Ирса Сигурдардоттир - Расплата

Надежды встрепенулись еще тогда, когда они с Эртлой стояли в коридоре после того, как их выгнали из больничной палаты Кольбейна. Не отличаясь изобретательностью в выстраивании личных отношений, она была хорошим детективом и неплохо разбиралась в людях. Разумеется, ложь Кольбейна не осталась незамеченной. Имя Йоуна Йоунссона словно включило лампочку у него в голове.

Еще одним способствующим фактором стал звонок из патологоанатомической лаборатории. После осмотра обнаруженного в гробу тела патологоанатом пришел к выводу, что причина смерти не соответствует той, которая указана в свидетельстве, выданном на имя Эйнара Адальбертссона. Сообщать по телефону какие-либо детали эксперт отказался, но предложил Эртле либо приехать в лабораторию самой, либо прислать своего представителя.

Третьим обстоятельством стал телефонный разговор Эртлы с дочерью Эйнара. Ничуть не огорчившись известию о том, что гроб ее отца совершил незапланированное путешествие на свалку, женщина заявила, что, как по ней, так пусть он остается там, где ему самое место, вместе с другим мусором. На этом разговор и закончился.

И, наконец, последним фактором, окончательно повлиявшим на мнение Эртлы, стала ее попытка найти Йоуна Йоунссона. Хюльдару она сказала, что всего лишь подозревает его в похищении гроба отчима, но Хюльдар знал, что это отговорка. У нее зародились сомнения. Сидя в офисе, он наблюдал за тем, как она набирает номер за номером и каждый раз получает один и тот же ответ. Никто не знал, что случилось с недавним заключенным. Дети и бывшая жена не отвечали, тюремная служба ничем не могла помочь. Та же история повторилась и с Литла-Хрёйн, и с социальными службами Рейкьявика, и ночлежками для бездомных – Йоуна нигде не видели, о нем нигде не слышали, и никто понятия не имел, что с ним случилось. Как будто земля поглотила бывшего заключенного, стоило ему только выйти из тюремной машины свободным человеком в центре города.

Слушая разговоры Эртлы, Хюльдар и сам принял телефонный звонок от Гвюдмюндюра Лаурюссона. Бывший босс рассказал, что мать Ваки, девочки, убитой Йоунссоном, устроила сцену в полицейском участке Хлеммюр. Хюльдар решил остаться с Эртлой, чтобы, пользуясь ситуацией, ковать железо, пока горячо. Но и любопытство не давало покоя – что же все-таки сказала мать Ваки? – и он попросил Гвюдмюндюра позвать Фрейю. Ни тот, ни другая не перезвонили, и Хюльдар отложил звонок на время, когда все успокоится. В глубине души он понимал, что настоящая причина – в случившемся между ними прошлым вечером. Нужно было объяснить свое внезапное бегство таким образом, чтобы показать себя в хорошем свете. Разве он этого не заслужил? Проблема заключалась в том, что он не мог привести в свою защиту такой аргумент, как желание избавить их обоих от взаимной неловкости, неизменного следствия пьяного секса. На Фрейю вряд ли произведет впечатление ссылка на длинный и разнообразный список его побед. Представляя, чем может обернуться предстоящий разговор, Хюльдар начал сомневаться в правильности своего решения. Наверное, лучше было остаться и провести с ней ночь. По крайней мере, получил бы удовольствие. Но теперь уже поздно. Хюльдар отогнал эту мысль. Надо сосредоточиться на расследовании.

Постепенно, понемножку Хюльдар подбрасывал Эртле дозированные порции информации, а когда она сказала ему позвонить в Центр идентификации и попросить их провести сравнение отпечатков пальцев отрубленных рук и отпечатков Йоуна Йоунссона, он понял, что победил. Хотя проведенное ранее сравнение отпечатков с отрубленных рук не показало совпадений с теми, что хранились в полицейской базе данных – а там, предположительно, должны были находиться и «пальчики» Йоуна Йоунссона, – Эртла сочла необходимым повторить проверку, учитывая его исчезновение. В конце концов, Центр идентификации и отдел дактилоскопии могли ошибаться наравне с другими. Но проверка, как оказалось, вскрыла еще одну, более серьезную проблему.

– Они перезвонили и сказали, что отпечатки Йоунссона отсутствуют. Их там нет. Если вообще когда-либо были. Вполне возможно, что во время расследования их просто позабыли снять. Дело было простое и ясное, – сказал Хюльдар.

– Ты что, издеваешься? – Эртла нахмурилась. – Такого не может быть.

– Вообще-то ты права. Не может. Отпечатки нашли на подушке, которой он задушил девочку. Значит, их сняли, приложили к делу, но вот в базу данных они почему-то не попали. Та же картина и с материалами, имеющими отношение к Йоуну и его сыну, Трёстюру: они должны быть, но их нет. Я до сих пор не получил никакой информации из окружного суда Рейкьянеса по делу, где он был оправдан.

– Да что ж это такое творится, а? – Эртла потянулась к телефону.

– Не напрягайся. Парень, с которым я разговаривал, абсолютно уверен: в их базе данных отпечатков нет.

– Отлично. И что же нам теперь делать? – Вопрос не был адресован Хюльдару, Эртла просто размышляла вслух. – А что с Литла-Хрёйн? Может быть, мы можем получить их оттуда? Там же остались какие-то его вещи. Плохо только, что после освобождения заключенного камеру убирают и подготавливают для другого.

– Попытаться стоит.

Эртла уныло покачала головой.

– Все это дело – полный бардак.

Хюльдар согласно кивнул.

– Я с ними поговорю. И заодно спрошу насчет писем, которые Йоун получал в тюрьме. Может, вспомнят, кто их присылал… Скорее всего, этот же человек и предложил ему крышу над головой. – В разговоре с тюремным начальством Эртла вела себя далеко не вежливо, и Хюльдар сомневался, что ее следующий звонок будет принят благосклонно.

Она буркнула что-то неразборчивое, что он интерпретировал как согласие. Вернувшись на свое место, с облегчением обнаружил, что Гвюдлёйгюра за столом нет. Ему нужно было сосредоточиться, а мальчишка постоянно отвлекал. В последнее время Гвюдлёйгюр пытался установить торговые точки, продающие цепи, использованные для убийства Бенедикта Тофта.

В Литла-Хрёйн звонок Хюльдара приняли, а приняв, не бросили трубку, но человек, который с ним разговаривал, усомнился в том, что в камере остались какие-либо вещи с отпечатками пальцев Йоунссона. Освободившееся место уже занял другой сиделец, а то немногое, что принадлежало Йоунссону, ушло с ним. Тем не менее дежурный пообещал проверить. Прежде чем на том конце линии положили трубку, Хюльдар успел спросить насчет писем. Дежурный взял паузу, чтобы проконсультироваться с кем-то из коллег, а вернувшись, принес еще один неутешительный ответ. Письма приходили от адвоката Йоунссона, и вскрывать их тюремная администрация не имела права, как не имела и права слушать разговоры между адвокатом и заключенным. Йоунссон и сам писал адвокату, и их общение продолжалось едва ли не до последнего дня. И все-таки даже такой ответ был лучше, чем ничего. Возможно, адвокат знал, что случилось с его клиентом после освобождения, и, может быть, он сам нашел для него жилье…