Андерс Рослунд - Именинница

— Значит, не было повода. Открой и не заставляй меня стоять на лестничной площадке. Или мне побеспокоить твоих соседей?

Гренс отпер, но встал у Марианны Хермансон на пути, когда та попыталась войти в прихожую.

— Ты так и не ответила на мой вопрос.

— Я хочу задать тебе тот же вопрос, Эверт.

— Я…

— Впервые за десять лет я позвонила в твою дверь, и ты меня не впустишь?

Хермансон еще раз попыталась протиснуться между дверной рамой и Гренсом.

— Что ты от меня скрываешь, Эверт?

Не так давно Гренс попросил Свена Сундквиста присмотреть, даже проследить за ней. Не будучи уверен в Марианне Хермансон, как и во всех остальных коллегах, один из которых, очевидно, переметнулся на сторону врага.

— Скрываю? Нет… или да, но…

В этот момент пришло решение. Комиссар взял Хермансон под руку и через прихожую повел на кухню, где сидел человек, которого она никогда раньше не видела.

— Вот тот, кого я от тебя действительно скрывал. Потому что был вынужден делать это.

Мужчине было лет сорок пять, с учетом того, как плохо он выглядел. Трудно оценить возраст человека, до такой степени себя запустившего.

— У нас здесь свое расследование, как видишь. И оно касается, даже пересекается с тем, которое мы с тобой и Свен начали несколько дней назад в отделении полиции и с которым, я надеюсь, связана причина твоего появления в моей квартире.

Марианна смотрела на доску, на которой, похоже, были представлены установленные в ходе расследования факты. Очевидно, здесь проходило что-то вроде неофициального следственного совещания. Марианна переводила взгляд то на Гренса, то на его напарника.

— Что все это значит, Эверт?

— Я все объясню, но только после того, как ты объяснишь, зачем пришла.

— Частное расследование? И этот человек… которого ты от меня скрывал?

— Я решил, что…

— Мы с тобой коллеги, Эверт. И делаем общее дело.

— Ты все поймешь, но после того как расскажешь сама… Ты первая.

— А твой… знакомый, он что, тоже будет слушать?

— Он тоже будет слушать.

Она посмотрела на мужчину за кухонным столом Эверта Гренса и попыталась уяснить для себя, до какой степени шеф утратил рассудок. После чего повернулась к комиссару:

— Душко Заравич.

— Что Душко Заравич?

— Я не разделяю твоих предположений. Человек, ввязавшийся в нечто, связанное с тем, что на этой доске, или с нашим официальным расследованием, не будет вести себя так, как Душко Заравич. Потому что ни ты, Эверт, и ни один из троих твоих недавно застреленных приятелей не стал бы пировать на свадьбе в день расправы, не позаботившись даже о дополнительной охране.

Тут она снова покосилась на незнакомца. Но он никак не отреагировал на эти слова, и Хермансон спросила себя, что бы это могло значить.

— Мы звонили в его дверь — двенадцать человек. Но есть одна проблема. Вломиться на гангстерскую свадьбу в Бреденге значит наделать много шума. Поэтому тот, кому предстоит произвести арест, должен явиться туда во всеоружии.

— У тебя есть мой приказ.

— Твой да, но не Вильсона, нашего с тобой общего начальника. И знаешь почему? Потому что я, — та, кому предстоит провести эту операцию, — так и не смогла объяснить ему то, чего не понимаю сама.

— Ты арестуешь Заравича на основании моего приказа, этого вполне достаточно. Перед Вильсоном я отвечу сам. И еще я хочу знать, как ведет себя Заравич? Он что, и в самом деле без охраны?

— Именно. Но я…

— Так арестуй его. Или же…

Но в этот момент снова вернулось то самое чувство, которое Гренс решил игнорировать, после того как показал Хермансон доску с материалами секретного расследования и Хоффмана в его новом обличье. Неприятное, неясное ощущение, что у коллеги, которой он еще недавно доверял как самому себе, возможно, на этот раз совсем другие планы.

— …или же ты не хочешь этого делать?

— Прости, не поняла.

— У тебя проблемы с выполнением моего приказа, о которых ты не хочешь мне говорить?

— Послушай меня, Эверт. Проблема только в том, что ты что-то от меня скрываешь, и я не понимаю почему.

Это был не ответ.

— В таком случае я сделаю это сам.

— Ты не сможешь это сделать, Эверт, только не на этот раз. Потому что Вильсон сказал «нет». Боюсь, переубедить его тебе будет куда труднее, чем меня.

— Отлично. Это как раз то, что я намерен сделать — переубедить. Мы едем в отделение, все трое. Немед- ленно.

— В Крунуберг? — Марианна недоверчиво покосилась на незнакомца. — С твоим напарником по кухонному расследованию?

— Ты не оставляешь мне выбора, Хермансон. В машине я все объясню. Я и мой напарник, который уже был нашим с тобой напарником во многих других расследованиях. Его мы высадим по дороге, а сами доедем до отделения. И если Вильсон, который тоже пока не знает, кто на самом деле этот наш общий напарник, будет и дальше упорствовать, я задам ему тот же вопрос, что и тебе: существуют ли проблемы с арестом Заравича, о которых вы не хотите мне говорить?

На лестнице полицейского отделения они расстались. Пит Хоффман скрылся в метро, а Гренс и Марианна Хермансон отперли дверь электронными ключ-картами и зашагали по длинному коридору. Гренс никак не мог понять, что больше всего возмутило его подчиненную, — то, что она не смогла разглядеть Пита Хоффмана в облике обрюзгшего господина, или преступная организация, перешедшая последнюю черту, поставив на кон жизни ни в чем не повинных детей. Или это все-таки была обида на шефа, так долго водившего ее за нос и открывшегося только после того, как она не оставила ему выбора. Скорее всего, и то, и другое, и третье вместе.

Ситуация не стала менее напряженной, когда Гренс, уже в лифте, поднял вопрос о Вильсоне, за которым велел следить. Ведь Хермансон до сих пор ни разу не отчиталась по этому заданию.

Она долго молчала, стараясь не показывать своей злобы. Потом фыркнула и повторила, что по-прежнему отказывается шпионить за их общим начальником и предпочитает вместо этого сосредоточиться на захвате гангстера, — задании, которое, по крайней мере, входит в круг ее профессиональных обязанностей.

Эрик Вильсон уже ждал их за столом в своем просторном кабинете. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что два его лучших следователя в чем-то не поладили друг с другом. Вильсон не стал тратить время на бесполезные дискуссии.

— Я беру сторону Марианны, — заявил он. — Никаких арестов.

— Прости, я, кажется, не расслышал.

— Ты все расслышал верно, Эверт.

— Все равно не могу в это поверить. Ты не мог бы выражаться яснее, Эрик?

— Для задержания Заравича нет никаких формальных оснований. Так тебе понятней?

Тут Гренс, который только что собирался сесть, внезапно переменил свое решение, проследовал в другой конец комнаты и как бы невзначай остановился возле сейфа, слегка на него опершись.