Джон Харт - Вниз по реке

Подкравшись к двери вплотную, я заглянул внутрь. В отделанном филенчатыми панелями офисе было полутемно. Стеллажи с какими-то бумагами, большой дешевый канцелярский стол, а за ним какой-то лысый толстяк, ерзающий туда-сюда на поворотном офисном кресле – голова запрокинута назад, глаза на красной физиономии крепко зажмурены. Его штаны болтались у пола на одной лодыжке. На коленях перед ним стояла женщина, голова которой моталась взад-вперед с размеренностью поршня паровой машины. Стройная, молодая, черная – я дал бы ей не больше семнадцати. Одну руку он запустил в ее сальные волосы, а другой так крепко вцепился в подлокотник кресла, что я видел проглядывающие сквозь жир напрягшиеся жилы.

С угла стола свисала засаленная двадцатка.

Я пинком отбросил кирпич и резко распахнул дверь. Когда та с лязгом ударилась в стену, глаза толстяка моментально распахнулись. Долгую секунду он таращился на меня, а девушка невозмутимо продолжала трудиться. Наконец его рот округлился черной дырой, и он выдохнул: «О боже!»

Девица прервалась ровно настолько, чтобы отозваться: «А ты как думал, малыш?» А потом опять занялась своим делом. Я шагнул в комнату в тот момент, когда он отпихнул девицу от своего паха. Мельком углядев ее лицо, я увидел у нее в глазах совершеннейшую пустоту. Девица явно чем-то здорово вмазалась. «Блин, малыш», – только и пролепетала она.

Толстяк неуклюже выпрямился и вцепился в штаны, тщетно пытаясь попасть ногой в штанину и избегая встречаться со мной взглядом.

– Только не говори моей жене! – поспешно бросил он мне.

Девица постепенно начала понимать, что они не одни. Встала, и я понял, что передо мной далеко не ребенок. Лет двадцать пять, пожалуй, – грязная, с налитыми кровью глазами. Утерла рукой рот, когда мужик за столом наконец сумел натянуть штаны.

– Это засчитывается, – объявила она, протягивая руку за двадцаткой. Проходя мимо, улыбнулась мне – серые зубы, изъеденные крэком [37] Крэк – курительный кокаин. Назван так из-за потрескивания, которое издает при сгорании. губы… – Шанель меня звать, – представилась она на ходу. – Просто поспрошай на районе, если захочется того же самого.

Я дал ей пройти, зашел внутрь и закрыл за собой дверь. Толстяк возился с ремнем, натягивая его посильнее, чтобы продеть язычок. Лет сорок, подумал я. А может, и все пятьдесят. Трудно было понять со всем этим липким по́том, жиром и сверкающим розовым скальпом. Я внимательно следил за его руками и ящиками письменного стола. Если там и был ствол, то у него явно не было намерения кидаться к нему. Но, облачившись в штаны, толстяк явно почувствовал себя поуверенней. В нем уже понемногу пробуждался гнев – пока что сдержанный, но в любой момент готовый окончательно проснуться.

– Чего вам надо? – резко спросил он.

– Простите, что побеспокоил, – отозвался я.

– Угу, нормально так… Работаете на мою жену? Передайте ей, что зря пыжится.

– Я не знаком с вашей супругой.

– Тогда чего вам надо?

Я шагнул вперед, ближе к письменному столу.

– Насколько я понимаю, вы принимаете ставки.

У него вырвался нервный смешок.

– Господи! Так вот в чем дело? С переднего входа надо было заходить, черт побери! Вообще-то так это обычно делается!

– Я не ставить пришел. Я хочу, чтобы вы мне кое-что рассказали про Дэнни Фэйта. Вы принимали его ставки?

– Дэнни мертв. Я видел в газетах.

– Верно. Мертв. Так принимали вы его ставки?

– Я не собираюсь обсуждать с вами свои дела! Я даже не знаю, кто вы такой.

– Я всегда могу сообщить кое-что интересное вашей жене.

– Только не надо жене! Господи!.. Последнее слушание буквально на следующей неделе.

– Так как насчет Дэнни?

– Послушайте, я не так много могу вам сообщить, о’кей? Дэнни был реальный игрок. А я так – мелкая сошка. Занимаюсь футбольным тотализатором, осуществляю выплаты по нелегальным покерным автоматам… Дэнни вышел из моей лиги два или три года назад. Всё в Шарлотте стал проворачивать.

Я вдруг ощутил, как тошнотворно скрутило живот. Джейми соврал мне. Переться сюда был мартышкин труд.

– Ну а Джейми Чейз? – спросил я.

– То же самое. Не моего полета птица.

– Кто занимается их ставками в Шарлотте?

Он улыбнулся гаденькой улыбочкой:

– Хочешь и там такую же хрень замутить? – Улыбочка стала еще шире. – Да тебя просто замочат!

Там, куда он меня послал, варианты с проникновением через черный ход даже не рассматривались. Это оказался шлакоблочный куб на восточной стороне Шарлотта, стоящий неподалеку от пересекающей промзону четырехполоски, пахнущей свежеуложенным асфальтом. Выбравшись из машины, я увидел, как солнце отражается от башен делового центра в трех милях и несчитаных триллионах долларов к западу. У входа ошивались двое парней, а вдоль стены, в пределах досягаемости, выстроились разнокалиберные обрезки стальных водопроводных труб, якобы оставшиеся после ремонта. Оба внимательно наблюдали за мной, едва завидев, – черному было лет тридцать пять, белый лет на десять помоложе.

– Чего надо? – поинтересовался черный детина.

– Мне нужно поговорить с одним человеком внутри, – ответил я.

– Каким еще человеком?

– Который тут всем рулит.

– Я вас не знаю.

– Мне все равно нужно с кем-нибудь переговорить.

Белый поднял палец.

– Как вас звать? – спросил он.

– Вроде я вас уже видел, – произнес я.

– Бумажник! – потребовал он.

Я протянул ему бумажник. Тот был по-прежнему набит сотенными. Дорожные деньги. Его глаза задержались на пачке банкнот, но он не стал их трогать. Вытащил мои водительские права.

– Тут написано «Нью-Йорк». Не местный?

– Я из Солсбери, – сказал я. – Просто уезжал.

Крепыш опять посмотрел на права.

– Адам Чейз. Вроде у вас некоторое время назад были какие-то неприятности…

– Было дело.

– Вы какой-то родственник Джейми Чейза?

– Брат.

Он отдал мне бумажник.

– Пускай заходит.

Здание представляло собой единственное помещение, ярко освещенное, модерновое. Передняя половина оформлена как приемная: два дивана, два кресла, кофейный столик. Невысокая стойка делила большую комнату надвое. За ней – письменные столы, новенькие компьютеры, люминесцентные лампы. Возле стены – подставка с пыльными туристическими буклетами. Со стен с неравными интервалами свисали постеры с изображениями тропических пляжей. За компьютерами маялись два молодых человека; один задрал ногу на выдвинутый ящик стола.

За стойкой стоял мужчина в деловом костюме. Белый, лет шестидесяти. Охранник с улицы подошел к нему и что-то шепнул на ухо. Пожилой кивнул, отослал его взмахом руки. Улыбнулся.

– Чем могу? – спросил он. – Поездка на Багамы? Что-нибудь более экзотическое?