Стефан Анхем - Мотив Х

— Принеси тот, который с цветами, — сказал Коса на беглом испанском, после чего мужчина взял цветастый халат и поднял его так, чтобы Коса мог выбраться из воды. — А пока можешь замариновать мясо. И принеси мне мой портфель, пожалуйста. Ты помнишь, такой коричневый.

Мужчина кивнул и направился к дому, по-видимому, ничуть не смущаясь того, что был абсолютно голым.

— Ну и? В чем дело? — продолжал Коса, завязывая халат и поправляя седые волосы до плеч.

— Молли Вессман, — сказал Фабиан. — От чего она умерла?

Коса бросил на Фабиана такой взгляд, словно вопрос удивил его.

— Я тебя правильно понял? Ты пришел ко мне домой. Без приглашения. Наверняка звонил в дверь, я не в курсе. Как бы то ни было, ты наплевал на то, что никто не открывает, и пробрался сюда. Тебе абсолютно все равно, что у меня день рождения, что я вообще-то медитирую. Что я специально сказал Тувессон — придется подождать с этим до понедельника. Все это тебя совершенно не волнует. Единственное, о чем ты думаешь, — это причина смерти. Как будто все расследование зависит только от того, что ты узнаешь это сейчас, а не, скажем, через восемнадцать часов.

Фабиан попытался что-то возразить, но не нашел ничего лучше, кроме как кивнуть, после чего Коса рассмеялся и направился к дивану с разноцветными подушками.

— Как бы это ни раздражало, я должен признать, это именно то, что мне в тебе нравится. Не торопись с выводами. Я все еще считаю, что ты так же некомпетентен, как и большинство следователей в этой стране. Но, по крайней мере, тебе не все равно. Это больше, чем можно сказать о некоторых твоих нахальных коллегах. Кстати, хочешь чаю?

— Нет, спасибо. — Фабиан сел на диван, который был настолько мягким, что на нем было неудобно сидеть.

— Сильное обезвоживание. — Коса взял термос со стола и налил чай до самых краев в чашку с тонкими стенками. — Причина смерти. Разве не это ты хотел узнать? — Он подошел к дивану и сел в позу лотоса, не пролив ни капли.

— Значит, она умерла от обезвоживания?

Коса кивнул и попробовал чай.

— До этого у нее определенно была высокая температура, потливость, не говоря уже о сильной рвоте и поносе.

— Другими словами, она была больна.

— Можно смело это утверждать.

— Значит, если я правильно понял, не было никаких признаков того, что ее убили?

— Ее совершенно точно убили. — Коса отпил из чашки. — Помнишь Георгия Маркова? Болгарского диссидента, которого убили в 1978 году на мосту Ватерлоо в Лондоне?

— Разве он не был отравлен рицином?

— Совершенно верно, и Молли Вессман подверглась примерно такой же процедуре. Но не с помощью специально сконструированного зонтика Джеймса Бонда с ампулой яда на конце. Нет, здесь все было немного проще: яд вводили с помощью шприца.

Мужчина с натренированным телом, который на этот раз надел хотя бы фартук, вернулся с портфелем, который передал Косе, после чего вернулся в дом.

— И когда она подверглась этому воздействию?

— Трудно сказать точно. Но, вероятно, от одних до полутора суток до смерти. — Коса открыл портфель и вытащил папку. — Значит, где-то в пятницу.

Снимок на ее сотовом телефоне был сделан в ночь на среду, и это было бы отличной возможностью отравить ее. Вместо этого преступник почему-то решил подождать еще два дня.

— Вот место укола иглой. — Коса протянул фото, на котором крупным планом была изображена ягодица Молли Вессман, где была явно видна небольшая красная припухлость.

— Наверное, место болело, — сказал Фабиан. — Я имею в виду, разве она не должна была как-то отреагировать и отправиться в отделение неотложной помощи, как только ей стало плохо?

— Это предполагает, что она знала о том, чему подверглась. Что кто-то ввел в нее лекарство при помощи шприца. Но если она была где-то на улице, то с таким же успехом могла предположить, что это оса или что-то в этом роде. Когда потом ей стало плохо, она не связала это с уколом, а просто подумала, что заболела кишечным гриппом или отравилась едой, и в конце концов ей стало так плохо, что она даже не смогла выйти из квартиры. — Коса допил остатки чая и отставил чашку. — Теперь мы закончили?

Фабиан кивнул и встал.

— Спасибо. Я сам найду выход. — Конечно, он мог пройти через дом, но что-то подсказывало ему, что там есть вещи, которые он не должен видеть, поэтому он повернулся к гаражу.

— Значит, ты не собираешься спрашивать, на что еще я обратил внимание?

Фабиан остановился и повернулся к Косе, который сидел на диване и улыбался, вновь наполняя чашку чаем.

— Что, например?

— Даже не знаю. Что угодно. — Коса пожал плечами. — Разве вы так не делаете, когда бродите в потемках, не имея ни малейшего понятия о том, как действовать дальше?

— И что же ты нашел? — Фабиан вернулся к дивану.

— Небольшую татуировку. И да, я точно знаю, о чем ты думаешь. Сегодня, наверное, у всех есть татуировки. И ты абсолютно прав. В моей профессии уже крайне редко можно встретить тело, на котором нет ни одной из этих дурацких бабочек, жалких черепов и племенных узоров. — Коса замолчал и не торопясь допил чай. — Но именно это тату привлекло мое внимание. — Он отставил чашку в сторону и протянул еще одну фотографию с увеличенным изображением.

Фабиан сразу понял, почему Коса так отреагировал. Татуировка не была похожа ни на одну из всех тех, что он видел. Яркие цветы, азиатские иероглифы и мудрые высказывания были набиты у каждого второго. Татуировка на фото в некотором смысле была неинтересной и даже скучной. Тем не менее, было трудно оторвать от нее взгляд.

Она была классически сине-серой и состояла из двух частей. Верхняя представляла собой какой-то символ, в котором линия заканчивалась стрелой, указывающей вниз. Нижняя состояла из двух цифр — 28.

И цифры, и стрела не были идеально ровными, и, казалось, татуировка была сделана любителем.

— Где именно на теле было это тату?

— На лобке, скрыто под ее, если можно так выразиться, ухоженными лобковыми волосами. На самом деле я нашел это только после того, как полностью побрил ее.

Когда Лилья притормозила и свернула в сторону Персторпа, она поняла, что преодолела расстояние от южного Хельсингборга до этого поворота за чуть более чем двадцать две минуты. Это был не просто личный рекорд для нее и «Дукати». Это было настолько явным нарушением скоростного режима, что никакой полицейский значок не спас бы ее от штрафа.

Но разговор с Хампусом встревожил ее не на шутку. Он сделал все, чтобы скрыть волнение, но не было никаких сомнений в том, что он действительно напуган. Обычно он мог болтать без умолку, но на этот раз не хотел говорить, что именно произошло и почему было так важно, чтобы она как можно скорее вернулась домой.