Родриго Кортес - Садовник

В этом что-то было.

Себастьян сел возле кресла и принялся думать. Он отдавал себе отчет в том, что, если полковник обременит свою бессмертную душу покушением на божий райский сад, то не видать ему рая, как своих ушей. Но он вовсе не был уверен, что бог не обидится на Себастьяна за то, что он хочет сделать чужую работу, ведь сеять новые и выдергивать старые высохшие души — все-таки божья забота, а не Себастьяна…

Полковник тяжело захрапел, и Себастьян вскочил и заглянул хозяину в глаза — они уже закатывались. Садовник заинтересованно хмыкнул и приблизился почти вплотную — он еще никогда не видел вблизи, как умирают люди, а от отца только и осталось воспоминаний, что судорожно дергающиеся ноги.

Полковник совсем закрыл глаза, но дыхание его пока не прекращалось. Себастьян наклонился еще ближе и аккуратно заткнул сеньору одну ноздрю пальнем.

Хитрый полковник продолжал дышать второй.

Себастьян секунду подумал и заткнул ему обе ноздри.

Полковник приоткрыл рот. Старое изможденное тело не желало умирать.

Себастьян опечалился. Больше всего на свете он боялся, что старый полковник снова выкарабкается и все-таки доведет задуманное до конца. Он вспомнил, как в середине января, стоя по колено в жидкой ледяной глине, выбрасывал из ямы куски известняка, как прорубал в старом саду новые тропы, как часами наблюдал за господской семьей и как все они потом, то поочередно, а то и все вместе, хвалили его и даже давали денег, и ему стало невыносимо жаль и себя, и своего труда. Но главное, он понимал, что уже не имеет права отступать и свою часть работы по созданию райского сада обязан выполнить, невзирая ни на что.

И тогда он обхватил закованное в стоячий воротничок полковничьего мундира желтое морщинистое горло руками и аккуратно, но сильно сдавил. Полковник имел право на райское блаженство, а потому просто обязан был попасть в Эдем.

Не понимающий своей пользы полковник дернулся еще раз и еще, и ноги его внезапно заходили ходуном, а руки схватили садовника за кисти, но разжать эти крепкие, как дерево, клешни, выкопавшие без малого тысячу полутораметровой глубины ям, ему было не под силу. А Себастьян плакал, но не отпускал. И тогда полковник еще раз дернулся, широко открыл глаза и затих.

Весть о том, что старый полковник Эсперанса умер, застигла Мигеля уже поздно вечером, когда он собирался домой.

— Только, ради всего святого, Санчес, — с некоторым содроганием произнес позвонивший начальнику полиции алькальд, — не надо из этого ничего раздувать. У старика обычный удар. Врач уже был.

«Ну, вот ты и добился своего, Сесил Эсперанса…» — подумал Мигель, но вслух сказал совершенно другое:

— Я понял. А кто обнаружил тело?

— Тереса. Она мне и позвонила.

Мигель поблагодарил алькальда, но заверять его в том, что ничего затевать и раздувать не будет, не торопился. Нет, начальник полиции вовсе не нарывался на скандал, просто он знал: пожелай дочь полковника подать жалобу на действия жандармов, возможно, приведшие к смерти отца, и он будет вынужден принять эту жалобу и, более того, тщательно расследовать все происшедшее, какими бы неприятностями это ему лично ни грозило. Впрочем, думать об этом сейчас было неуместно; как лицу сугубо официальному Мигелю Санчесу следовало прежде всего принести членам виднейшей семьи города свои соболезнования.

Он вышел во двор, кивком поблагодарил молодого полицейского за отлично протертую «Испано-суизу» и сел за руль.

«А если я найду эти письма? — прокралось невольное предположение. — Полковника уже нет; и кто мне помешает отдать их на экспертизу?»

Мигель чертыхнулся. Он прекрасно понимал, что в ближайшие дня три, до того самого момента, когда тело уложат в семейный склеп, не сумеет даже пальцем шевельнуть, — традиции здесь уважали.

Когда он приехал в усадьбу, врач был еще здесь и хлопотал вокруг бледной сеньоры Тересы. Лусия держалась намного лучше. Мигель наклонил голову, стараясь не торопиться, произнес подобающие слова и прошел к покойнику.

Полковник королевской армии, ветеран двух войн и кавалер доброго десятка орденов, сеньор Хуан Диего Эсперанса так и сидел в своем кресле-качалке с пледом до горла и толстой книгой на коленях. Мигель подошел и оторопел. Со страницы книги прямо на него смотрела та самая орхидея, что была сломана над телом поверженного, но не убитого сеньора Ансельмо Эсперанса.

— Дьявол!

— Не чертыхайтесь, Мигель, — укоризненно произнесли сзади. — И не время, и не место.

Он обернулся. Это был стоящий рядом с врачом падре Теодоро. Мигель скользнул по нему равнодушным взглядом и остановился на враче.

— Вы его осмотрели? — прищурившись, поинтересовался он.

— Разумеется, — наклонил голову сеньор Анхелио. — Обычный удар.

Мигель наклонился поближе к лицу трупа и вдруг заметил на длинных, торчащих из ноздрей пучках седых волос что-то темное. Он огляделся по сторонам, убедился, что сеньора Тереса за ним не наблюдает, и потрогал.

— Господи! Что вы делаете?

Что бы это ни было, оно оказалось липким. Начальник полиции осторожно поднес палец к носу и понюхал. Пахло чем-то знакомым, растительным… вроде вишневой смолы. Он подался вперед и присмотрелся к трупу еще внимательнее. Ни на воротнике, ни на мундире длинных черных шелковых нитей не было — ни одной.

Мигель осторожно отодвинул от шеи форменную стоечку воротника и похолодел.

— Подойдите-ка сюда, сеньор Анхелио, — глухим голосом попросил он.

— Что еще? — встревоженно отозвался скорбно замерший рядом врач.

— Смотрите.

На желтой сморщенной шее полковника виднелся отчетливый, как раз по размерам жесткого воротника, лиловый след.

— Знаете, сеньор Анхелио, — распрямился Мигель. — Я, конечно, не врач, диплома не имею, но это — что угодно, но только не удар.

Рамирес поперхнулся и, совершенно ошарашенный, принялся протирать очки.

— Господи! Простите меня, ради бога! Господи! Как же это я не заметил?

Дальше началось самое трудное, но допросить домочадцев было необходимо, и постепенно, шаг за шагом начальник полиции совершенно точно выяснил три вещи. Первая: когда сеньора Тереса выбежала из комнаты, чтобы позвонить врачу, обездвиженный полковник не держал на коленях никакой книги, тем более раскрытой.

Вторая: он не ошибся, и орхидея, изображенная на странице справочника, была той самой, привезенной из далекой Южной Америки сеньором Ансельмо и сломанной неизвестным убийцей над недвижным телом последнего.

И, наконец, третья: сам справочник, а точнее, второй том двухтомного академического справочника по тропическим растениям был взят в том самом флигеле, в котором произошло покушение на сеньора Ансельмо.