Маргарита Ардо - Новая жизнь Нефертити

Под красивую мелодию Финн заглядывал мне в глаза, сверкая полной раскаяния тенистой зеленью, обещающей рай и нежность. Вот только рая на троих мне не надо!

Я стиснула зубы и посмотрела волком. Финн шагнул ко мне, распевая про любовь always. Я отступила — борт прозрачной ограды воткнулся мне в поясницу. К счастью, Арина махнула красным платком. Оттолкнув Финна, я бросилась прочь. Песня прервалась, люди ахнули. Как же отвратителен мне был этот эксгибиоционизм чувств!

Финн конечно же не бросился за мной! Он продолжил петь, «вечно любя» совсем не меня…

Казалось, меня разорвёт. Или я упаду прямо здесь. Но вдруг мадам Беттарид выплыла навстречу у ступенек:

— Дамира? Ты в порядке?

— Нет! Можете сказать: а я говорила! — буркнула я.

— Девочка моя, лучше б я не была права, — вздохнула мадам Беттарид и подхватила меня под руку. — Идём пить кофе.

Я устало вспомнила предостережения Лембита, так же отрешённо решила, что от яду бы не отказалась. И как-то незаметно, будто плавным перемещением в седьмое измерение мы оказались за стеклянной стеной затемнённого кафе. Дверь отгородила меня от голоса Финна и его музыки. Ненавижу!

— Выдохни, — сказала мадам Беттарид, усаживаясь за столик.

Я села рядом и посмотрела на неё.

— Зачем это мне? В чём смысл?

— Карма, — пожала плечами мадам Беттарид. — Некоторые сценарии приходится проигрывать снова и снова.

— Зачем?

— Чтобы однажды сделать правильный ход, — заявила Мадам Беттарид торжественно, затем взглянула на часы и добавила обыденным тоном: — У тебя есть десять минут, посиди, приди в себя, а потом снова примерки, съёмки, хаос.

Она расплатилась и ушла. Я осталась одна с запахом кофе и болезненным одиночеством. Как быстро оно вернулось. Думать было больно. Я достала из сумочки телефон, вспомнила о фотографиях. Раскрыла их в ВотсАпе и среди символов, значков и талисманов всех видов вдруг обнаружила тот, о который опиралась рукой в доме в Сансе.

«Третий» — написала я Лембиту.

«Точно?» — мгновенно ответил он, словно ждал.

«Да. Символы и знаки, вписанные в круг»

«Хм»

«Что?»

«Это из практической магии Папюса. Он француз.»

«Не могло быть заимствовано с востока?»

«Проверю»

Мгновением спустя Лембит прислал:

«Талисман подчинения духов Венеры». «Из врагов делает доброжелателей. Принудительно вызывает любовь. Используется для приворотов».

Что?!

В дверь вошёл Финн и сел напротив.

— И хороший тут кофе?

— Достаточно, чтобы не отравиться, — отрезала я, откладывая телефон в сторону. — Уже всех осчастливил собой?

Он поморщился недовольно.

— Не пойму, у тебя что, месячные?

Я вспыхнула и вскочила.

— А что разве только в критические дни можно возмущаться недостойным поведением?

— Ты о чём? — Финн удивлённо расширил глаза и вдруг отмахнулся: — Если ты о Нэтели, можешь расслабиться, всё в порядке. Садись.

— Ничего не в порядке!

— Господи, — фыркнул Финн, — Дамира, это всё ради съёмок. Не понятно, что ли?

— То есть ты заставил меня страдать только ради камер?!

Финн пожал плечами.

— Ну прости, надо же как-то снимать! Я смотрел результат: всё ок, очень живо вышло, прямо по-настоящему.

Я сглотнула. «Эхнатон не так хорош». Может, я встретила его, чтобы поставить точки над i? Проговорила оторопело:

— Конечно, по-настоящему. Я в свои чувства не играю. А ты?

— Если ты играть не умеешь, приходится выводить тебя на правильные эмоции.

— То есть между нами всё ложь?

— При чём тут это? Я про съёмки!

— А я уже не знаю, про что ты? И где ты настоящий. Такое впечатление, что нигде. И, выходит, про мой талант ты врал, как и все вы?

— Малышка, — поднялся Финн из-за стола. — Давай обойдёмся без сцен. И так сложно, столько всего навалилось, ты не представляешь. Я люблю тебя…

— По сценарию.

— Нет, что ты! Я правда люблю, ты такая красавица, просто удивительная! Но играть тоже надо — это работа. А ты деревянная, ну просто бревно. Я не про секс, там всё ок. Слушай, малышка, я понимаю, ты не училась во ВГИКе и вообще, может, это не твоё, но раз уж начали, следует сделать всё по высшему разряду, да? — Он почти заискивающе улыбнулся и протянул примирительно руку.

Меня передёрнуло, я отшатнулась от него. Официант ловко обогнул меня с блокнотом в руке и явно понял, что мсьё заказывать пока не будет. Но я смотрела в глаза Финна и видела только голливудскую выверенность выдаваемого тепла. Сколько мне положено в граммах?

— Ты не ответил, играешь ли ты свои чувства или нет. Хотя, знаешь, не нужно, я и так вижу: сейчас ты тоже врёшь, — сказала я жёстко. — И со столом врал. И в чём ещё?

— Да брось! Дался тебе этот стол! — рассердился Финн, с его лица будто спала улыбчивая маска, он стал старше, грубее, резче и некрасивее, словно привлекательность и харизма тоже были неотъемлемой частью образа. — Не усложняй, Дамира! Нам хорошо с тобой. Этого достаточно!

— Мне. Не. Хорошо. И если свой эгоизм ты называешь любовью, разочарую тебя, это не она.

— Что за чушь!

— Любовь — когда тебе радостно отдавать. И делать чтобы любимым было хорошо.

— И что, тебе было плохо этим утром?

Я нахмурилась.

— Мне от лжи плохо. И я не хочу, чтобы ты меня касался. Ты должен знать: если бы не контракт, я бы уже уехала.

— Ну да, конечно. Вот поэтому я говорил Катрин, что с новичками контракт нужен, тем более, с таким темпераментом. Но с другой стороны, темперамент это не плохо… — Он лукаво подмигнул.

— В смысле? Ты знал о контракте сразу? — ошарашенно переспросила я.

— И что? Это работа…

Финн не договорил, я размахнулась и влепила ему пощёчину. Он схватился за щёку. Ошеломлённо взглянул на меня.

Вне себя от ярости, я сжала кулаки, одёрнула роскошную ткань платья и выпрямила спину.

— Ну что, я хорошо отыграла?

Я вылетела из кафе, судорожно думая: порча личного имущества заказчика входит в систему штрафов или разбитая морда гада не считается?

Как выяснилось, гнев, обида и непослушные слёзы тоже были нужны камерам. Когда они отстали от меня, всё это превратилось в ненависть восьмидесятого уровня.

Лембит что-то строчил, и его я тоже ненавидела, потому что посмотреть сообщения было некогда — сначала меня гримировали, потом одевали, потом Арина толклась рядом, как пастух над непослушной овцой. Толпа чужих, говорливых, непонятных людей жужжала вокруг, пока мы не поехали снимать к Эйфелевой башне. К тому моменту я ненавидела и это скопище ненужного железа, взгроможденное и старое, расхваленное до небес; и каждого, кто пытался сказать мне слово, и этот проклятый Париж!

Меня выпустили на Марсово поле — идти в костюме Нефертити вдоль фонтанов — от Эйфелевой башни куда-то к чертям. Операторы на тележке ехали передо мной и за мной. Туристы издалека снимали на телефоны, чернокожие парни в ярких рубашках вдалеке продавали рассыпанные горкой «эйфелевы башенки» по евро за штуку. Я выбрала их себе за цель, прикидывая, сколько башенок куплю за свой аванс. На аллею вырулил Финн.