Эстер Верхуф - Рандеву

Если я сейчас его не остановлю, если не скажу «стоп», то никогда больше не смогу за себя ручаться. Я и так зашла слишком далеко.

Чтобы остановить Мишеля, а еще больше — чтобы нас не застукали, я обеими руками взяла его за голову, заставила посмотреть на меня.

— Посмотри мне в глаза, — прошипела я.

Я не знала, как по-французски будет «их — нас! — застали на месте преступления», поэтому сказала просто:

— Я боюсь, понимаешь? Я боюсь.

Похоже, это подействовало. Он меня отпустил.

Я поправила бюстгальтер, быстро застегнула блузку и заправила ее в юбку. Запустила пальцы в его шевелюру и слегка растрепала ее. Мишель мрачно смотрел на меня, он следил за каждым моим движением. Потом застегнул брюки.

— Тебе на самом деле нужно хоть разок зайти ко мне.

— А как же Брюно? — я услышала свой голос словно со стороны.

Мне еще нужно было прийти в себя. Щеки горят, дыхание прерывистое…

Боже мой, неужели это происходит наяву? Неужели это я стою сейчас здесь и договариваюсь о любовном свидании?

Это так и происходит?

— В пятницу вечером его никогда не бывает. Он уходит к своей подружке. Приходи в пятницу.

— Кстати, что знает Брю…

Мишель отпрянул. Он испуганно посмотрел на что-то за моей спиной, а потом сразу исчез, словно растворился. Я осталась одна подпирать стену.

Обернулась, и что вижу? Петер.

Человек с чистой совестью не реагировал бы на появление хозяина так, как я. Мои щеки, и так пылающие, просто загорелись, рот открылся. Я с трудом изобразила улыбку, но она получилась дрожащей, неестественной. Потом схватилась за блузку, проверяя, в порядке ли одежда.

Теперь мне надо было что-нибудь сказать — что-то такое, что сняло бы напряжение, объяснило бы это рандеву [36] Rendez-vous (фр.) — свидание, преимущественно любовное. с Мишелем, одним из его рабочих, ранним утром, за углом дома, и в конце концов свело бы эту встречу к чему-то незначительному, совершенно невинному.

С каждой секундой своего молчания я буду казаться все виноватее, буду все виноватее, придам особое значение… Чему? Что именно видел Петер? Ему только казалось, будто он что-то видел? Нет. Он видел достаточно и все понял.

По всей его позе, по выражению глаз я чувствовала, что он понимает, что здесь произошло.

Петер ничего мне не сказал. Он постоял еще немножко, как будто хотел насладиться моей паникой, продлить себе это удовольствие. Потом загадочно улыбнулся и, продолжая ухмыляться, пошел к двери, покачивая головой.

Бастиан устрашающе размахивал мечом из папье-маше и издавал боевой клич. Изабелла была одета эльфом, с крылышками из проволоки и тюля. Стайка голубых и розовых эльфов поднялась против злых карликов и рыцарей. Логика происходящего ускользнула от меня частично, а быстро и невнятно произнесенные диалоги — полностью.

Вокруг меня сидели по крайней мере две сотни людей, собравшихся в salle de fete [37] Salle de fete (фр.) — праздничный зал. . Гордые родители и родственники Армандин, Лор, Тома и Люков, пришедшие сегодня вечером на представление, которое репетировалось долгие недели. Зал был полностью погружен в темноту, а прожекторы направлены на авансцену. Слабо светились на стенах только таблички с надписью «Не курить». Я испытывала такую же гордость, как и все присутствующие, а может быть, и чуть большую, чем другие родители. В среднем.

Эльфы, взмахивая ручками, грациозно пробежали по сцене восьмеркой. Музыка звучала громко, аппаратура слегка хрипела. Вокруг сцены стояли учителя и учительницы, которых здесь называют maitresses [38] Maitresse (фр.) — госпожа, учительница. . Они хлопали в ладоши, подбадривая детей.

А я вспоминала прошедшую неделю. Спали мы уже в спальнях левого крыла. Покинутый караван подогнали поближе к дому. Теперь в нем бывали только дети, которые смотрели там телевизор. Да и в этом скоро не будет необходимости, потому что комната для гостей рядом со спальней Изабеллы почти готова и сможет стать временной гостиной. Я испытывала к каравану двойственное чувство. То, что нам больше не приходилось спать в этом ящике, воспринималось мною как победа. Но, с другой стороны, за прошедшие месяцы караван стал для меня символом. Декорациями самых ярких минут моей жизни были его металл и пластик. Теперь он, будто некий сомнительный монумент, стоял пустым, окруженный буйно растущими сорняками.

Изменения коснулись не только спален. Петер рассказал Эрику, что взял несколько новых заказов, при выполнении которых, а уж в начале-то точно, он сам хотел бы по возможности присутствовать. Его присмотр за отделкой нашего левого крыла больше не требовался. По словам Петера, мы могли управиться с двумя, от силы с тремя рабочими. И вот с прошлого вторника у нас работали только Луи, Пьер-Антуан и Антуан. Петер побывал у нас в понедельник, чтобы рассказать свои новости и проинструктировать нашу троицу. Он пообещал, что вернется к нам на следующей неделе — прямо в понедельник утром, потому что все-таки хочет следить за ходом работ. И конечно, нужно получить деньги за предыдущую неделю. Каждую пятницу он вручал Эрику счет, в котором было указано число отработанных часов. Эрик расплачивался наличными, Петер расписывался, и таким образом мы «всегда были в расчете», как называл это Петер. Меня радовало, что теперь он будет бывать у нас редко. Смотреть ему в глаза, особенно при Эрике или детях, стоило мне определенного труда.

Новая ситуация для всех была удобнее.

Как ни странно, я скучала по парням. Я привыкла готовить на большую бригаду, привыкла к оживлению внутри и вокруг дома, к их пению. И теперь, на третий день после этих изменений, я все еще не могла сообразить, сколько еды нужно к обеду для уменьшившейся группы.

Эрик подтолкнул меня локтем в бок.

— Поразительно, Симона, ты только посмотри на этого человечка! У него есть актерские задатки, ты согласна? Он поистине наслаждается вниманием.

Вздрогнув, я отвлеклась от своих мыслей.

— Да, — ответила я тихо, подавив желание сказать « oui » [39] Oui (фр.) — да. , чтобы меньше выделяться среди французов.

Мужчина, сидевший наискосок перед нами, оглянулся. Я узнала его, но не смогла вспомнить, чей это отец. Он ответил на мою улыбку и снова воззрился на сцену.

Эрик наклонился ближе.

— Посмотри, какие косички у Изабеллы! Сколько было работы у нашей maitresse со всеми этими девчонками!

— Да, очень мило.

— Тебе тоже надо научиться так делать.

— Мне? Научиться плести такие косички?

— Да, Изабелле это очень идет.

Мой ответ утонул в аплодисментах. На потолке ярко вспыхнули люминесцентные лампы и осветили зальчик. Все встали и начали пробираться мимо деревянных стульев в актовый зал. Люди разговаривали, делились впечатлениями, пожимали друг другу руки. Некоторые тут же выходили на улицу выкурить сигарету. Больше всего мне хотелось бы сразу уйти, но нужно было дождаться детей.