Дин Кунц - Дети бури

Соня вдруг поняла, что он не знает о том, что это ее последний снаряд. Должно быть, он считал, что их здесь целый склад, вполне достаточный для того, чтобы долго держать его на безопасном расстоянии или часто ранить.

Правда, это психологическое преимущество не могло существовать бесконечно: скоро он узнает, что Соне больше нечем его задержать.

Большую часть времени лицо мужчины было опущено к земле, и он двигался навстречу девушке, как большое насекомое, не обращающее внимания на мир вокруг. Однако то и дело, через довольно регулярные промежутки времени, он поднимал голову, чтобы взглянуть на нее и прикинуть, туда ли движется. Соня определила промежуток между этими короткими взглядами и со всей силы бросила кокос в тот момент, когда, по ее расчетам, мужчина должен был посмотреть вверх.

Он поднял голову, вскрикнул, орех ударил его по лицу.

Мужчина кувырком покатился с холма, упал в воду и не поднялся, даже не пошевелился.

Соня ждала, вся дрожа. Ее чуть было не стошнило, но на это не было времени.

Мужчина лежал неподвижно.

Вокруг него плескалась вода.

Девушка подумала о том, чтобы спуститься вниз и перевернуть его на спину, посмотреть, умер ли он, но воспоминание о том, как эти сильные руки чуть было не задушили ее в аркаде бугенвиллей, сдержало порыв.

Она увидела нож в том самом месте, где Петерсон его уронил, почти на середине холма; острие было направлено в ее сторону, красная ручка выделялась на грязной, источенной бурей земле, как сигнальный маяк. Соня задумалась, не рискнуть ли подойти поближе и забрать нож, лишив таким образом маньяка его самого опасного оружия. Потом вспомнила, как быстро он взбирался на склон, прыгая из стороны в сторону, взрывая землю башмаками, словно солдат во время боевых действий на неприятельской территории, и подумала о том, что придется во время спуска повернуться спиной к человеку, который, возможно, очнется и попытается ее схватить... И все же, как бывшая сиделка, она понимала, что даже если мужчина придет в себя за то время, когда она пойдет за ножом, то не сможет сразу сориентироваться в обстановке и что-либо предпринять, а у нее тем временем окажется неплохое оружие... Тогда...

Она начала спускаться вниз и уже успела сделать пять или шесть шагов, когда преследователь вздрогнул, резко дернулся и попытался встать, опираясь на руки.

Перепуганная девушка быстро взбежала обратно, вскарабкалась на верхушку холма и бросилась следом за детьми.

Они не успели уйти слишком далеко; за это время ребятам удалось пройти всего треть плоской вершины.

Соня взяла Тину на руки и велела Алексу постараться идти быстрее.

Неизвестно, каким образом, но она ощутила прилив новой энергии. Возможно, это был результат жуткого страха, какого девушке до сих пор не доводилось испытывать. Ноги одеревенели, но несли ее вперед с удивительной скоростью, спина и руки болели до такой степени, что казалось, впоследствии понадобится массированное хирургическое вмешательство, чтобы заставить их выпрямиться. И все же в них влилась свежая сила, которая сделала Тину не такой тяжелой, как раньше.

Теперь звук бури усилился, и Соне казалось, что она бушует прямо у нее в голове, а не вокруг. Казалось, она вот-вот потеряет сознание от невыносимого грохота.

На следующем склоне Соня оглянулась назад в надежде увидеть, что за ними никто не гонится.

В первую пару секунд подумалось, что так оно и есть, что они в безопасности. Потом она заметила преследователя, который двигался между деревьями пошатываясь, как пьяный, но постепенно сокращая дистанцию.

Благодаря тому что глубина выемки между этими двумя склонами была не так велика, как в остальных случаях, залитый соленой водой бассейн нельзя было даже сравнивать с остальными препятствиями, которые им приходилось преодолевать в этот кошмарный день. Соне он оказался всего лишь по колено, Алексу – до пояса. Они смогли перейти водную преграду все вместе, поскольку она несла на руках девочку и незачем было тратить время на то, чтобы переправить детей одного за другим.

В любом случае казалось, что природа наконец встала на сторону беглецов. Деревья вокруг стали еще толще и более эффективно защищали от ветра – он стал наполовину слабее, а значит, идти стало легче. Склон холма оказался более пологим, без камней, но и без травы, скользкой и промокшей, – это был сплошной песок с мелкими вкраплениями растительности. Хотя он и сыпался из-под ног, но все же был лучше травы.

Добравшись до верха, они побежали дальше, еще больше петляя для того, чтобы пробраться между плотно стоящими пальмами, видя, что темнота леса как будто уступает место просвету, они не были в этом уверены до тех самых пор, пока совершенно измученные, без сил, не выскочили на открытую лужайку перед домом Блендуэллов.

Соня приостановилась, не в силах до конца осмыслить тот факт, что они наконец добрались до этого красивого старого дома. Ей было проще поверить в то, что это фантазия, игра воображения, а не настоящий особняк. Она так долго надеялась добраться сюда и так отчаянно молилась об этом, что, когда это оказалось возможным, утомленное сознание не воспринимало действительности.

Фантазия или нет, но она не могла позволить себе просто стоять здесь и любоваться видом жилья. Лужайка была в добрых сто пятьдесят ярдов шириной, и, даже добравшись до двери дома, они еще не были в полной безопасности. Раньше она отказывалась рассматривать возможность того, что Блендуэллы могут накрепко закрыть все входы и выходы и отсиживаться в собственном убежище, где до них не докричаться, хотя и понимала, что это вполне возможно. Если так, то Петерсон сможет схватить их прямо у дверей и закончить свое отвратительное дело самым ироничным образом.

Она со всей возможной скоростью бросилась вперед, быстрым шагом, потому что уже не в силах была бежать, стараясь, чтобы Алекс хотя бы не отставал, на ходу прижимая его к себе.

Здесь, на открытом месте, ветер был таким сильным, что сбил их с ног точно так же, как и на лужайке перед "Морским стражем", казалось, тысячу лет назад. Каждый раз они поднимались и шли дальше.

Тина больше не хотела спать. Она изо всех сил цеплялась за Соню, точно колючка, положив голову на плечо девушки и спрятав лицо у нее на шее.

Именно она благодаря своему положению первая заметила Петерсона и, вскрикнув прямо в ухо, предупредила Соню в тот самый момент, когда он бросился на нее и сбил с ног, как мяч для боулинга сбивает последнюю из еще стоящих на стенде кеглей. Она упала, болезненно подвернув ноги, тихо всхлипывая от отчаяния.

Соня поползла по земле, стараясь уйти от него, чувствуя, что мужчина взял с собой нож и, должно быть, уже направил ей в спину. В панике, пытаясь уйти от воображаемой опасности, она разжала руки и отпустила Тину.