Ирса Сигурдардоттир - Расплата

В этот раз Трёстюр остановился чуть в стороне от могилы, молчаливый, как и Сигрун, думая о том, как им не повезло, как все их подводили. Как поведет себя сестра, узнав, что их отец вышел из тюрьмы. Как преподнести новость, чтобы она не услышала об этом на работе или не наткнулась на ублюдка на улице. Как сделать так, чтобы он не вторгся в их жизнь. Эти размышления, пройдя целый круг, вернули его к выводу, сделанному им давным-давно: никто и никогда им не поможет. Защищать сестру – его долг. И он ее не подведет.

Подземная парковка пустовала, хотя утром свободными оставались только несколько мест – не самых, конечно, удобных. Кольбейну, опаздывавшему на работу из-за «пробок» на дороге из Хапнарфьёрдюра, ничего не оставалось, как только припарковаться возле колонны. Исполнение этого маневра требовало исключительного водительского мастерства, которым он овладел после покупки дорогого автомобиля. Будь погода лучше, Кольбейн оставил бы машину снаружи; необходимость загонять свою гордость и красу в такое тесное место вызывало у него некоторое беспокойство. Большинство других пользователей подземной стоянки приезжали на старых развалинах, и небольшая царапина не была для них вопросом жизни и смерти. Мысль об этом сводила с ума, хотя он уже перестал списывать регистрационные номера припаркованных рядом машин, на случай если в конце дня обнаружится вмятина на крыле. Кольбейн делал так до тех пор, пока не заметил, как один из коллег, заставший его за этим, посматривает на него искоса. Позднее тот же коллега с ухмылкой пересказал эпизод собравшимся у кофемашины приятелям. Допустить, чтобы над ним потешались, Кольбейн не мог. Это было даже хуже, чем царапина на его новенькой машине.

Эхо шагов почти совпадало со стуком капель из идущей под потолком трубы. В тишине они звучали особенно громко. Кольбейн проходил мимо сенсоров, и те один за другим включали потолочные лампы. Он мог бы поклясться, что еще утром работающих ламп было больше.

Шесть месяцев назад ставку смотрителя сократили наполовину в рамках программы финансовой экономии, и последствия этого решения не замедлили сказаться. Особенно в тех местах, где чистота никогда не считалась приоритетом. К их числу относилась, разумеется, и подземная парковка. Составляя свои калькуляции, бухгалтеры не принимали в расчет дефекты освещения, неистребимый запах сырости и кучи мусора в каждом углу. Но Кольбейну и в голову не приходило выступать с комментариями. Прослужив в фирме почти четырнадцать лет, он понял, что, хотя начальство призывает людей высказываться, указывать на недостатки и критиковать, на практике получается так, что «критики» долго не задерживаются. Добивающиеся повышения карьеристы предпочитали куда лучшую политику – лесть. Собственно говоря, он и сам поднялся наверх благодаря ей, вопреки отсутствию должной квалификации в таких областях, как бухгалтерия и юриспруденция. Исполнительный директор даже сделал ему комплимент – мол, несколько лет назад, принимая Кольбейна на работу по рекомендации старого друга, он сомневался в его профессиональной пригодности, но в итоге оказался неправ… К сожалению, сам директор намеревался выйти в скором времени в отставку, и не было никакой гарантии, что его более молодой преемник станет таким же ценителем кольбейновских талантов. И что случится с ним самим, если организация подвергнется перетряске?

В дальнем конце подземной стоянки сгустилась тьма. Кольбейн неодобрительно покачал головой. Присмотревшись, он обнаружил, что несколько флуоресцентных ламп разбиты, и остановился. Труба протекала здесь еще сильнее, капли падали одна за другой с такой частотой, что, казалось, идет дождь. Кольбейн прислушался. Оттуда, где стояла его машина – если она еще стояла там, – доносился скребущий звук. Все это ему не понравилось. Ну кому, если не ворам, понадобилось бы разбивать лампы? Других источников света здесь не было, и тьма служила идеальным прикрытием. Если он прав в своих предположениях, то цель воров – его машина. Только она могла привлечь к себе внимание преступников. Старшие управленцы парковались на специально выделенных для них местах неподалеку от въезда или возле лифтов. К тому же они всегда уезжали домой раньше. Сейчас подземный гараж напоминал заброшенную гробницу.

Что, если воры еще здесь? Что, если он помешал им взломать его сокровище? Набросятся ли они на него? Ответ был очевиден: да, конечно, набросятся. Трудно представить, что они просто уйдут, как будто ничего не случилось. «Упс, извини…» Вот, снова этот скребущий звук. Кольбейн откашлялся, нарочито громко, надеясь спугнуть воров, если они там, в темноте. Лучший вариант – пусть бы все разбежались. Преследовать воров он не стал бы, их все равно поймали бы рано или поздно. А если им вздумается побить его, можно напомнить о камерах видеонаблюдения в надежде, что это их спугнет. Кольбейн откашлялся еще раз, громче, чем в первый.

Он мог бы поклясться, что скрежет даже усилился, и уже приготовился кашлянуть в третий раз, когда до него дошло, что воры уже должны бы услышать его. Не может быть, чтобы они не заметили, как включился свет, когда он вошел на парковку.

Кто же там, человек или мышь? Кольбейн вдохнул и, раздув щеки, медленно выдохнул. Ничего другого, кроме как идти к машине, ему не оставалось. Охранников в вестибюле после введения режима экономии не осталось. Смотритель ушел несколько часов назад, а просить кого-то из коллег проводить его к машине Кольбейн ни за что не стал бы. Они только получили бы повод для насмешек над ним. А появившись в офисе с подбитым глазом или сломанным после стычки с ворами носом, он по крайней мере заслужил бы их уважение…

Постояв, Кольбейн двинулся дальше. Сердце уже колотилось с опасной частотой, но он все равно прибавил шагу. Лучше покончить со всем этим поскорее. Из-за проклятой колонны появился капот. Лучшего места, чтобы спрятаться, невозможно и представить. Сердце стучало в ребра, как попавшая в клетку и бьющаяся за жизнь птаха. Конечно, там кто-то есть. Прячется в темноте. И, скорее всего, не один, а по меньшей мере двое. Кто-то же там скребется… Чем ближе он подходил к машине, тем громче становился скрежет, но теперь к скрежету добавился металлический скрип и что-то похожее на мычание или бормотание. Может быть, воры перешептываются друг с другом, обсуждают, как напасть на него? Вот только чем дальше, тем меньше эти звуки напоминали человеческие. Похоже, придуманные им воры окажутся в конце концов мышами или крысами.

Никто не прыгнул на него из темноты, и Кольбейн, сделав последние шаги, нажал дрожащими пальцами на кнопки пульта. Затем, дрожа от волнения, обошел осторожно капот и с облегчением обнаружил, что за ним никто не прячется. Но опасность не миновала, и Кольбейн, не позволяя себе расслабиться, быстро прошел к водительской дверце. Прежде чем скользнуть за руль и закрыть ее за собой, он торопливо заглянул за багажник, чтобы убедиться, что там его не ждет засада. Позади багажника проходила невысокая, по пояс, бетонная стена, отделявшая парковочное пространство от уходившего вниз пандуса. Воры вполне могли прятаться за ней, тем более что скрипы, скрежет и мычание доносились оттуда. Поверх стены шел металлический поручень, и преступникам, если б они вздумали напасть, пришлось бы перебираться через него, но эта мысль его не успокоила. Кольбейн торопливо запрыгнул на сиденье. Щелчки электронных замков прозвучали музыкой в его ушах, но наслаждаться ею он себе не позволил и тут же вставил ключ в замок зажигания. Мотор отозвался сдержанным рокотом, радио изрыгнуло волну музыки, которая заглушила неясные звуки, и Кольбейн наконец позволил себе выдохнуть.