Дин Кунц - Дети бури

Он вскарабкался вверх и встал под деревьями на вершине холма, оглядывая вереницы темных стволов, надеясь увидеть хоть малейший признак движения.

Ничего не было видно.

Сначала он двинулся вправо, стараясь не потерять равновесия и держаться пониже, прячась за деревьями и ветками, высматривая женщину с детьми. Когда в этой стороне ничего не удалось разглядеть, он пошел влево, но даже после того, как и там ничего не нашлось, не утратил спокойствия. Он начал описывать круги по всей вершине холма, присматриваясь, надеясь выследить их, как будто они были животными в заповеднике, а он – браконьером.

Он не находил тех, кого искал.

Ни единого следа.

Мужчина стоял под дождем, не замечая его, не слыша ветра и даже музыки сталкивающихся клинков.

Он понял, что женщина, сумасшедшая женщина, будь она проклята, увела детей Доггерти в глубь острова, и, кроме того, благодаря какому-то шестому чувству, как ни странно это звучит, ему удалось догадаться, что она собирается вместе с ними проделать весь долгий путь до дома Блендуэллов.

Там ей могли помочь.

– Нет! – воскликнул Джереми.

Слово, брошенное на ветер, не могло никак повлиять на ситуацию, сделать правду ложью.

В возбуждении погони, охваченный недоверием и одновременно страхом, что ей удастся достичь своей цели, он повернулся и бросился к третьему холму, споткнулся о вывороченную с корнем пальму и упал; нож вывернулся из рук, как скользкий угорь, и разрезал ему правую ладонь.

Кровь хлынула на песок.

Он смотрел туда, не веря своим глазам.

Мужчина промокнул рану, исследовал после того, как порез очистился, и увидел, что он снова заполняется кровью.

Не так уж страшно.

В любом случае недостаточно страшно, чтобы остановить его.

Он встал и поднял нож, глядя на него по-новому, с особым уважением.

В первый раз в жизни этого мужчину поранило его собственное оружие, и он почувствовал себя отцом, удивленным безобразным поведением собственного сына.

Джереми тщательно вытер нож, положил его в карман, оттуда его легко можно достать, как только жертвы окажутся в пределах досягаемости.

Тогда он двинулся вперед более осторожным шагом, чем вначале, – впрочем, он был уверен, что все равно движется быстрее тех троих...

Между третьим и четвертым холмами, в низине, которую им нужно было пересечь, Соня обнаружила темно-коричневую воду. Поток оказался гораздо глубже, чем в первые два раза. Она попробовала перейти на другой берег одна, без детей, для того, чтобы проверить глубину, попыталась сделать это в нескольких местах и обнаружила, что вода везде достигает подбородка. Скоро она поднимется выше головы, еще до того, как удастся добраться до другой стороны.

Ей ни за что не суметь перенести Алекса и Тину через бассейн такой глубины, даже если бы удалось задержать дыхание и поднять их на вытянутых руках над собой.

Сейчас у нее не было сил ни на что подобное.

Таких сил у Сони не было даже тогда, когда они вышли из дому, целую вечность тому назад.

Между тем она не могла допустить, чтобы это препятствие их остановило. Еще немного – и Петерсон, или Джереми, или как там его еще можно назвать, погонится за ними. Она оглянулась на детей и увидела, что Тина лежит на земле, положив голову на колени брата, который в свою очередь привалился спиной к пальмовому стволу. Оба были почти сплошь покрыты грязью и напоминали двух негритянских детишек. Они были ей милы, были драгоценнее всего на свете. Жизнь детей была неизмеримо выше, чем все выпавшие на ее долю трудности.

Соня осмотрела бассейн шириной примерно в тридцать пять футов. Опасной была глубина на половине этого расстояния или, в крайнем случае, средних двадцати футов. Ширина бассейна не позволяла перейти его пешком, тем более с одним из детей на руках, но переплыть казалось сравнительно простой задачей.

Она не могла рассчитывать на то, что Алекс и Тина смогут проплыть такое расстояние; только не в нынешнем состоянии, когда оба были почти совсем без сил. Но вот если бы найти... Через пару минут Соня обнаружила бревно длиной в три фута, которое лежало под деревьями ярдах в тридцати от места, где они остановились. Девушка поднатужилась, взяла деревяшку на руки, как ребенка, и понесла с таким трудом, как будто она весила тонну, а не сорок – пятьдесят фунтов. Она дотащила свою ношу до края бассейна, бросила в воду, проследила, как дерево тонет и затем всплывает. Соня толкнула бревно на глубину.

Оно плавало.

Девушка поймала деревяшку, подтянула поближе к берегу, где она прочно завязла в жидкой грязи, и пошла за Алексом.

Тина заснула, все еще уткнувшись головой в колени брата, не обращая внимания на ветер и дождь и все прочие неприятности, которые мог обрушить на них ураган Грета. Когда мальчик осторожно выскользнул, девочка не проснулась; в этот момент она была похожа на крохотного духа, на ангела. Как и при виде сцены с муравьями, Соня посчитала крепкий сон ребенка среди всего этого хаоса признаком того, что впереди их ждет удача.

Узнав, что Соня хочет усадить его на бревно, а сама плыть позади, работая ногами, а руками толкая перед собой кусок дерева, Алекс решил, что ей пришла в голову самая лучшая идея со времени изобретения велосипеда.

Мальчик вошел в воду вместе с девушкой и двигался вперед до тех пор, пока вода не достигла его груди, подождал, пока Соня уйдет немного вперед, и оставил бревно покачиваться на воде. Соня вернулась и отвела его назад; в том месте, где воды было по пояс, она усадила своего подопечного верхом на бревно и направила в нужную сторону, предложив лечь на живот и бить руками и ногами по воде, заставляя деревяшку двигаться.

Мальчик очень быстро осознал преимущества этой идеи.

Соня осторожно опустила Алекса на бревно и сама погрузилась в воду. Кусок дерева хотя и немного опустился под тяжестью ребенка, но все же держался на плаву, и парнишке нужно было лишь слегка поднять голову, чтобы свободно дышать.

Алекс выглядел счастливым.

Через три минуты она тоже ощутила прилив радости, потому что безо всяких приключений доставила его на другой берег. Она повернулась и отправилась назад, за Тиной, которая все еще мирно спала под дождем, в грязи на другом берегу.

Чем ближе они подходили к берегу, тем больше Соня боялась, что как раз в то самое время, когда она приблизится к ребенку, из зарослей выйдет Петерсон, такой же грязный, как и они, с ножом в руках...

Соня добралась до края воды, встала на ноги и, затолкнув бревно обратно в прибрежную грязь, чтобы оно не уплыло и не лишило их возможности переправиться через пруд, пошла будить Тину.

Петерсон еще не появлялся.

Малышка протерла глаза грязными кулачками, сонно оглядела окрестности, заметно удивленная тем, что увидела, и подняла взгляд на Соню, как будто не могла сразу вспомнить, кто она такая, и вот-вот собиралась заплакать.