Сидни Шелдон - Тонкий расчет

При первом же взгляде на эту неотразимо красивую женщину на Оливера мгновенно нахлынули непрошеные воспоминания.

– Лесли…

– Мистер президент…

Он чуть сжал ее влажную руку. Неужели она тоже волнуется? Нервничает? Или злится?

– Я так рад, что ты пришла, Лесли!

– Я тоже.

– Поговорим позже.

Вместо ответа Лесли нежно улыбнулась, и у Оливера сжалось сердце.

За одном из соседних столов сидели арабские дипломаты. Один из них, смуглый мужчина с резкими чертами лица и темными глазами, пристально уставился на Оливера. Тот наклонился к Питеру и незаметно показал на незнакомца:

– Кто это?

– Али-аль-Фулани. Секретарь посольства Объединенных Арабских Эмиратов. А что случилось?

– Да нет, ничего…

Оливер снова посмотрел в ту сторону. Араб по-прежнему не сводил с него взгляда.

Гостеприимный хозяин делал все, чтобы гости чувствовали себя как дома. Только к концу вечера ему удалось застать Лесли одну.

– Нам нужно поговорить. Я так много должен сказать тебе. Может, встретимся в более подходящем месте?

– Оливер… м-может, лучше не с-стоило бы? – чуть запинаясь, пробормотала она.

– У меня есть дом в Виргинии. Местечко Манассас, примерно в часе езды от Вашингтона. Приедешь?

Лесли неожиданно смело взглянула ему в глаза:

– Да, если хочешь ты.

Оливер наспех объяснил, как добраться до дома.

– Завтра вечером в восемь?

– До встречи, – чуть хрипловато шепнула Лесли.

Выступление директора ЦРУ Джеймса Фриша на утреннем заседании Совета Безопасности произвело на присутствующих впечатление разорвавшейся бомбы.

– Мистер президент, сегодня мы получили донесение нашего агента, где утверждается, что Ливия покупает ядерное вооружение у Ирана и Китая. Ходят упорные слухи, что Каддафи собирается напасть на Израиль. Через день-другой мы сможем достоверно узнать, так ли это.

– Промедление смерти подобно, – вмешался Лу Вернер, государственный секретарь. – Нужно немедленно заявить самый категорический протест.

– Попробуйте все же добыть дополнительную информацию, – посоветовал Оливер Вернеру.

Заседание заняло все утро, но время от времени Оливер сознавал, что вместо государственных дел думает о предстоящем свидании. В мозгу настойчиво вертелись советы тестя. Что, если он прав и Лесли до сих пор неравнодушна к нему? Удастся ли вновь завоевать ее?

Вечером Оливер взял одну из машин администрации Белого дома. За руль сел доверенный сотрудник охраны. Оливер, сам не зная почему, то и дело порывался приказать водителю повернуть обратно. Пожалуй, не стоило бы так рисковать.

Но он понимал, что зашел слишком далеко. Возврата нет. Правда, может, волноваться нет причин? Вероятнее всего, Лесли и не подумает явиться.

Ровно в восемь Рассел выглянул из окна и увидел на подъездной дорожке машину. Лесли вышла и направилась к дому. Оливер распахнул дверь. Оба застыли на месте, не сводя друг с друга глаз… Время каким-то образом повернуло вспять, и они снова были молоды и влюблены, и ничто на свете не могло их разлучить.

– Боже! – с трудом выговорил наконец Оливер. – Прошлой ночью, когда мы встретились… Знаешь, я почти забыл, как ты прекрасна.

Он взял ее за руку и повел в гостиную.

– Хочешь выпить чего-нибудь?

– Нет, спасибо.

Оливер усадил Лесли на диван и сел рядом.

– Лесли, милая, неужели ты так ненавидишь меня?

Она медленно покачала головой:

– Нет, но очень долго была в этом уверена. – И, сухо улыбнувшись, добавила: – По-видимому, в этом и кроется причина моего ошеломительного взлета.

– Не понимаю.

– Я хотела отплатить тебе, Оливер. Скупала газеты и телестудии, чтобы изводить тебя нападками. Единственный мужчина, которого я любила, безжалостно бросил меня, и вынести такое не под силу ни одной женщине.

Лесли едва сдерживала слезы, готовые вот-вот хлынуть по щекам. Оливер обнял ее за плечи.

– Лесли…

Но он не успел договорить. Их губы слились в жгучем поцелуе.

– О Господи, – выдохнула наконец Лесли. – Я совсем не ждала этого.

Они снова обнялись и, не сговариваясь, направились в спальню и принялись срывать друг с друга одежду.

– Скорее, любимый, – бормотала Лесли. – Скорее…

Они не помнили, как очутились на кровати, как обнаженные тела соприкоснулись и слились… Все было как тогда – нежность, исступление, иссушающая жажда и безудержное наслаждение. Начало и конец. Безумие и покой.

Они лежали рядом, отдыхая, счастливые, измученные.

– Смешно… – пробормотала Лесли.

– Что именно?

– Да те гадости, что я публиковала о тебе. Знаешь, все это для того, чтобы ты обратил на меня внимание. – Она прижалась к любовнику. – И мне это удалось, правда?

– Еще как! – расплылся в улыбке Оливер.

– Я так горжусь тобой! Подумать только, президент Соединенных Штатов!

– Поверь, Лесли, я стараюсь стать лучшим президентом во всей американской истории. Не представляешь, как это важно для меня! И я добьюсь, вот увидишь. – Он с сожалением посмотрел на часы. – Боюсь только, что времени совсем не осталось. Нужно возвращаться.

– Конечно, дорогой. Выходи первым.

– Когда я снова увижу тебя, Лесли?

– В любое время, как только захочешь.

– Прости, что напоминаю, но нам нужно быть очень осторожными.

– Знаю. Не беспокойся.

Одевшись, Оливер склонился над Лесли:

– Ты – мое чудо.

– А ты – мое. И всегда им оставался.

– Завтра позвоню, – пообещал он, целуя ее.

По дороге в Вашингтон Оливер вспоминал, как несправедливо обошелся когда-то с Лесли. Все возвращается на круги своя. Но теперь он ни за что больше не ранит ее – слишком дорогую цену пришлось заплатить этой необыкновенной женщине. Он поднял трубку и набрал номер. Ответил сам сенатор.

– Алло?

– Это Оливер.

– Где ты?

– Возвращаюсь в Вашингтон. У меня неплохие новости. Кажется, удалось решить эту проблему. Все под контролем.

– Не представляешь, как я рад, – облегченно выдохнул Дэвис.

– Я тоже, Тодд.

За завтраком Оливер, как всегда, просматривал газеты. На первой странице «Вашингтон трибюн» красовался снимок загородного дома сенатора в Манассасе с подписью:

ТАЙНОЕ ЛЮБОВНОЕ ГНЕЗДЫШКО ПРЕЗИДЕНТА РАССЕЛА

Оливер, задыхаясь, уставился на газету. Как она могла? После всего, что было между ними?! Неужели он ошибся и страсть Лесли питалась не любовью, а ядом ненависти? Теперь всему конец – он никогда не сумеет остановить ее.

Сенатор в ярости отшвырнул газету. Так, значит, эта сучка опять за свое? Власть прессы почти безгранична, и Дэвис прекрасно представлял, к чему может привести подобная вендетта. По-видимому, Оливер ни на что не способен. Значит, придется действовать самому.

Добравшись до своего кабинета в сенате, Тодд позвонил Лесли.