Айзек Адамсон - Тысячи лиц Бэнтэн

Тут подошла официантка. Отдав мне кофе, она выгрузила на парту Афуро шоколадно-клубничный молочный коктейль и кусок бананового торта. Затушив сигарету, Афуро хлюпнула коктейлем, сунула в рот здоровенный кусок торта и следом отправила клубничину. Если у нее такое представление о завтраке, обед она наверняка пропускает. Судя по тому, какая она тощая, ужин отправляется вслед за обедом.

– Я хотел спросить кое-что насчет твоей подруги, – начал я.

Афуро сморщила нос:

– Сейчас я не хочу обсуждать Миюки. Кучу времени я думала только о ней. Задолго до – ну, до того, что случилось. Ты даже не представляешь, ясно? И никто не представляет. Но моим мозгам надо отдохнуть от Миюки, или у меня случится нервный срыв, в натуре. Еще чуть чуть, и я разревусь. В любую секунду, в натуре, въезжаешь?

Она захлопала ресницами, потом глубоко вздохнула и отвела взгляд. На секунду мне показалось, что она прямо тут и разревется. Но вместо этого девчонка медленно выдохнула и запихнула в рот очередной кусок торта.

– Можешь оказать мне услугу? – спросила она.

– Говори.

– Давай прикинемся, что все ништяк. Притворимся, что мы просто нормальные люди, у нас обычный завтрак и разговор. Как будто у нас свидание, ну или типа того.

– Свидание в девять утра?

– Да я к примеру, – ответила она. – Как хочешь, так и притворяйся. Если тебе стремно свидание, представь, что я твоя племянница. Я могу быть твоей племянницей, а ты – мой иностранный дядюшка с заскоками.

Вытягивать информацию силком – дело дохлое, а из Афуро получалась вполне ничего себе племянница понарошку, так что я решил ей подыграть. Но я чуял, что девчонка – порядком странная штучка, даже для своего возраста. Да еще и росла с имечком Афродита.

Девчонка оттяпала очередной кусок торта:

– Ну, дядюшка, чем занимаешься в Токио? Живешь тут?

– В основном в Кливленде живу.

– Гас?

– В Кливленде. Американский Средний Запад.

– А я слыхала о Кливленде?

– Фиг знает, – ответил я. – У нас однажды река загорелась. Нормальный город, в общем. Но я много путешествую, и в Токио тоже бываю. Так сказать, дом вдали от дома.

– Говоришь, ты писатель или типа того?

– Точно. Журнал «Молодежь Азии».

– А-а, – с оттенком неодобрения протянула она.

– Не любишь «Молодежь Азии»?

– Журналы – это отстой. Без обид.

– Никаких обид. А что в них такого отстойного?

Афуро положила вилку.

– Во-первых, вся эта фигня о том, что носить. Какой свитер к какой юбке, какие цвета дня весны, какие – для осени. Какой идиот станет читать журнал, чтоб одеться?

– У нас не такой журнал.

– Тупые диеты, дурацкие прически. Плюс вся эта хренотень насчет секса. «Сто один способ угодить мужику в постели, фишки и подсказки для улетного секса». Я вас умоляю. Ну, как будто так сложно заставить парня кончить.

– «Молодежь Азии» не…

– Я в том смысле, что надо просто повыпендриваться, разве не так? Стонешь время от времени, извиваешься и повторяешь «о, малыш, малыш», ну и прочее в том же духе. Не самое сложное в мире дело.

– Наш журнал больше пишет о…

– Если секс – такая замороченная штука, с чего тогда у всех этих тупых людишек дети заводятся? Или вот зацени – была одна отсталая девчонка, жила на одной улице со мной; в смысле реально умственно отсталая, и мудозвоны из школы платили ей, чтоб она им отсасывала. В смысле ртом, так? За храмом в парке. И они ведь платили ей не деньгами. Платили кошачьим дерьмом.

Я сидел и ежился, озираясь – не слушает ли нас кто, – и чуял, что пора менять тему, прежде чем я начну задыхаться и заплюю кофе всю парту, как в паршивой комедии. Но Афуро не дала мне шанса.

– Не настоящее дерьмо, заметь, если ты так подумал. В этом случае ты все-таки извращенец. Нет, разная фигня: наклейки с кошками, брелки с кошками, мягкие игрушки. Любой прибамбас с кошкой – и дело в шляпе. Реально отвратно. В смысле, эти чуваки. Не кошачьи безделки или эта отсталая девчонка. В конце концов, не ее вина, что она такой уродилась. Я к чему веду: эта девчонка, ясный пень, не читала журналов, не изучала пособий по сексу и прочего, и тем не менее она – настоящий профессионал, на раз заставляет парней…

– Я усек насчет журналов, – перебил я. – Ну а ты, учишься в колледже?

– Нет, – ответила она. – А сейчас ты спросишь, есть ли у меня работа; да, есть, и она такая нудная, что я даже языком не шевельну, обсуждая ее. Затем ты спросишь, чем занимается мой папаня, потому что люди всегда спрашивают; так что я тебе отвечу и разделаемся с этим сразу же. Мой папаня – математик. Даже какое-то время был типа знаменит. Знаменит для математика, что бы это ни значило. Ты когда-нибудь слыхал о парадоксе Ногути?

Я покачал головой.

– Это парадокс моего папаши. Насчет теории дружественных чисел.

– Теории дружественных чисел?

– Меня не спрашивай. – Афуро шумно отхлебнула коктейль. – В общем, этот парадокс решили.

– Так это же здорово.

– Ни хрена подобного! После того, как парадокс решили, с папашей, считай, все было кончено. У него случился тотальный психический срыв, и он потерял грант на свои исследования. Для семьи было очень тяжело. Он сейчас преподает математику в «зубриловке» [26]в Мурамура.

– Где это?

– Вот именно, – сказала она. – Но самое паршивое, что я знала кое-кого из его школы. И они вечно мне говорили, какой он прибабахнутый в классе. Это меня так смущало.

– У тебя в Мурамура много друзей?

– Да я там, считай, всю жизнь прожила.

– Ты не из Токио?

– Так сразу и не скажешь, правда? – спросила она. – Я научилась маскировать акцент. Так проще жить. Многие токийцы, если услышат акцент капсай, будут обращаться с тобой как с ямидзару. [27] Только между нами, в этом городе все – жуткие снобы.

– Но вы с Миюки дружили со школы?

– Были лучшими подругами, но…

– Так Миюки тоже из Мурамура?

– Ничего-то ты не упускаешь, – сказала Афуро. – Мы вместе переехали в Токио. Пару лет назад. Только я-то думала, что мы решили…

– И отец Миюки живет в Мурамура?

Девчонка как-то странно на меня глянула и опустила вилку.

– Нет, не живет. Отец Миюки умер, ясно? Когда Миюки было лет четырнадцать, он погиб во время землетрясения в Кобз.

– Так Миюки родом из Кобэ?

– Нет. У ее панаши просто была какая-то ежегодная деловая встреча, он поехал в Кобэ на электричке, всего на день, а потом – бац… Слушай, я думала, мы решили пока не обсуждать Миюки.

– Я вообще не уверен, что говорю про Миюки, – промямлил я.

Тут Афуро озадаченно уставилась на меня, и я прикинул, что сам, должно быть, выгляжу так же.

– Это что еще за дела?

Ну да, была моя следующая мысль. Это что еще за дела?

Может ли на самом деле быть две Миюки? Две Миюки с одинаковой родинкой? Может, когда я смотрел новости по телику, мне эта родинка примстилась? Подошла официантка-тире-учительница и долила мне кофе. Я уставился в кружку. Оттуда на меня уставилась моя же физиономия, крайне растерянная.