Жан-Кристоф Гранже - Полет аистов

– Завтра, Антиош, завтра, – прошептал полицейский. Губы у него дрожали. – Завтра. И не настаивайте.

Я вышел, хлопнув дверью.

Прошло уже несколько часов, а я все сидел в номере, не в силах совладать со своим гневом. Я позволил провести себя, как младенец. Я предоставил Интерполу все сведения, но почти ничего не получил взамен – во всяком случае в том, что касается расследования. Единственным моим утешением было то, что мои показания могут принести пользу Саре.

Кроме того, этим вечером я оказался в тупике. Я прослушал свой автоответчик: ни одного сообщения. Я позвонил доктору Варель, но не нашел ее.

В восемь тридцать раздался звонок. Этот голос я никак не ожидал услышать.

– Антиош? Это Риккель. Мне бы очень хотелось с вами поговорить.

– Когда?

– Прямо сейчас. Я внизу, в баре гостиницы.

Бар «Веплера» был обит темно-розовыми панелями и скорее напоминал альков, предназначенный для непристойных развлечений. Я нашел Симона Риккеля: он сидел в кожаном кресле, завернувшись в свой огромный пуловер. Он осторожно обгладывал оливки, перед ним стоял стакан виски. Я вдруг подумал о том, при нем ли сейчас его «Глок» и кто из нас сможет быстрее выдернуть пистолет из кобуры.

– Садитесь, Антиош. И прекратите разыгрывать из себя крутого парня. Вы уже все и всем доказали.

Я сел и попросил принести китайский чай. Несколько секунд молча наблюдал за Риккелем. Его лицо по-прежнему было надежно скрыто под толстыми выпуклыми стеклами и напоминало зеркало, верхняя часть которого запотела.

– Я пришел, чтобы еще раз вас поздравить.

– Поздравить?

– У меня, знаете ли, есть кое-какой опыт в раскрытии преступлений. И я могу по достоинству оценить то, что вам удалось раскопать. Вы проделали отличную работу, Антиош. В самом деле отличную. Мое недавнее предложение пойти служить к нам – вовсе не шутка.

– И все же вы не за этим пришли, правда?

– Разумеется. Мне понятно ваше сегодняшнее разочарование. Вы подумали, что я не очень-то поверил в вашу историю о хирурге-убийце.

– Именно.

– Ничего другого я сделать не мог. Во всяком случае, в присутствии Дельтера.

– Не вижу связи.

– Это его не касается.

Официант принес чай. Тяжелый терпкий аромат напитка напомнил мне запах земли в джунглях.

– Значит, вы верите моим словам?

– Да. – Риккель терзал оливки, насаживая их на кончик зубочистки. – Но я вам уже сказал: эта сторона дела требует самого серьезного расследования. Кроме того, вам следовало бы вести со мной честную игру.

– Честную игру?

– Вы сказали мне далеко не все. Невозможно раскрыть такие серьезные вещи, не оставив при этом никаких следов.

Глоток чая позволил мне на время скрыть тревогу. Я решил прикинуться простодушным.

– Я вас не понимаю, Риккель.

– Прекрасно. Сегодня днем мы упоминали о Максе Бёме, Отто Кифере, Нильсе ван Доттене. Они настоящие преступники, но им по шестьдесят, и они довольно безобидны, вы согласны? Кроме того, этих людей охраняли. Был Дюма, но были и другие. Гораздо более опасные. У меня припрятано в рукаве несколько таких типов. Могу сообщить вам их имена. А вы мне скажете, о чем они вам напоминают.

Риккель насмешливо улыбнулся и проглотил оливку.

– Миклош Сикков.

Удар в солнечное сплетение. Я приоткрыл рот, потом произнес:

– Я такого не знаю.

– Милан Калев.

Должно быть, тот второй, что был с Сикковым. Я пробормотал:

– А что это за люди?

– Путешественники. Вроде вас, только не такие удачливые. Они оба погибли.

– Где?

– Тело Калева обнаружили тридцать первого августа в Болгарии, под Софией: ему перерезали горло куском стекла. Сикков погиб в Израиле шестого сентября. На оккупированной территории. Ему прямо в лицо всадили шестнадцать пуль. Оба дела закрыты. Первое убийство было совершено, когда вы, Антиош, находились в Софии. Второе – когда вы были в Израиле, причем в том же самом месте – в Балатакампе. Забавно, вам не кажется?

Я повторил:

– Я не знаком с этими людьми.

Риккель снова принялся мучить оливки. В бар вошла группа немцев, видимо, деловых людей. Они похлопывали друг друга по плечу и хохотали. Губы полицейского блестели от оливок. Он произнес:

– Я могу назвать вам и других, Антиош. Что вам говорят такие имена: Марсель Минаус, Йета Якович, Иван Торной?

Жертвы кровавого убийства на вокзале в Софии. Я внятно проговорил:

– На самом деле эти имена ничего мне не говорят.

– Странно, – сказал австриец и отпил глоток виски. – Знаете, Антиош, что меня побудило пойти работать в Интерпол? Вовсе не стремление к риску. И уж тем более не стремление к справедливости. Просто-напросто увлечение иностранными языками. Я с самого детства этим интересуюсь. Вы даже не представляете себе, какую роль играют языки в криминальном мире. Например, сейчас в Соединенных Штатах агенты ФБР вовсю стараются освоить диалекты китайского языка. Это единственный способ справиться с гангстерами из триад. Короче, так вышло, что я свободно владею болгарским. – Риккель опять улыбнулся. – Я очень внимательно прочел отчет, составленный доктором Миланом Джуричем. Очень поучительный и устрашающий документ. Также я изучил отчет болгарской полиции о побоище, устроенном вечером тридцатого августа на вокзале в Софии. Там поработали профессионалы. Во время этой бойни погибли три ни в чем не повинных человека – те, чьи имена я назвал: Марсель Минаус, Йета Якович и малыш, Иван Торной. Мать последнего дала показания, Антиош. Она без малейших колебаний сообщила, что целились в четвертого, европейца, по описанию очень похожего на вас. Несколько часов спустя Милан Калев умер на складе, зарезанный, как свинья.

Мне совсем расхотелось пить китайский чай.

– Я по-прежнему вас не понимаю, – пробормотал я.

Теперь уже Риккель отодвинул в сторону свои оливки и уставился на меня. В стеклах его очков отразился стакан виски, сверкающий рыжими искрами.

– Нашим службам известны и Калев, и Сикков. Калев был болгарским наемником – в какой-то степени медиком, – любившим пытать свои жертвы с помощью хирургической электропилы. Нет крови, почти нет следов, но человек испытывает невыносимые страдания: его режут самым аккуратным образом. Сикков был военным инструктором. В семидесятые годы в Уганде он обучал войска Иди Амина. Специализировался на автоматическом оружии. Обе эти птицы были опасны, каждая по-своему.

Риккель немного помолчал, потом бросил бомбу:

– Они работали на «Единый мир».

Я изобразил удивление:

– Наемники в гуманитарной организации?

– Иногда они нужны, чтобы охранять склады и обеспечивать безопасность персонала.

– К чему вы клоните, Риккель?

– К «Единому миру». И к вашей смелой гипотезе.