Дженнифер Линн Барнс - Игры наследников

– Которая что? – Я шагнула вперед и осмотрела дверь. На ней было четыре сенсорных панели, по одной в каждом из углов. Ксандр коснулся одной из них, и на двери высветилось изображение руки.

– Ух ты, – выдохнул он.

– Что такое? – спросила я.

– Тут инициалы Джеймсона, – сообщил Ксандр и перешел к следующей панели. – А вот Грэйсона. Нэша. – Он дошел до последней и ненадолго умолк. – И мои.

Ксандр приложил ладонь к панели. Дверь пискнула, а потом послышался тяжелый скрип – точно кто-то сдвинул засов.

Я подергала за ручку.

– Заперто.

– Четыре замка… – заключил Ксандр, поморщившись. – И четверо братьев.

Без моего лица они бы не добрались до двери. Но чтобы пройти дальше, нужны были их отпечатки пальцев.

Ксандр оставил меня у двери и велел ее сторожить, пообещав, что скоро вернется – с братьями.

Легко сказать. Джеймсон однозначно дал понять, что он обо мне думает. Грэйсон точно сквозь землю провалился. Нэш вообще не проявлял никакого интереса к дедушкиным играм, причем с самого начала. Что, если они не придут? Что бы ни скрывалось за этой дверью, Тобиас Хоторн явно хотел, чтобы мы открыли ее вместе. Восемнадцатое октября – это лишь промежуточный ответ, не иначе.

На свете немало людей, родившихся в этот день, но почему выбрали именно меня?

За что просил прощения миллиардер?

Столько несостыковок , подумалось мне. Одна я во всем этом точно не разберусь. Мне нужна помощь.

Над головой послышались шаги. Но через мгновенье они затихли.

– Ксандр? – позвала я. Ответом была тишина. – Ксандр, это ты?

Шаги вновь зазвучали – все громче и громче. Кто еще знает о туннеле? Я до того увлеклась попытками отыскать окончательный ответ на эту головоломку, что совсем позабыла о том, что кто-то из обитателей Дома Хоторнов самолично впустил Дрейка в туннели.

В эти самые туннели.

Я прижалась спиной к стене. Шаги над головой становились все отчетливее. А потом снова затихли. Я посмотрела наверх, на прореху, сквозь которую мы с Ксандром сюда и попали, единственный выход отсюда. И увидела человека. В спину ему бил свет. Силуэт явно был девичий. А следом в глаза мне бросилась знакомая бледность .

– Ребекка?

– Эйвери? – Ребекка смерила меня удивленным взглядом. – Что ты тут делаешь? – Голос у нее был совершенно спокойный, но у меня из головы никак не шел тот факт, что в ту ночь, когда в меня стрелял Дрейк, Ребекка Лафлин тоже была на территории поместья. Алиби у нее отсутствовало: когда мы приехали в коттедж, в доме ее не оказалось, и даже ее собственные дедушка с бабушкой не знали, где она пропадает. А еще она тогда хотела о чем-то меня предупредить.

А на следующий день, если верить Тее, лицо у Ребекки было опухшим от слез. Но почему она плакала?

– А где ты была в ночь, когда в лесу открыли стрельбу? – спросила я у нее. Во рту пересохло.

Ребекка закрыла глаза.

– Тебе никогда не понять, каково это: когда твоя жизнь вращается вокруг одного человека, но однажды ты просыпаешься и узнаешь, что его больше нет.

Это был явно не ответ на мой вопрос. Мне вспомнились слова Теи о том, что она поступает ровно так, как хотелось бы Эмили.

Интересно, что бы Эмили поручила Ребекке сделать со мной?

Поскорее бы Ксандр уже вернулся.

– Знаешь, а ведь это все моя вина, – не открывая глаз, призналась Ребекка, по-прежнему возвышавшаяся надо мной. – Эмили страшно рисковала. Я обо всем рассказала родителям. Ее наказали, посадили под домашний арест, запретили общаться с Хоторнами. Но Эм не стала с этим мириться. Она убедила маму с папой, что отныне будет вести себя примерно. Встречаться с братьями ей так и не разрешили, но зато начали отпускать к Тее.

– С которой вы тайно встречались, – уточнила я.

Ребекка изумленно округлила глаза.

– В тот день Эмили застукала нас вместе. И… разозлилась не на шутку . Когда мы с ней остались наедине, она стала меня убеждать, что наши с Теей чувства – фальшивка, что если бы Тея правда меня любила, она не разыгрывала бы роман с Ксандром. Еще она сказала… – Ребекка с головой погрузилась в мучительные воспоминания. – Сказала, что ее-то Тея любит больше – и она мне это докажет. Она попросила Тею «прикрыть» ее, чтобы можно было пойти на берег и заняться клиф-дайвингом. Я умоляла Тею не делать этого, но она сказала, что после всего случившегося она в долгу перед Эм.

Выходит, в ночь, когда Эмили не стало, ее родители думали, что она с Теей.

– Обычно Эмили было по силам все то, на что она подбивала мальчишек, но даже профессиональные спортсмены знают, что прыгать с самой верхушки Врат Дьявола – затея опасная. Такое и здоровый-то человек вряд ли выдержит: такой выплеск кортизола с адреналином, да еще резкая смена давления и высоты, и с ее-то больным сердцем… – Ребекка говорила теперь так тихо, точно забыла о моем присутствии. – Я попыталась намекнуть родителям – не помогло. Умоляла Тею помочь – но она предпочла мне Эмили. И тогда я решила поговорить с Джеймсоном. Именно он должен был отвести Эмили на побережье.

Ребекка горестно понурилась, и огненно-рыжие пряди упали ей на лицо. Тея права – Ребекка Лафлин и впрямь была поразительно красива. Но сейчас ее черты исказила боль.

– У меня была диктофонная запись с голосом Эмили, – тихо продолжала она. – Она любила рассказывать, чем она занималась с мальчишками или что они делали для и ради нее. Ей нравилось все это документировать. – Ребекка немного помолчала, а когда снова заговорила, в тоне ее появилась резкость: – Я включила Джеймсону эту запись. Я твердила себе, что так я смогу защитить сестру, что теперь-то он точно не возьмет ее в скалы. Но на самом деле мне было больно, что она отняла у меня Тею.

И ты решила в отместку тоже что-нибудь у нее отнять, догадалась я. А сказала то, о чем мне было уже известно:

– И Джеймсон с ней порвал.

– Не сделай он этого, может, она повела бы себя сдержаннее. Может, поддалась бы на уговоры и спрыгнула со скалы пониже. Может, все бы обошлось. – Голос Ребекки стал еще тише. – А если бы Эмили не застала нас с Теей наедине в тот самый день, если бы наши отношения не показались ей предательством – она, возможно, и вовсе не стала бы прыгать.

Ребекка винила себя. Тея винила братьев. Грэйсон забрал всю вину на себя. А Джеймсон …

– Прости меня. – Извинения Ребекки отвлекли меня от мыслей. Судя по тону, она говорила уже совсем не об Эмили. И не о том, что случилось больше года назад.

– За что? – спросила я. Что ты вообще тут делаешь, а, Ребекка?

– Я ничего против тебя не имею. Но Эмили хотела бы, чтобы я поступила так.

Она не в себе. Надо поскорее выбираться отсюда. Подальше от нее.