Ирса Сигурдардоттир - Расплата

Впервые встретившись год назад, две эти женщины мгновенно прониклись друг к другу взаимной неприязнью. Поначалу Хюльдар подозревал, что Эртла видит во Фрейе соперницу в борьбе за его симпатии. Хотя, насколько было известно Эртле, между ним и Фрейей ничего не случилось, она продолжала упорствовать в своей антипатии. Фрейя, со своей стороны, не скрывала, что терпеть не может Эртлу. Вполне возможно, что эта взаимная нелюбовь не имела к нему никакого отношения и объяснялась тем, что две женщины были слишком разными. Надо было договориться и встретиться с Фрейей на улице, обругал себя Хюльдар.

– Давай поговорим в приемной, ладно? – Краем глаза он заметил, что Эртла вроде бы направляется в их сторону, и предложил первое, что пришло в голову. Не то чтобы приемная могла послужить надежным убежищем, было бы лучше вообще выйти из здания, но убедительного повода для столь решительного акта Хюльдар вот так с ходу придумать не смог. – Там тише и спокойнее, – неловко добавил он, хватая со стола какие-то бумажки и ручку, в которой – эта мысль пришла с опозданием – давно кончились чернила. Сейчас это было неважно, ведь перед ними стояла куда более важная задача: как можно быстрее, пока Эртла не достигла его стола, укрыться в безопасном месте. Выбрав кратчайший маршрут между столами, Хюльдар практически протолкал Фрейю к спасительной двери в крохотный закуток. Самое удивительное, что Фрейя не выразила при этом никаких чувств.

Открыв дверь, он втолкнул ее в комнатушку и, бросив взгляд через плечо, с облегчением заметил, что Эртла не преследует их, а стоит посередине офиса и разговаривает по телефону. Хюльдар закрыл за собой дверь.

– Извини. У нас тут небольшой переполох… – Заметив, что это извинение не произвело смягчающего эффекта, он добавил: – Кое-что случилось, вот все и переполошились. Если помнишь, мне приказали приостановить расследование, поскольку посчитали, что письмо может подождать. Но теперь ситуация изменилась.

– Что произошло? – спросила Фрейя, выбрав самый дальний от Хюльдара стул. Он предпочел бы сесть поближе, но передумал, вспомнив про Эртлу за стеклянной стеной.

– Возможно, это как-то связано с другим делом. Маловероятно, но возможно. – Хюльдар коротко рассказал ей об убийстве в подземном гараже, о ниточке, связывающей Бенедикта Тофта и Йоуна Йоунссона, и об отрубленных руках в горячей ванне у дома Бенедикта. Рассказ он закончил просьбой держать информацию при себе, но сделал это ради проформы, поскольку репортеры уже пронюхали о случившемся. Теперь вся история преподносилась, как и следовало ожидать, в самых мрачных тонах, и Фрейя вряд ли могла добавить какие-то детали к уже распространившимся версиям. – Собираюсь поговорить с ними всеми – Трёстюром, его сестрой и матерью – и надеялся, что ты составишь мне компанию. Не помешало бы встретиться и с Йоуном Йоунссоном. Я был бы признателен, если б ты дала психологическое заключение: вроде того, склонен ли он к насилию сейчас. Есть предположение, что Йоунссон как-то связан с убийством и даже может быть убийцей.

– Я уже говорила, что экспертом по сексуальным насильникам не являюсь и что работаю с их жертвами. – Фрейя развязала шарф и стянула его на колени. – Составить тебе компанию могу, но сомневаюсь, что от меня будет какая-то польза. Почитала кое-какие материалы по делу Йоунссона, в том числе решение Верховного суда, но ничего нового не узнала. В Доме ребенка файлов по этому делу нет. Надо иметь в виду, что сам центр был организован относительно недавно, и суды и следователи до последнего времени не принимали его всерьез. То есть информация просто проходила мимо. Жаль, потому что если б нас привлекли, то дети Йоунссона прошли бы медицинское обследование. Сейчас же я не вижу ни одного свидетельства того, что это было сделано. Их вызывали в суд, но и дочь, и сын заявили, что насилию не подвергались.

– А что-то изменилось бы? Судья обязан оставаться в узких параметрах обвинения, а поскольку вопрос о насилии обвиняемого в отношении собственных детей не стоял, то и причин усложнять ход процесса он не видел. Полагаю, вопрос разрешили только по настоянию адвоката Йоунссона, который хотел показать, что случай с Вакой – единственный. Должно быть, он знал, что скажут дети, и верил, что они не изменят показания в суде.

Фрейя состроила гримасу.

– Есть еще одно решение, – продолжал Хюльдар, – вынесенное двумя годами ранее Окружным судом Рейкьявика. Могу дать копию. В онлайне ты его не найдешь, потому что имя Йоуна удалили после того, как тот был оправдан. Информации в нем мало, подробности отсутствуют. Я подал запрос на доступ к полной версии. Ясно лишь одно: его обвиняли в сексуальном насилии над несовершеннолетней.

– Какой сюрприз, – фыркнула Фрейя. – Кстати, я навещала своего брата, Бальдура. Говорит, у Йоуна Йоунссона практически никто не бывал, но письма приходили. Написаны от руки, почерк взрослого. Возможно, от детей или от жены. Хотя трудно представить, зачем бы им ему писать.

– Когда это было? – Хюльдар потянулся за ручкой, но вспомнил, что в ней нет чернил. – По-моему, письма заключенным проверяются, особенно письма педофилам. Я позвоню, спрошу, помнит ли кто-нибудь, от кого приходили письма.

За стеклянной стеной Эртла закончила разговор и опустила телефон в карман. Вид у нее был далеко не счастливый. Их взгляды встретились, и она уже сделала шаг в сторону приемной, но тут у нее снова зазвонил телефон.

Спасен. Опять.

– Обвинитель, тот, которого убили, Бенедикт Тофт, – это он добился приговора за убийство?

– Нет, Тофт выступал обвинителем в другом, более раннем процессе, когда Йоунссона не признали виновным.

Фрейя вскинула брови.

– И вы думаете, что его убил Йоун Йоунссон? Не Трёстюр?

– Мы ничего не думаем. Просто хотим определиться, стоит ли продолжать заниматься Йоуном дальше. За Бенедиктом Тофтом долгая карьера обвинителя, он участвовал во множестве дел и нажил немало врагов, некоторые из которых вполне могли попытаться отомстить ему. Мы отрабатываем эту версию, проверяем всех, но, по-моему, эта вполне подходящая. Человек живет тихо и мирно, и никто его не трогает, пока из тюрьмы не выходит Йоун Йоунссон. Странное совпадение, а я взял за правило не верить в совпадения.

– Но зачем Йоунссону убивать обвинителя по делу, в котором он был оправдан? Разве не логичнее выбрать мишенью того, кто отправил его в тюрьму?

– Можно рассуждать и так, но если отвлечься, то вопрос о том, кто выступал обвинителем на процессе по убийству, совершенно не важен. Им могла быть, к примеру, твоя собачка, Молли. А вот защитников в таких процессах в нашей стране осуждают все. – За стеклянной стеной Эртла закончила разговор и продолжила движение в их направлении. Надеяться на то, что высшие силы вмешаются и остановят ее третьим звонком, не приходилось. Распахнув дверь, она остановилась, старательно делая вид, что не замечает присутствия в комнате Фрейи.