Барри Робертс - Шерлок Холмс и железнодорожный маньяк

– Возможно, вы правы, – сказал король.

– Поверит ли ваш племянник, что вы в самом деле намерены использовать сей повод, чтобы начать войну против Германии? – спросил Холмс.

Король Эдуард от души рассмеялся.

– Простите меня, мистер Холмс, – заявил он, – но мой племянник Вилли готов верить всему что угодно, кроме правды обо мне! Он называет меня Душителем, представляете; давая званый обед в Берлине, он заявил своим гостям, что я – сам Сатана! Нет, мистер Холмс, мне нетрудно убедить Вилли, что я воспользуюсь любым предлогом, дабы начать войну. Я предупрежу германского посла, что мне лично известно о безобразиях, которые творит преступный безумец, работающий на Карлтон-Хаус-террас [7], и что любые подобные действия в дальнейшем приведут к войне без всякого предварительного заявления. Его хозяин поверит каждому слову!

– Не ставит ли это под удар вас, сэр? – вмешался я.

– Нет, доктор. Существует нечто вроде джентльменского соглашения между королями и императорами по поводу того, чтобы не покушаться на жизнь друг друга. Мы все окажемся в одинаковом положении, если кто-нибудь решится на это, и в конце концов Вильгельм все еще мой племянник – ему, возможно, наплевать на меня с точки зрения политики, но вряд ли он жаждет смерти своего старого дядюшки!

– Итак, мы способны его остановить, – заключил Холмс, – но мисс Нортон по-прежнему в опасности. Если только… – Он неожиданно замолчал.

– Если только я не использую предателя в моей конторе, чтобы защитить ее, – продолжил за него Майкрофт.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился король.

– Если мне удастся убедить все мое ведомство, что мисс Нортон служила всего лишь прикрытием, а контакты осуществляли другие люди, Ваше Величество, тогда предатель обязательно передаст эту информацию своим немецким хозяевам, и они оставят мисс Нортон в покое.

– Ты читаешь мои мысли, Майкрофт, – одобрительно произнес Холмс.

– Прекрасно, – заключил король. – Эмили, я уверен, план Майкрофта сработает, и вам не придется больше ни о чем беспокоиться.

Мы тотчас поднялись, но король решительно остановил нас:

– Одну минуту, господа. Вероятно, мы разрешили проблему Эмили, но как же быть с вашей, мистер Холмс? Что будете делать вы?

– Я, сэр? – удивился Холмс. – Я просто продолжу свои поиски.

– А не находите ли вы сие неразумным? – спросил Его Величество.

– Неразумным, сэр? Отчего же?

– Мистер Холмс, – вновь заговорил король, – никто более меня не ценит усилия, предпринятые вами в этом деле, и я, конечно же, разделяю вашу убежденность, что с этим сумасшедшим пора кончать, но полагаю, сейчас не время для решительных действий. Мои переговоры более не нуждаются в услугах отважной Эмили, я предприму шаги, которые мы только что обсудили в целях ее безопасности, но чем я могу помочь вам?

– Не уверен, что правильно вас понимаю, сэр, – сказал Холмс.

– Мистер Холмс, мы в состоянии пресечь действия астронома, но мы не можем узнать, кто он. А он уже знает, что вы его разыскиваете. Это ставит вас в неравное с ним положение. Он будет начеку. Кроме того, если его хозяева на Карлтон-Хаус-террас дадут отбой всем его действиям, не захочет ли он на вас отыграться?

– Я готов пойти на этот риск, сэр, – отрезал Холмс.

– Не сомневаюсь, – произнес король, – дело в том, что я не готов позволить вам это сделать. Вы представляете слишком большую ценность для моей семьи и для меня лично, а также для моего трона и моих подданных с точки зрения заботы о государстве, чтобы я оставался равнодушен к вашей судьбе. Будьте уверены, пока я жив, я не забуду преступлений этого мерзавца, и придет время, когда я попрошу вас возобновить поиски. Но только в тот момент, когда он меньше всего этого ожидает. В настоящий момент я полагаюсь на вашу лояльность и прошу приостановить розыск.

Холмс застыл с каменным выражением лица.

– Прекрасно, сэр, если этого желает Ваше Величество, тогда именно это я и сделаю.

– Да, мистер Холмс, я желаю этого и признателен вам за лояльность к моим желаниям.

В кебе, когда мы остались одни, я спросил Холмса, что он собирается делать.

– Вы слышали, что сказал король, Ватсон? Бесполезно тратить время на размышления о недостижимом. Я вернусь к своим пчелам и там подожду, пока не получу приказ Его Величества.

Великий сыщик не проронил больше ни слова до самого вокзала Виктория, где он сухо попрощался со мной. Не секрет, что он всегда переживал по поводу незаконченных дел, и, глядя ему вслед, я глубоко сочувствовал своему старому другу. Но даже тогда, мне кажется, ни один из нас не ожидал, что приказ короля так никогда и не последует.

– Пока я жив… – Слова короля Эдуарда эхом звучали в моих ушах, когда спустя примерно три года я вместе с братьями Холмсами стоял на балконе кабинета Майкрофта. Было солнечное летнее утро, на небе – ни облачка, но лик столицы омрачали похожие на темные тучи толпы народа, собравшегося проводить в последний путь своего короля. Мы перешли с балкона в величественную комнату, но и туда долетала приглушенная дробь барабанов и размеренная поступь множества ног.

– Хотелось бы знать, – пробормотал я, – какие мысли проносились в голове кайзера сегодня утром, когда он смотрел, как человек, который десять лет морочил ему голову, отправился к месту своего последнего упокоения?

– Нетрудно догадаться, – ответил Майкрофт. – Этот сумасшедший даже на траурном ужине прошлым вечером не преминул, пользуясь случаем, заявить французскому послу, что Франция должна встать на сторону Германии в случае войны с Британией!

– Значит, в этом деле не осталось никаких «если», – заключил Холмс. – Остался нерешенным лишь один-единственный вопрос: когда?

Наш разговор прервал одетый в черное лакей, препроводивший в комнату мисс Нортон. Она была в глубоком трауре, даже под вуалью угадывалось, что глаза ее покраснели от слез.

– Господа! – В голосе ее все еще чувствовалась боль. – Как хорошо, что вы здесь, но как грустно!

– Он был не молод, – попробовал утешить ее Майкрофт, приглашая нас туда, где его сотрудники устроили маленький буфет.

– О, я знаю, – откликнулась она, – но он еще был полон жизни и планов! И как же люди любили его – оплакивали так, будто лично были с ним знакомы. Его звали Тедди, как некоего любимого дядюшку.

– В газетах его называли «Дядюшка всей Европы», – уточнил Майкрофт, – и это недалеко от истины. Помимо Вилли, его племянниками были царь и царица. Королева Норвегии – его дочь, а королева Испании – еще одна племянница, а там, где сам он не был связан с королевской семьей родственными узами, сохранялось теснейшее родство через его жену.

Прислуга налила вина. Майкрофт поднял бокал.