Джон Харт - Вниз по реке

– Возможность проблемы не составит, – отмахнулся Паркс. – Дэнни подрабатывал у вашего отца. Территория – четырнадцать сотен акров. Долф мог убить его в любой удобный момент. А вот мотив – совсем другое дело. Этот момент ордер особо не конкретизирует.

– Ну так что? – произнес отец. – Просто сидим здесь?

– Я пока сделаю несколько звонков, – объявил Паркс.

Отец посмотрел на меня.

– Ждем, – сказал я. – Надо пообщаться с шерифом.

Мы просидели в приемной еще как минимум пару часов. Паркс отловил дома кого-то из своих помощников и дал задание накидать проект ходатайства по опротестовыванию улик на основании отказа от права на адвоката. Это было все, что он мог сделать, хотя с равным успехом можно было бы не делать вообще ничего. В половине десятого из-за бронированной двери показался шериф в сопровождении вооруженного помощника. Предостерегающе вытянув руку, он заговорил раньше, чем Паркс успел разразиться заготовленной тирадой.

– Я здесь не для того, чтобы разводить дебаты или что-то обсуждать, – объявил он. – Я хорошо представляю суть ваших претензий.

– Тогда вы наверняка в курсе, что допрашивать моего клиента в мое отсутствие – это вопиющее нарушение его конституционных прав!

Лицо шерифа на глазах налилось краской. Он сверху вниз уставился на адвоката.

– Больше мне вам нечего сказать, – произнес он, после чего на секунду примолк. – Вы тут вообще лишний.

Обратился к моему отцу:

– Прежде чем вы начнете заводиться, Джейкоб, вам лучше послушать то, что я собираюсь сказать. Долфу Шеперду предъявлено обвинение в убийстве Дэнни Фэйта. Он был должным образом проинформирован о своем праве на адвоката и от этого права отказался. – Посмотрев на Паркса, шериф улыбнулся. – Вы не являетесь его адвокатом, мистер Темплтон. Следовательно, нет никакого нарушения конституционных прав. Вы не можете пройти дальше этого вестибюля.

– Так он сам не хочет адвоката? – быстро спросил отец, от волнения проглатывая слова.

Над шерифским мундиром расплылась улыбка:

– Похоже, что в отличие от некоторых мистер Шеперд не желает скрываться за спинами адвокатов и их уловок.

Его глаза метнулись ко мне.

В животе забурлило. Знакомое ощущение.

– Что вы этим хотите сказать? – вопросил Паркс. – Что он сознался?

– Я не с вами разговариваю, – бросил ему шериф. – По-моему, я достаточно четко высказался.

– Так о чем мы вообще говорим? – спросил мой отец.

Шериф выдержал его взгляд, а потом медленно повернулся всем телом ко мне и как-то туманно улыбнулся.

– Он хочет видеть вас, – сказал он.

– Меня?!

– Да.

Вмешался Паркс:

– И вы разрешаете?

Шериф проигнорировал его:

– Могу проводить вас к нему, когда будете готовы.

– Минуточку, Адам, – сказал Паркс. – Ты прав. Это и вправду полная бессмыслица.

Шериф пожал плечами:

– Так хотите с ним увидеться или нет?

Паркс схватил меня за руку и притянул к себе.

– Долф уже задержан сколько – три, четыре часа? Он отказывается от защитника, но все же спрашивает вас… Необычно по меньшей мере. Хотя куда более тревожно стремление шерифа выполнить эту просьбу. – Адвокат буквально на секунду пресекся, и я увидел, что он глубоко озабочен. – Что-то тут определенно не так.

– Но что? – спросил я.

Он покачал головой:

– Пока не пойму.

– Это ничего не изменит, – сказал я. – Я не могу ему отказать.

– А должны. С юридической точки зрения я не вижу, что с этого можно поиметь.

– Далеко не на все стоит смотреть исключительно с юридической точки зрения.

– Лично я против. Считайте, что таков мой профессиональный совет, – объявил Паркс.

– Папа? – произнес я.

– Он хочет тебя видеть. – Руки глубоко засунуты в карманы, на лице – ясно различимый подтекст. Такой вариант, как отказ, даже не рассматривался.

Я опять подошел к шерифу, поискал в его лице хоть какой-то намек. Ничего. Мертвые глаза и плоская прорезь рта.

– Ладно, – сказал я. – Пошли.

Шериф развернулся, и тут на лице помощника рядом с ним вдруг промелькнуло что-то неуловимое. Я обернулся к отцу. Тот поднял руку, и Паркс подался ко мне:

– Выслушайте все, что у него найдется сказать, Адам, но сами держите рот на замке. Сейчас для вас не должно существовать никаких друзей. Даже Долфа.

– Что вы этим хотите сказать? – спросил я.

– Обвинения в убийстве, как известно, способны превратить друзей во врагов. Такое происходит сплошь и рядом. Кто первым идет на сделку, тот первым и выходит на волю. Каждый прокурор в нашей стране играет в эти игры. И каждый шериф про это знает.

Я откровенно возмутился:

– Долф не из таких!

– Я видел такое, что вы даже не поверите.

– Только не на сей раз.

– Просто следите за собой, Адам. Вы отбили самые серьезные обвинения в убийстве, когда-либо выдвигаемые в этом округе. Это уже пять лет не дает шерифу покоя. Политически это причинило ему большой ущерб, и я гарантирую, что из-за этого он потерял сон. Он по-прежнему мечтает до вас добраться. Такова уж человеческая натура. Так что помните: без меня в той комнате никакие привилегии адвокатской тайны в отношении клиента вашего разговора не касаются. Имейте в виду, что ваш разговор могут подслушать или даже записать, как бы вас ни уверяли в обратном.

В подобном предостережении не было никакой нужды. Мне уже приходилось бывать за этой дверью, и я не питал никаких иллюзий. Односторонние зеркала, микрофоны, жесткие вопросы… Я все уже вспомнил. Шериф приостановился у двери. Зажужжал звонок. Лязгнул электрический замок.

– Знакомая картина? – поинтересовался шериф.

Проигнорировав подколку, я шагнул в дверь. После пяти долгих лет я вновь оказался за решеткой.

Я провел здесь целую кучу времени, так что знал это место, как свой собственный дом: запахи, слепые углы, скорых на расправу охранников с дубинками наготове… Здесь все так же воняло блевотиной, антисептиком и черной плесенью.

Я уже клялся, что никогда не вернусь в округ Роуан; но все-таки вернулся. И вот теперь я здесь, опять в этой дыре. Но все это ждало Долфа – я не был задержан. Большая разница.

Мы прошли мимо заключенных в комбинезонах и шлепанцах. Некоторые передвигались свободно, других вели по коридорам в наручниках и под конвоем. Большинство смотрели в пол, но некоторые с вызовом таращились на меня – я отвечал им таким же взглядом. Я знал, как все это устроено, знал, по каким правилам тут разруливаются конфликты. Быстро выучился вычислять хищников. Они явились ко мне в первый же день. Я был богатый, я был белый и отказывался отводить взгляд. Одного только этого им вполне хватило, и для начала они решили избить меня до полусмерти.

В первую же неделю я подрался трижды. Собственное место в тюремной иерархии стоило мне сломанной руки и сотрясения мозга. Оказался я не на самом верху, даже близко не на самом, но суждение было вынесено.