Жан-Кристоф Гранже - Полет аистов

И как я раньше не догадался? Похитители сердец пользовались вертолетом.

В пять утра рассвело. Лес наполнился приглушенными голосами. Я не спал всю ночь. Ака закончили обряд около двух часов. Я остался в темноте и тишине под пальмовым навесом и стал смотреть, как остывающие угли разгоняют сумрак последними розовыми отсветами. Я больше не чувствовал страха. Только давящую усталость и странное спокойствие, словно был в полной безопасности. Как если бы я подобрался к туловищу спрута настолько близко, что стал недосягаем для его щупальцев.

Припустил ранний утренний дождик. Сначала послышался легкий перестук, потом ленивая барабанная дробь, вскоре ставшая частой и ровной. Я поднялся и направился в сторону Зоко.

Перед хижинами уже горел огонь. Я заметил нескольких женщин, приводивших в порядок длинные сети, вероятно, для дневной охоты. Я пересек площадь и вскоре увидел за домиками большое бетонное сооружение с белым крестом наверху. Возле него были разбиты сад и огород. Я подошел к открытой двери. «Большой черный», враждебно взглянув на меня, преградил мне путь. «Сестра Паскаль уже проснулась?» – спросил я. Прежде чем негр успел ответить, изнутри дома донесся голос: «Входите, не бойтесь». Это был голос властной женщины, не терпящей возражений. Я послушно вошел.

Сестра Паскаль не носила монашеского покрывала. Она просто была одета в одинаковые черные пуловер и юбку. Ее короткие седые волосы непокорно топорщились. Ее лицо, несмотря на множество морщинок, не имело возраста, как камни или реки. Холодные светлые глаза сверкали, напоминая кусочки стали среди размокшей глины лет. У сестры Паскаль были широкие плечи и крупные руки. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что этой женщине не страшны ни опасности леса, ни прилипчивые тропические хвори, ни охотники-варвары.

– Что вам угодно? – спросила она, даже не взглянув на меня.

Она сидела и неторопливо намазывала маслом тартинки, наклонившись над большой чашкой кофе.

В помещении почти не было мебели. Только в глубине у стены виднелись мойка и холодильник. С деревянного распятия страдальческим взглядом смотрел Иисус.

– Меня зовут Луи Антиош, – сообщил я. – Я француз. Я проехал тысячи километров, чтобы получить ответы на некоторые вопросы. Думаю, вы сможете мне помочь.

Сестра Паскаль продолжала мазать маслом тартинки. Это были ломтики мягкого влажного хлеба далеко не первой свежести. Я заметил, какие они ослепительно белые: здесь, в джунглях, это казалось невероятной роскошью. Монахиня поймала мой взгляд.

– Извините. Я совсем забыла о своих обязанностях. Прошу вас, садитесь. Разделите со мной завтрак.

Я взял стул и сел. Она бросила на меня взгляд, не выражавший ничего, кроме полного равнодушия.

– Так о чем идет речь?

– Я хочу знать, как погибла маленькая Гомун.

Мои слова ее не удивили. Она спросила, подняв горячий кофейник:

– Вам кофе? Или вы предпочитаете чай?

– Чай, пожалуйста.

Она жестом подозвала слугу, стоявшего в дальнем углу, и что-то сказала ему на санго. Через минуту я уже вдыхал терпкий аромат «дарджилинга» сомнительного происхождения. Сестра Паскаль снова заговорила:

– Итак, вы интересуетесь пигмеями ака.

– Нет, – ответил я, дуя на чай. – Я интересуюсь насильственными смертями.

– Почему?

– Потому что таким же образом были убиты еще несколько человек, в этом лесу и в других местах.

– Вы исследуете поведение диких зверей?

– Пожалуй. Диких зверей, в некотором роде.

Дождь вовсю барабанил по крыше. Сестра Паскаль обмакнула тартинку в кофе. Нежный мякиш, пропитавшись жидкостью, совсем размок Молниеносно сомкнув челюсти, монахиня откусила краешек хлеба, готовый отвалиться и шлепнуться на стол. Внешне она как будто совершенно не удивилась тому, что я говорил. Но в ее словах сквозила странная ирония. Я попытался прекратить эту игру в двусмысленности.

– Будем откровенны, сестра. Я нисколько не верю в историю про какую-то там гориллу. Я человек не слишком опытный, но знаю, что в этом районе джунглей гориллы встречаются нечасто. Думаю, смерть Гомун стоит в одном ряду с другими необычными преступлениями, которые я сейчас расследую.

– Молодой человек, я не поняла ничего из того, что вы сказали. Сначала объясните, пожалуйста, кто вы и что привело вас сюда. Мы находимся более чем в ста километрах от Банги. Вам пришлось идти четыре дня, чтобы добраться до этой дыры в джунглях. Догадываюсь, что вы не французский военный, не горный инженер и даже не независимый геолог-изыскатель. Если вы рассчитываете на мою поддержку, советую вам объясниться.

В нескольких словах я рассказал ей о себе. Потом об аистах и некоторых «странных происшествиях» в пути. Я поведал о смерти Райко, растерзанного бешеным медведем. Упомянул и о роковом нападении гориллы на Филиппа Бёма. Описал ей обстоятельства, при которых они погибли, и сравнил их с обстоятельствами смерти Гомун. Я ничего не сказал о похищении сердец. Я ничего не сказал ни об алмазах, ни о контрабанде. Я лишь хотел обратить внимание монахини на ряд совпадений.

Голубые глаза миссионерки теперь смотрели на меня с недоверием. Дождь все стучал и стучал по железной крыше.

– В вашей истории много неправдоподобного, но все равно я вас слушаю. Какие у вас ко мне вопросы?

– Что вам известно об обстоятельствах смерти Гомун и видели ли вы ее тело?

– Нет. Оно похоронено за много километров отсюда. Гомун принадлежала к семье кочевников, которые путешествовали гораздо южнее этих мест.

– Вам рассказывали, в каком состоянии было найдено тело?

– Так уж обязательно об этом говорить?

– Это очень важно.

– У Гомун были оторваны одна рука и одна нога. Все туловище в ранах и разрывах. Грудная клетка вскрыта, ребра раздроблены. Звери уже начали пожирать ее внутренности.

– Какие звери?

– Дикие свиньи или какие-нибудь хищники. Кто знает? Ака мне говорили о следах когтей на шее, груди и руках. Пигмеи закопали бедную малышку на территории своего поселения, а затем покинули его навсегда, как велит обычай.

– Не было ли на теле других повреждений?

Сестра Паскаль все еще держала чашку в руке. Некоторое время она молчала, потом опустила на стол тяжелый фаянсовый сосуд. Ее руки дрожали. Она понизила голос.

– Были. – Она заколебалась. – Ее половые органы были неестественно вывернуты наружу.

– Вы имеете в виду, что ее изнасиловали?

– Нет. Я говорю о ране. Края влагалища, видимо, были разодраны когтями. И губы тоже были все в разрывах.

– А внутри тела все осталось целым? Я хочу сказать: никакие внутренние органы не исчезли?

– Я вам уже говорила: большую часть внутренних органов сожрали звери. Это все, что мне известно. Бедной девочке не было и пятнадцати. Прими, Господи, ее душу.