Джейн Шемилт - Учись тонуть

На ковре и на скомканной москитной сетке кровавые отпечатки ног, но это моя кровь: я порезала ступню осколком оконного стекла. Белое одеяльце пропало.

— Надо выйти отсюда. — Адам выпроваживает меня из комнаты. — Полиция захочет все осмотреть.

Значит, теперь это место преступления. У преступника мой сын. Вырываясь из рук Адама, я хватаюсь обеими руками за щеки и царапаю их ногтями.

— Что ты видел? Что видел, когда вернулся домой?

Я кричу на Адама, пока мы идем по коридору. Элис вжимается спиной в стену гостиной. Зоуи стоит рядом с ней, сосет большой палец и глядит на нас.

— Никого… всех… — Адам дышит с сильными хрипами, он едва способен говорить. Девочки испуганно смотрят на него. — Я позвонил в полицию. Они уже едут.

— А ты что видела, Элис?

Пепельно-бледная, Элис молча глядит на меня. Я обнимаю ее за плечи и чувствую, что она дрожит всем телом, словно в лихорадке.

— Элли, ты слышала что-нибудь?

Элис выныривает из-под моей руки.

— Я выйду во двор с Кабо, — тяжело дыша, решает Адам. — Никуда не уходи. Побудь с девочками.

Я сажусь на пол и притягиваю к себе дочерей. Зоуи забирается ко мне на колени. Элис я держу за руку, холодную и негнущуюся, как у куклы. Адам выходит из комнаты.

— Что случилось, Зо-Зо? — Я прижимаюсь к Зоуи щекой, но она снова начинает плакать. Рыдает горько, с содроганиями. Я крепко обнимаю ее. В ушах рокочущий шум. Кто-то прикасается к моей руке: это Элизабет со стаканом воды. Я подношу стакан к губам и выпиваю воду залпом.

— Что ты видела, Элизабет? — Дети вздрагивают от моего резкого голоса.

— Ничего. — У Элизабет испуганный вид. — Я была в саду с девочками.

— А Джосайя? Теко?

— Джосайя спит. Что ребенок пропал, обнаружила Теко.

— Где она сейчас?

Элизабет тычет пальцем в заднее окно. Я поднимаюсь, чтобы взглянуть: Теко едва видна, только ее белая рубашка мелькает с каждым взмахом факела над тростником у пруда. Рокот у меня в ушах усиливается.

— Я не могу сидеть сложа руки, когда все заняты поисками.

— В деревне живет вождь Момотси, — говорит Элизабет. Это имя мне знакомо, мои пациенты упоминали о нем. Момотси важная птица, местный лидер. — Он вам поможет. — Элизабет кивает.

— Прямо сейчас и поеду. — Я оставляю детей и бросаюсь к крючкам вешалки, нашариваю на них ключи Адама, хватаю с полки над головой оставшийся фонарь и зову к себе девочек.

В дверях мы сталкиваемся с Адамом. Он сутулится и тяжело отдувается. Хватает меня за руку.

— Подожди. Полиция…

Я стряхиваю его руку.

— Господи, да возьми ты этот чертов ингалятор, он в верхнем ящике комода в нашей спальне. Полицию мы можем ждать несколько часов. Я еду к вождю в Кубунг, девочек беру с собой.

— Эмма…

— И спроси Теко, какого черта ее не было рядом с Сэмом сегодня днем, — кричу я, сбегая с крыльца к джипу. — Она ведь должна была присматривать за ним!

Девочки несутся рядом, как мотыльки в темноте. Быстро забираются на подножку, переваливаются через дверцу и падают на переднее сиденье одновременно с пробуждением двигателя. Элис обнимает одной рукой Зоуи. Они сидят, прижавшись друг к другу.

В дверях появляется Адам, машет руками и бежит к нам. Вильнув, я объезжаю его, джип задевает ствол жакаранды, из ветвей со вскриком выпархивает птица. Белые круги вокруг оранжевых глаз — бледный филин. Он уносится в темноту. Как странно: Адам неделями ждал случая его увидеть.

Мы выезжаем на дорогу, в лучах фар танцует мошкара, жуки шмякаются на ветровое стекло и разбиваются насмерть. Мои груди чуть не лопаются от молока, подпрыгивая на каждом ухабе. Сэм голодный. По моему лицу ручьем льют слезы, жестокая судорога сводит живот.

Элис вглядывается в обочину со своей стороны, я — со своей. Проходит несколько минут, она кричит, чтобы я остановилась, и указывает на кювет. Я торможу и выбираюсь из машины, чуть не роняя фонарь. Изогнутое пятно оказывается собакой Джосайи. Рыжая шерсть в свете фонаря выглядит блеклой. Полголовы снесено, вся спина покрыта шевелящейся массой червей.

Лондон, май 2013 года

Прием в нейроонкологии затянулся допоздна. Лишь в девять Адам вернулся с розами в руках. Тугие бутоны слегка привяли. Он поставил на стол бутылку вина и вынул из пакета стопку картонных коробок. Из-под покрывающей их фольги местами просочился оранжевый соус.

Я сидела на кухонном подоконнике с ноутбуком на коленях, слегка приоткрыв окно, чтобы чувствовать слабый аромат цветущей яблони. О еде я забыла. Адам аккуратно разлил вино и подал мне бокал.

— Меган сказала, что ты приняла ее очень радушно.

Я покачала головой. Ничего подобного, она уехала расстроенная. Я поставила бокал на подоконник, наблюдая, как между изогнутых стенок колышется мениск рубиновой жидкости. Надо бы позвонить ей и уверить, что разбитая кружка на самом деле пустяк, и предложить угостить обедом.

Адам поставил розы в вазу и принялся раскладывать по тарелкам горки ярко-желтого риса и оранжевые куски курятины. По кухне расплылся пряный запах тикка-масалы. У меня сжался желудок.

— Мне только половинку, Адам.

Он замер, занеся ложку над коробками с дымящейся едой. Обычно на аппетит я не жаловалась.

— Я уже поела вместе с девочками.

Это неправда, но я была на кухне и отвечала на звонок из больницы, пока они ужинали вместе с Софией. Та приготовила польские клецки, лоснящиеся и крапчатые от пряностей. Видимо, чтобы загладить вину за разбитые матрешки. Элис была бледна, но увлеченно болтала с Софией.

— Тогда наан? — Адам протянул мне теплую лепешку, я села за стол и вгрызлась в ее пресный мякиш. — Занятный был день, — с негромким вздохом облегчения Адам уселся напротив меня. — Мне позвонил из Ботсваны некий Кабо. Он готовит диссертацию в лаборатории Джонатана. Это с ним мне предстоит работать. Судя по голосу, он настроен очень дружелюбно и готов трудиться под моим руководством. Все жалел, что не познакомится со всей семьей… — Адам бросил на меня взгляд и продолжил: — С финансированием утряслось, теперь остались кадровые проблемы и надо определиться с центром тестирования…

Я перестала слушать. Чувство вины комом застряло у меня в горле. Адам еще не знал, что все его планы пойдут прахом. Каково ему будет обнаружить, что я беременна и что съездить в Африку он уже не успеет? Он поймал мой взгляд и коротко улыбнулся. Мы чокнулись бокалами. Я поставила свой на стол нетронутым, но Адам не заметил. Может, показать ему снимок прямо сейчас, пока он улыбается? Сказать, чтобы уезжал поскорее, пока еще не поздно?

Я отложила вилку и устремила взгляд в темное окно, заставляя себя вспомнить, сколько шансов упустила из-за детей и как разрывалась между семьей и работой, а он в это время пользовался свободой. Две предыдущие беременности я продержалась, но тогда Адам был рядом, хоть и на втором плане. Сквозь эти мысли проступило бледное личико Элис. Мы оба были ей нужны. Я старалась помнить об этом и о том, что рождение ребенка быстро вытеснит разочарование Адама.