Саймон Гандольфи - Золотая паутина

– "Красотка", – объяснила Аурия, – прекрасная классическая яхта, хотя немного и старомодная. Отец задумал использовать ее при перевозке самых дорогих грузов для ресторана. А может быть, это была идея владельца яхты. В случае, если бы это принесло прибыль в первый год, отец имел право выкупить яхту. Я думаю, он намеревался подключить к этому делу Марко, – добавила девушка.

Хьюитт-старший прислал Ричарду открытку из Анголы. А потом они получили сообщение, что "Красотка", вероятно, потоплена орудийным огнем у северного побережья Кубы.

– Что там было написано, пожалуйста, подробнее, – попросил Трент.

Ричард вынул из кармана письмо. В нем говорилось:

Дорогая миссис Хьюитт,

Ваш бывший муж, Уильям Хьюитт, нанятый шкипером на моторную яхту «Красотка», должен был доставить судно из Западной Африки в Ньюпорт. К, нашему глубочайшему сожалению, должен сообщить Вам, что «Красотка» вот уже восемь недель как пропала без вести, и велика вероятность, что Ваш муж погиб в море.

Жизнь Вашего мужа по его просьбе застрахована на сумму двести тысяч долларов в Вашу пользу и в пользу Вашего сына Ричарда. Со своей стороны, владельцы ”Красотки" учредили пенсионный фонд для своих служащих, из которого Вам как вдове погибшего причитается двести пятьдесят долларов в неделю. В настоящее время страховые инспектора компании Ллойда пытаются выяснить судьбу Вашего мужа и судна. Вы, вероятно, прочли в «Дейли телеграф» сообщение, где высказывается предположение, что какая-то яхта затонула у берегов Кубы. Маловероятно, чтобы это была «Красотка». Однако, насколько мне известно, страховая компания направила кубинским властям запрос по этому поводу. Надеюсь, в ближайшее время известить Вас о результатах расследования.

Сообщаю Вам еще одно обстоятельство – “Красотка" была зафрахтована. Согласно договору о фрахте, фрахтователь несет ответственность за любой ущерб и по любым претензиям, предъявляемым владельцам «Красотки», не покрываемым суммой страхового полиса. Если страховая компания по той или иной причине откажется выплачивать страховую премию. Вы и владельцы, ”Красотки" имеете право обратиться в суд США с иском к фрахтователю. С выражением глубочайшего сочувствия

Остаюсь

Искренне Ваш

Дэвид Роджертон-Смит.

К письму были приложены газетные вырезки из "Майами геральд" и "Дейли Телеграф". Текст их был идентичен, так что, очевидно, сообщения были получены непосредственно из телеграфных агентств: "Прошлой ночью еще двадцать человек бежало с Кубы от диктатуры Кастро на рыболовецком судне. Сойдя на берег сегодня утром, беженцы сообщили, что видели, как огнем кубинской береговой артиллерии была потоплена какая-то яхта".

Трент попросил показать ему открытку от Хьюитта-старшего. Это был обычный пляжный сюжет: группа пальм, полоса прекрасного песка, белые гребни волн, разбивающихся о рифы. Москиты и хехены [5]в кадр не попали.

Плохая печать и скверная бумага не оставляли сомнений – это была продукция коммунистической страны. На открытке стоял штамп столицы Анголы, а ниже – коротенький текст: "Отплываю в Штаты на следующей неделе. Может, приедешь ко мне на каникулы? Отец".

– Писем от него не было? – спросил Трент.

Ричард пожал плечами:

– Отец не любил писать письма. Мы частенько месяцами ничего не получали. А потом вдруг две или три открытки сразу.

"Мы… – подумал Трент. – Значит, Ричард все еще живет воспоминаниями детства", – а вслух спросил:

– Вы когда-нибудь навещали его?

– Несколько раз – я тогда еще учился в школе. А в последнее время бывал у него дважды. Он часто приглашал меня к себе.

Трент наблюдал, как красивый смуглый молодой человек в купальном костюме, сидевший в шезлонге возле бассейна, сосредоточенно и самовлюбленно натирает себя кремом для загара. С верхней лоджии отеля на него засмотрелись какие-то две девицы. Тренту были хорошо знакомы подобные сцены из жизни яхтсменов. Он представил себе, как отец Ричарда небрежно царапает послание сыну в минуту одиночества в межсезонье. А затем у него появляется очередная подруга, и на время пропадает желание писать домой. Но теперь Хьюитту уже за пятьдесят, так что девиц завлекать стало труднее.

Трент сложил вырезки.

– Если даже это и была "Красотка", то северное побережье Кубы слишком велико. Вы, наверное, справлялись у Роджертона-Смита, что сказали кубинские власти?

– Американец с яхты высадился на парусной лодке. Он заявил кубинским властям, что на яхте были слышны два взрыва, но кубинцы категорически отрицают свое отношение к ним. Никаких следов "Красотки" пока не обнаружено.

– Вы говорили с этим американцем? Ричард еще больше нахмурился и покачал головой:

– Кубинцы посадили его на самолет, отправлявшийся в Канкун, и с тех пор никто больше о нем ничего не слышал.

– А Ллойд не уплатил страховку?

– Пока нет. – Ричард в смущении заглянул в свою кружку. – Я хочу сказать…

– Роджертон-Смит оказался мошенником, – вмешалась Аурия и с горечью, в явном отчаянии, объяснила:

– Он окопался в Нассау и умыл руки. Рик позвонил ему, а он ответил, что в сложившихся обстоятельствах ничего не может поделать. – Она посмотрела на Ричарда, потом опустила глаза и замерла, сложив руки на коленях. Трент видел, как напряглись ее сильные пальцы и впились в ладонь, как будто она пыталась раздавить ими собственные мысли.

Ричард потянулся рукой к Аурии, но на полпути остановился – видно, смелость тут же покинула его.

Девушка подняла глаза на Трента, в ее взгляде появилась усталость и растерянность.

– Отец оформил собственную страховку на случай непредвиденных обстоятельств, – сказала она, – но они не оплатили ему полис. Возможно, подозревают, что отец с Роджертон-Смитом мошенничали со страховкой.

– А что сделал Роджертон-Смит? – спросил Трент.

– Вот Рик скажет – он бухгалтер. "Так вот чем занимается Ричард", – подумал Трент.

– Перестрахование, – откликнулся Ричард. – Роджертон-Смит пользовался подставными оффшорными страховыми компаниями, которые уклоняются от налогов и контроля. Они прикарманивают страховые премии, а если им грозят потери, сразу же сматываются.

– А во что может вылиться страховая премия за "Красотку"?

– Четверть миллиона английских фунтов. В этот момент к ним подошел брат Аурии, отделавшись наконец от компании возле бара, и улыбнулся Тренту с высоты своего роста. В отличие от Аурии, у него были ярко-голубые глаза, особенно выделявшиеся на загорелом волевом лице квадратной формы. Коротко подстриженные волосы на макушке выцвели почти добела от солнца и морской воды. Белый жилет и выгоревшие джинсы с обрезанными чуть ниже колен штанинами подчеркивали сильную мускулатуру.