первые документы.

Он достал бумаги, лежавшие наверху, они оказались расписками и странными ведомостями на зарплату, аккуратно вырезанными из бухгалтерских отчетов. Мельком пробежав страницу за страницей, Сенатор от удивления присвистнул, весьма любопытные фамилии фигурировали в ведомостях, особенно в стопке расписок, видимо, до сих пор тщательно оберегаемых от постороннего глаза.