Нарсежак Буало - Последний трюк каскадера

Я объясняю ей, каким образом мы сможем выжить Шамбона. Она считает, что я здорово все придумал. Однако Шамбон будет писать, звонить, ломать комедию, изображая несчастного, чахнущего от любви, а затем вернется. Что тогда?

- Посмотрим, - говорю я. - Тогда много воды утечет. Придется поработать.

Она бросает на меня выразительный взгляд. Но я великолепно владею своим лицом. Остается только закончить разработку сценария с обнаружением писем, а также с вырезками из газет. Чепуха.

Шамбон подключается ко мне. Приносит газеты, журналы. В печати только и разговоров, что о результатах первого тура. Левые... Правые... Баллотировка... У сторонников Фромана не слишком выгодное положение. "Плевать на это, Марсель, правда ведь?" Он поддакивает. В данный момент важно только одно: составить краткий убийственный текст.

- Что ты предлагаешь?

Шамбон трет щеки, глаза, думает. "Последнее предупреждение", - начинает он. Я шумно одобряю:

- Прекрасно. Это доказывает, что твоему дяде не давали покоя.

Он улыбается и продолжает:

- Убирайся с дороги, или тобой займутся". - Сразу же поправляется: "Сволочь, убирайся с дороги... и т. д.". Со "сволочью" лучше, правда?

- Согласен. Сразу можно догадаться, что твой дядя замарал себя в каких-то темных делишках. Блестяще!

Он пыжится, кретин. Выхваляется. С каким удовольствием я расквасил бы ему морду!

- Ты подал мне идею, Марселик. Сейчас мы состряпаем второе письмо. Постой... По- моему, так: "Хватит махинаций... Убирайся, иначе..."

Он вежливо качает голов и:

- Мне нравится "махинации". Но можно было бы добавить: "Сволочь!"

- Ладно. Если ты настаиваешь.

Когда я расскажу Изе об этой сцене, она умрет со смеху. А теперь - за ножницы.

Шамбон тащит два листа белой бумаги, клей и начинает раскладывать вырезанные слова, сидя на ковре, как мальчишка, сочиняющий головоломку.

Затем складывает каждый лист вчетверо.

- Без конверта и без даты, - говорит он. - Но, судя по тексту, буквы старые. Можно ли нас подловить?

Согласен. Опасности ни малейшей. Надо выглянуть в коридор. Мы одни. Входим в кабинет Фромана. Я хотел было смять оба письма, но, подумав, решил, что лучше сунуть их в папку, в которой собраны статьи самого Фромана.

- Вы думаете, она найдет их? - спрашивает он.

- Без сомнения.

В следующий понедельник - полнейший провал. Сторонники Фромана потерпели поражение.

- Однако его последняя статья была просто отличной, он сам читал мне черновик.

- Я не в курсе, - говорит Иза.

- Как! Разве вы не читали?

- И я не читал: Нельзя ли посмотреть? - замечаю я.

- Не знаю, куда он ее подевал, - продолжает Шамбон.

- А я знаю, - вставляет Иза. - У него ведь досье на все случаи жизни. Для счетов и накладных. По банковским делам - всего пять или шесть. Не сомневаюсь, что и по выборам тоже. Надо будет всем этим заняться, если у меня хватит мужества.

- Может, хотите, чтобы я поискал? - предлагает Шамбон.

- О, нет, вы не найдете! Лучше уж я сама. Мой бедный друг предпочел бы, конечно, меня.

Глухое рыдание. Сокрушенный взгляд Шамбона. Он встает, чтобы предложить ей руку. Мы пересекаем двор. Момент подходящий. Если этот кретин, Шамбон, подыграет нам, а Иза будет на высоте, мы освободимся от него в любом случае. Иза останавливается напротив кабинета.

- Посмотрим. Личные дела он хранил слева.

Она открывает ящик. Я подаю Шамбону знак, чтобы он приготовился. Иза достает папку, читает этикетку: "ВЫБОРЫ".

Подвигает Шамбону, усаживается в кресло.

- Поищите сами. Мне так странно, что я здесь.

Шамбон смотрит на меня растерянно, словно актер на суфлера. Вытаскивает несколько машинописных листков и вдруг вскрикивает:

- Что это такое?

Дрожащей рукой он держит оба письма, и я-то знаю, что он не притворяется. Протягивает их Изе. Та, неподражаемая в роли неутешной вдовы, медленно читает: "Сволочь, кончай грязные делишки. Убирайся". Подносит руку к горлу: "Не может быть!" Будто желая помочь ей, я беру второе письмо и четко произношу слова: "Сволочь, убирайся с дороги, или придется тобой заняться".

Гробовое молчание. Затем Иза испускает мучительный вздох и заламывает руки.

- Так вот оно что: ему давно угрожали, - говорю я. Вот почему у него так испортился характер. И он устроил вам сцену незадолго до смерти.

- В голове не укладывается, - шепчет Иза. - От меня он ничего не скрывал.

Я наступаю на ногу Шамбону, подаю ему знак действовать.

- Милая Иза, - говорит он. - Если у мужчины, которому угрожают, есть гордость, он предпочитает молчать.

Надо признаться, тон верный. Если бы ставка не была столь велика, я бы от души позабавился.

Иза с удивлением смотрит на него.

- Вы были в курсе?

Шамбон делает вид, что хранит секрет, который ему не терпится выболтать.

- Ну говорите же.

- Зачем? Однажды он сказал мне, что получает письма.

А мне звонят.

- Как? Вам угрожали, Марсель?

- И до сих пор угрожают.

- Но почему? Почему?

- Вот именно. Мне это неизвестно. Никаких темных делишек, никаких сплетен никогда не было.

Иза встает, делает шаг по направлению к Шамбону.

- Марсель, я ругаю себя... Ваше отношение ко мне казалось неуместным. Я не понимала, что...

Я удаляюсь к двери. Теперь надо предоставить событиям идти своим чередом. На Шамбона можно положиться. Он говорит взволнованно:

- Не исключено, что дни мои сочтены. В любой момент можно получить пулю в лоб. Со смерти дяди не проходило дня, чтобы я не боялся.

Он забыл, что я все еще здесь. Берет руку Изы, подносит ее к губам.

- Я не цепляюсь за жизнь, поскольку безразличен вам, продолжает он.

Иза ловит мой взгляд. Дает понять, что сцена становится ей в тягость. И все же отвечает:

- Нет, Марсель, вы не умрете, вы найдете убежище.

- Это не имеет значения.

- Вы хотите огорчить меня.

- Значит, вы хоть немного дорожите мною?

Он ведь такой, Шамбон, прилипчивый. Занудный. Не отвяжется. Я не выдерживаю, вмешиваюсь:

- Марсель, старина, тебе надо было нас предупредить. И давно тебе угрожают?

- С тех пор, как умер дядя. Грозятся убить. Мне не хотелось бы разделить его участь.

- Конечно, Марсель, конечно. Но сейчас не время.

И вдруг он выкидывает номер, о котором мне не проронил ни звука: достает из кармана футляр, открывает его. Кольцо с крупным бриллиантом. Иза пятится.

- Марсель, вы с ума сошли!

- Нет, - говорит он. - Просто, если со мной что-нибудь случится, я буду счастлив при мысли, что этот сувенир у вас.

Вот ведь как провел меня. Не исключено даже, что он понял, почему я хотел его удалить. Бросает на меня через плечо иронический взгляд. Впрочем, нет. Вряд ли он настолько хитер. Иза в полном замешательстве.

- Очень мило с вашей стороны, - говорит она.

- Примите, - настаивает он. - Это не обручальное кольцо. Я не посмел бы. Это всего лишь маленький подарок на память обо мне.