Жан-Кристоф Гранже - Полет аистов

– А потом?

– Прошла неделя. Независимые производители обычно продают камни в Антверпене. Значит, я должна была ехать туда и действовать осмотрительно. Скрытно и быстро.

– Ты... ты все время носила с собой оружие?

Сара не смогла сдержать улыбку. Она выставила указательный палец и прицелилась в меня из воображаемого пистолета:

– Мсье Глок сопровождал меня повсюду.

На секунду у меня мелькнула мысль: «Сара сошла с ума».

– Я решила сбыть все камни в Антверпене, – продолжала она. – Маленькими партиями по десять – пятнадцать камней, через день. В первый день я приметила одного старого еврея, похожего на того огранщика из Нетании. За несколько минут я получила пятьдесят тысяч долларов. Я вернулась через день и говорила уже с другим человеком: мне давали в лучшем случае тридцать тысяч. В третий раз, когда я открывала конверт, мне на плечо легла чья-то рука. Я услышала: «Не двигаться. Вы арестованы». Я почувствовала, как мне в спину уперся ствол. Я потеряла голову, Луи. Словно вспышка, передо мной промелькнули все мои надежды, которых я в ту секунду лишилась. Я увидела, как исчезают мои деньги, мое счастье, моя свобода. Я повернулась, держа «Глок» наготове. Я не собиралась стрелять, я хотела только припугнуть этого мелкого дерьмового полицейского, возомнившего, что он может меня остановить. Но эта сволочь целилась в меня из девятимиллиметровой «Беретты», взведя курок. У меня не оставалось выбора: я выстрелила только раз, прямо ему в лоб. Мужик рухнул. Полчерепа у него как не бывало. – Сара зло рассмеялась. – Он не успел даже притронуться к спусковому крючку. Я подхватила свои камешки, держа на мушке коммерсантов. Они страшно испугались. Наверное, подумали, что я решила их обокрасть. Я стала отходить, пятясь назад. На секунду даже подумала, что мне удастся оттуда выбраться. И тут закрылись стекла. Я оказалась запертой в этом чертовом стакане.

– Я читал об этом в газетах.

– История на этом не заканчивается, Луи.

Сара нервным жестом раздавила сигарету и продолжала, уверенная в себе, как никогда:

– Человек, пытавшийся меня арестовать, служил в швейцарской полиции, и звали его Эрве Дюма. Для бельгийских властей дело осложнялось. Швейцарский полицейский, убитый в Антверпене гражданкой Израиля. Да еще куча дорогих алмазов, о происхождении которых можно только гадать. Бельгийцы начали меня допрашивать. Потом их сменил Дельтер, мой адвокат. Потом нагрянула швейцарская делегация. Разумеется, я ничего не сказала. Никому. Однако решила поразмыслить: с чего бы какому-то инспектору из Монтрё выслеживать меня в Антверпене, если никто не знал, что я в Бельгии? И тут я вспомнила, как ты говорил о «странном полицейском», и поняла, что именно ты пустил его по моему следу, а сам отправился вдогонку за своими аистами и контрабандистами. Я поняла, что это ты, сукин сын, сдал меня тому швейцарцу.

Я побледнел и пробормотал:

– Ты же была в опасности. Дюма должен был охранять тебя до моего возвращения...

– Охранять?

Сара расхохоталась так громко, что надзирательницы подошли поближе, держа в руках оружие. Я знаком попросил их удалиться.

– Охранять меня? – повторила Сара. – Значит, ты не понял, кто такой Дюма? Не понял, что он работал на контрабандистов, которых ты искал?

От последних слов Сары у меня похолодело внутри. Кровь застыла в жилах. Прежде чем до меня что-то дошло, Сара продолжила:

– С тех пор как меня стали водить на допросы, я много чего узнала про эти алмазы. Гораздо больше, чем сама могла бы рассказать. Однажды Дельтер пришел с офицером Интерпола, австрийцем по имени Симон Риккель. Чтобы склонить меня к сотрудничеству, они поведали мне несколько поучительных историй. В частности, об Эрве Дюма, продажном полицейском, который округлял свои доходы, выполняя сомнительные поручения не менее сомнительных организаций. Когда случилась заваруха, многие свидетели узнали Дюма. Они подтвердили, что каждую весну он сопровождал в Антверпен Макса Бёма, продававшего там камни, такие же, как мои: некрупные алмазы исключительного качества. Ну что? В твоей голове уже начала складываться вся картина? – Сара снова рассмеялась и закурила новую сигарету. – Видала я простофиль, но таких, как ты, – никогда.

Мое сердце колотилось так, что готово было выскочить из груди. В то же время мне все стало ясно: и как Дюма сумел так быстро раздобыть сведения о старине Максе, и почему он не сомневался в том, что все дело – в контрабанде алмазов, и зачем так настойчиво посылал меня в Центральную Африку. Эрве Дюма знал Макса Бёма, но не знал о его канале нелегальной торговли. И он без моего ведома решил использовать меня, чтобы отыскать пропавшие алмазы и проникнуть в тайны системы. Мне стало невыносимо тошно.

– Сара, я хочу тебе помочь.

– Я не нуждаюсь в твоей помощи. Мой адвокат скоро вытащит меня отсюда. Яне боюсь ни бельгийцев, ни швейцарцев. Мы самые сильные, Луи. Не забывай об этом.

Снова повисла напряженная тишина. Прошло несколько долгих секунд, а потом Сара заговорила вполголоса:

– Луи, мы с тобой никогда об этом не говорили...

– О чем?

Ее голос звучал хрипловато.

– В твоей стране аисты приносят младенцев?

Я не сразу понял ее вопрос. Наконец ответил:

– Да... Сара.

– А ты не знаешь, почему люди так считают?

Я заерзал на сиденье и откашлялся. Два месяца назад, готовясь к поездке, я подробно изучил эту тему. И теперь рассказал Саре легенду древних германцев, согласно которой богиня Хольда сделала аиста своим посланцем. Хольда собирала души усопших, упавшие на землю с каплями дождя, и хранила их в сырых местах. Потом она переселяла их в тела младенцев и поручала аисту относить малышей их родителям.

Еще я поведал Саре о том, что повсюду в Европе и на Ближнем Востоке люди верят в эту необыкновенную способность птиц с оранжевым клювом. Даже в Судане считается, что пернатые могут приносить детей. Но там особо почитают черных аистов: они прилетают и кладут черных младенцев на крыши домов... Я рассказал ей и другие истории, привел разные забавные подробности, трогательные и милые. Это был миг чистой любви, короткой, но бесконечной. Когда я замолчал, Сара прошептала:

– А нам аисты принесли только насилие и смерть. Как жаль, а то я была бы не против...

– Не против чего?

– Детей. От тебя.

Меня захлестнуло волнение, а сердце словно сжали огненные щупальца. Я вскочил, прижал свои обожженные ладони к стеклянной перегородке и крикнул: «Сара!» Моя дикарка опустила глаза и всхлипнула. Потом резко поднялась и выдохнула:

– Уходи, Луи. Уходи скорее.

И сама кинулась бежать без оглядки. Словно современная Эвридика, она скрылась в сумраке голубой деревянной преисподней.