Дин Кунц - Дети бури

До чего неудачно все получилось в тот день!

Когда несколько месяцев назад он говорил с Сэйном и впервые услышал подробности о проблемах в семье Доггерти, то понял, полностью уверился в том, что Билла Петерсона не было на острове в то самое время, когда в Нью-Джерси начались эти угрозы. Предполагалось, что он уехал в отпуск. Блендуэлл и Сэйн сразу поладили, должно быть найдя нечто общее: свое недоверие к миру, и Кеннет по его поручению отправился на Гваделупу, чтобы попробовать узнать, что же делал Петерсон в тот критический период, когда в Нью-Джерси все пошло вверх ногами. Кеннету удалось проследить передвижения Билла до частного самолета, совершавшего рейсы в Майами, но там следы затерялись, потому что в списки регистрации коммерческих рейсов легче легкого внести фальшивое имя. Всего этого было слишком мало, чтобы сформировать свое мнение, но с этого времени великан большую часть времени присматривал за капитаном катера.

Потом у Сони сложились дружеские отношения с Петерсоном, слишком дружеские для девушки, чьи взгляды на жизнь делали ее особенно уязвимой для опасности и боли.

Блендуэлл закрыл и закрепил на окне нижнего этажа последнюю ставню и, все еще не переставая думать о "Морском страже", попробовал себе представить, что происходит в доме, отмеченном судьбой, в данную минуту, когда ураган Грета более чем когда-либо отрезал его обитателей от остального мира.

Он хотел бы сейчас быть там, быть еще с того момента, когда лодки и радиотелефон оказались испорченными, – было ясно, что сумасшедший готовится сделать свой ход. Однако посреди самого ужасного урагана за последние тридцать лет его место было в "Доме ястреба", рядом с родными, которым могла понадобиться помощь. Даже если буря не снесет дом, возбуждение, вызванное ветром и шумом, может плохо подействовать на сердце. Он не мог оставить бабушку и дедушку одних, даже несмотря на то, что знал: Сэйну пригодилась бы помощь.

Блендуэлл одну за другой закрыл изнутри ставни на верхних этажах, все еще двигаясь автоматически из-за мыслей, бурливших в голове.

Стоя у последнего окна со ставней в руках и глядя на кусочек залитого дождем мира, который все еще можно было разглядеть из дома, он немного помедлил, прежде чем закончить работу, потому что мысли приняли неожиданный и довольно-таки мрачный оборот. Кеннет очень верил в Рудольфа Сэйна и сильно сомневался в том, что любой человек, даже если он сумасшедший, сможет справиться с этим гигантом. Тем не менее, если предположить, что Сэйн окажется чересчур беззаботным или безумец – более хитрым, чем кто-либо может подозревать... Предположим, что он сделал все, что хотел сделать в "Морском страже", и, подозревая, что Блендуэлл знает, кого считал преступником Сэйн, захочет расправиться и с его семьей...

Мужчину передернуло.

Такая возможность становилась реальной только в том случае, если быть уверенным, что убийца прикончил обоих детей Доггерти, Рудольфа Сэйна и всех остальных обитателей дома, которые могли бы связать его с преступлением.

Он не хотел даже думать о такой кровавой бойне.

Особенно в том случае, если там была Соня...

Блендуэлл взглянул на небо: черные, низкие, быстро движущиеся облака, которые извергают потоки дождя. Затем он посмотрел и на море: высоко вздымающиеся яростные волны, старающиеся сокрушить остров, превращающие его в узенькую полоску земли, во взбитый ветрами комок грязи.

Пройти в такую погоду, когда ураган все еще бушует, милю для того, чтобы убить жителей "Дома ястреба"? Такая попытка могла оказаться смертельной. Только сумасшедший...

Он рывком распахнул ставни.

Во имя Господа, о чем тут думать? Конечно, только сумасшедший пойдет во время бури через весь остров, но ведь именно о том и речь!

Блендуэлл оставил ставни открытыми.

Он пододвинул к окну кресло и пошел принести винтовку, которой, как он говорил Петерсону, в доме никогда не было.

В четвертой прогалине, между четвертым и пятым холмами, уже не так далеко от безопасного "Дома ястреба", они наткнулись на дохлую акулу. Тело плавало кверху брюхом в грязной воде, плескавшейся между возвышенностями. Страшные челюсти застыли в жуткой усмешке, которая показалась Соне удивительно знакомой, но девушка не могла вспомнить, где видела ее прежде...

А потом вспомнила. Это была улыбка черепа из фильмов ужасов, широкая, но абсолютно лишенная признаков юмора, что-то вроде дешевого театрального эффекта, которая заставляет вздрагивать, но совсем не веселит.

Она заставила детей отвернуться и быстро повела их вдоль берега естественного бассейна, где можно будет перейти на другую сторону, не прикасаясь к останкам акулы. Конечно, они уже все видели, – Соне не удалось достаточно быстро отвлечь ребят, чтобы они не успели заметить то, что находилось в воде. Она знала, что это зрелище еще многие годы будет им сниться по ночам.

По большей части неприятные сцены вроде этой ее не тревожили – они были просто тошнотворны, как все, что напоминало о смерти. Но теперь девушку беспокоила невозможность определить, добрым или дурным знаком окажется на этот раз присутствие акулы. С одной стороны, смерть огромной рыбы могла означать исчезновение предыдущей угрозы. С другой – то, что она была мертва и ухмылялась, глядя на них остановившимися глазами, значило...

Она встряхнула головой и постаралась вернуть чувство самообладания и душевное равновесие.

Усталость опускалась ей на голову, как рука в мягкой перчатке, и заставляла думать о том, чтобы прекратить метаться без толку (а заодно и думать о хороших и плохих знамениях), но Соня не могла позволить себе поддаться этому ощущению.

В этот раз бассейн оказался не слишком глубоким, и они без труда перешли его в тридцати или сорока футах от мертвой акулы в том месте, где из-под слоя воды поднимались камни и образовывали довольно удобный переход.

Она перенесла на ту сторону обоих детей. Руки болели, как гнилые зубы, так что ей хотелось вынуть их из плеч, чтобы стало хоть чуточку легче.

Одно дело сделано, впереди еще один холм.

Ей не хотелось на него взбираться, но выбора не было.

Осторожно, потому что склон оказался скользким и был усеян плоскими камнями, абсолютно не подходящими для того, чтобы за них цепляться, но очень опасными для того, кто упал бы на них и ударился головой, она поползла по-крабьи наверх, взяв с собой Тину и по временам бросая беспокойные взгляды назад, на Алекса, который уже начал понемногу терять силы, хотя продолжал упрямо карабкаться следом. Один раз она потеряла равновесие и, стараясь удержать девочку, не дать ей пораниться, сама сильно ударилась головой о плоский камень, который старалась обойти.