Бретт Холлидэй - Обратный от­с­чет

– Если вы кончаете жизнь самоубийством, то страховая компания не выплатит деньги. Должен пройти хотя бы год,

– Как?

– Как правило два года.

– Ну вот, а он не мог ждать. Теперь я представляю себе ход его мысли и могу его понять. С моста то любой дурак может спрыгнуть. Ну что, пойдем к нему? Он все объяснит лучше, чем я.

– Подождите. Он убедил вас, что в самом деле спрятал на корабле ядерную бомбу?

– Я передаю вам его слова. Для нас это звучит дико, но он говорил абсолютно серьезно. Знаете, как говорят контрабандисты про свой товар? Вот и он так же: «Эта маленькая самодельная бомба лежит в бензобаке моего автомобиля».

– Бомба встроена в бензобак? – задумчиво спросил Шейн.

– Если вы хотите знать, видела ли я бомбу, то не видела. Она лежит в машине, машина на стоянке, а стоянка в трюме. Поэтому нам и требуется ваша помощь. Квентин считает, что дело зашло уже слишком далеко, но я с ним не согласна. Если мы сумеем извлечь бомбу, то ее можно будет выбросить за борт.

Шейн поскреб подбородок.

– «Бентли» – слишком заметная машина для контрабандиста,– сказал он.

– Господи, да ведь поэтому он и выбрал «бентли»! Поэтому он и поехал в Майами, а не в Нью-Йорк. Трансатлантические лайнеры заходят в Майами лишь раз или два в году, и какой контрабандист, если он в своем уме, воспользуется для своих целей автомобилем марки «бентли»? С бензобаком он тоже все продумал. В нем лишь пара галлонов бензина, но стрелка указывает на полный бак.

Эта маленькая деталь убедила Шейна.

– Забавно,– проворчал он.

– Еще бы. Когда вы поговорите с ним, вы поймете, что это за человек. Он начал играть в шахматы, когда ему исполнилось три года. Мистер Шейн, неужели вы не понимаете, что нам надо спешить!

– Ладно, пошли к нему в каюту. У меня такое ощущение, что этого гения не стоит оставлять одного.

Анна вскочила на ноги.

– Я убедила вас! Наконец-то!

– Я бы не сказал, что вы меня убедили,– сухо заметил Шейн.– Ядерная бомба в автомобиле…

Остановившись перед дверью каюты Литтла, Анна скрестила пальцы и прошептала:

– Ради всего святого, Квентин, не спи и будь трезвым. Она тихо постучала.

– Это ты, Анна? – спросил озабоченный мужской голос.

– Да, открывай.

Замок щелкнул, и дверь отворилась. Мужчина в бесформенной пижаме быстро взглянул на Анну, затем перевел взгляд на Шейна. Глаза за толстыми стеклами очков были живыми и умными.

– Это Майкл Шейн,– сказала Анна.– Он заинтересовался, но, думаю, все еще не верит.

Литтл протянул маленькую сухую ладонь.

– Вы понапрасну потеряете время, но все равно заходите,– сказал он.

– Я слышал, у нас на борту ядерная бомба? – спросил Шейн.

– О, не о чем беспокоиться. Она абсолютно безопасна. Литтл снял с кресла чемоданчик и жестом предложил Шейну сесть. Маленький физик двигался медленно и чересчур четко выговаривал слова, но в остальном не выказывал признаков опьянения. Шейн наблюдал за его лицом. Оно было покрыто сетью мелких морщин, особенно заметных возле глаз и у рта; под глазами залегли синие тени. Литтл вполне владел собой, но по некоторым неуловимым признакам Шейн понял, что он находится на грани нервного срыва.

– Боюсь, я не смогу предложить вам выпить,– сказал Литтл.– Я опустошил все свои запасы, но голова у меня на удивление ясная. Должно быть, очаровательная Анна сумела передать мне частичку своей воли к жизни. Должен сказать, общение подобного рода действует благотворно на нервную систему и нейтрализует действие алкоголя.

Он выбил трубку. Шейн следил за его движениями.

– Задавайте вопросы,– нервно сказала Анна.– Слышите вибрацию моторов? Мы не стоим на месте.

– У вас заключен контракт с «АМКО»? – спросил Шейн.

– Да, письменное соглашение. Хотите взглянуть?

– Да. И, если можно, дайте посмотреть на страховой полис.

Англичанин открыл чемоданчик и вынул длинный белый конверт. Страховой полис, выписанный лондонской фирмой, включал в себя две статьи, касающиеся выплат в случае внезапной смерти страховщика и специальный раздел, исключающий выплату страховой суммы при самоубийстве, если с момента составления страховки прошло менее двух лет. Страховую сумму наследовали жена Литтла и его дочь. Контракт с «АМКО» был заключен на восемнадцать месяцев с возможностью его возобновления в течение трех лет. Обозначенные в контракте цифры ежегодных выплат заставили Шейна изумленно поднять брови.

– Анна сказала, что у вас есть оружие,– обратился он к Литтлу.

– Разумеется, но оно не заряжено. Гангстер из меня никудышный, так что это лишь предмет сценического реквизита.

– Можно мне взглянуть?

Литтл открыл шкафчик и протянул детективу бельгийский «вальтер» 38-го калибра. Магазин был пуст.

– Пули у меня есть,– добавил Литтл.– Но я намеренно не стал заряжать его, дабы не вводить себя во искушение.

– Если я правильно понял, револьвер однажды выпал у вас из кармана.

– Я размышлял об этом случае,– задумчиво сказал Литтл.– Сделал ли я это намеренно, чтобы привлечь внимание к одинокой, отчаявшейся личности? Или бессознательно? Должен признаться, Шейн, я с самого начала боялся ее. Я боялся, что она разбудит во мне что-то, что заставит меня сожалеть…

Анна нетерпеливо дернула Литтла за рукав.

– Ему нужны только факты, Квентин. Расскажи ему о деньгах.

– Ах, деньги,– Литтл сардонически усмехнулся.– Да, полмиллиона американских долларов. Сумма приличная.

– Полмиллиона долларов за что? – глаза Шейна сузились.

– Видите ли, это премия за информацию, способствующую выявлению и разоблачению любого иностранного лица, достаточно спятившего, чтобы попытаться провезти в Соединенные Штаты ядерное оружие.

У Шейна внутри был его собственный счетчик Гейгера, срабатывающий в тех случаях, когда речь шла о крупных деньгах. Сейчас этот счетчик немедленно включился.

– Насколько официальна эта премия? – резко спросил он.

– Настолько, насколько это вообще возможно. Она определена специальным актом, проведенным через Конгресс, и является частью соответствующего федерального закона. Сейчас об этом уже мало кто помнит. Закон был принят в доисторическую эпоху: если не ошибаюсь, 17 мая 1949 года.

– Продолжайте.

– В то время Соединенные Штаты были единственной ядерной державой. Ваша страна была повально заражена ксенофобией. Те, кто отвечал за безопасность, неверно понимали суть процесса ядерного расщепления и как чумы боялись вражеских шпионов. Всех привлекали два аспекта ядерного оружия: во-первых, необычайная мощность, и, во-вторых, относительно небольшой размер заряда. Сегодня размер критической порции действительно очень невелик. Я не слишком вдаюсь в детали?