Себастьян Фитцек - Аэрофобия 7А

— Боже мой, это очень драматичные роды. Ребенка нельзя заразить.

— Медикаменты из аптеки на Зеештрассе, — пробормотала Фели, потому что не знала, что еще сказать, чтобы нарушить гнетущее молчание, наступившее после последних слов Матса. Хотя диагноз СПИД больше не считался смертным приговором и не обязательно, что болезнь уже развилась у Неле, жизнь с ВИЧ означала постоянную физическую и душевную нагрузку.

— В Веддинге? — спросил Матс о местонахождении аптеки.

— Да.

— Тогда Неле должна наблюдаться в больнице в Веддинге.

— Я подумала то же самое.

Как клиника, так и аптека специализировались на пациентах с диагнозами СПИД и рак и имели почти идентичный красно-белый логотип. Оба учреждения располагались в одном здании и считались ведущими в Берлине. Отделения онкологии и инфектологии имели собственную суперсовременную лабораторию и даже нанимали психологов и психиатров, которые оказывали поддержку больным ВИЧ.

— Боюсь, нам это не поможет, — услышала она Матса, его голос снова звучал тверже.

В эту секунду Фели услышала хруст. В прихожей. За дверью.

За ее дверью.

— Матс? — прошептала она и быстро обернулась.

— Что?

— Мне кажется…

«Здесь кто-то есть» , — хотела сказать она, но не успела.

Вместо этого закричала, когда в глухой ванной без окна погас свет.

Все, что она сейчас видела, были контуры, тени, очертания.

— Ради всего святого, Фели, что у тебя происходит?! — кричал ей Матс, пока она медленно двигалась к щели, через которую проникал слабый свет. Из прихожей.

Она протянула руку и шла вперед на ощупь. А потом снова закричала. Громче, пронзительнее, дольше. На этот раз не от страха. А от невыносимой боли.

Матс

— Фели? Алло? Фели? Ты еще там?

Связь прервалась. И он не получил ответа.

С эхом страдальческого крика Фели в ушах, который резко оборвался вместе с телефонной связью, Матс положил трубку, и ему нестерпимо захотелось выпить.

Не воды, а чего-нибудь покрепче. Чтобы смягчить удар. Потому что его психическое крушение, в котором Матс был уверен, произойдет непосредственно перед падением самолета. Как часто пациенты рассказывали ему о пелене забытья, накрывавшей их, когда наступал наркотический дурман. Здесь наверху, при другом давлении, потребуется намного меньше алкоголя, чтобы вызвать такое состояние.

Однако ему нужно было сохранять ясную голову.

Что вообще происходит?

Он попытался еще раз дозвониться до Фели, но она не отвечала.

И Матс начинал с ужасом осознавать, что у него нет выхода. Похитители не шутили. Неле была у них в руках, а теперь, похоже, и Фели в опасности. Уже первая жалкая попытка выяснить, кто преступники и каковы их мотивы, завершилась неудачей. Кто бы ни руководил этим кошмаром, он всегда был на несколько шагов впереди. Просто нереально за несколько оставшихся часов предпринять что-то, находясь в самолете, и не выполнить требований шантажиста: разрушить психику пациента, чтобы погибнуть самому и унести с собой жизни сотен невинных людей.

— А-а-а-а-а!

Зажав рот обеими руками, Матс закричал от отчаяния. Затем помассировал стучащие виски и вспомнил, что нужно забрать свою ручную кладь из экономкласса, чтобы наконец принять обезболивающее.

Или сначала досмотреть видео до конца?

На канале 13/10. Он все еще не знал, какой кадр на девятой минуте сможет переключить Кайю Клауссен в режим 11 сентября.

Нет, сначала лекарства.

Каким бы сильным ни было любопытство, у Матса раскалывалась голова, и он знал: если немедленно что-нибудь не принять, через полчаса он вообще не сможет ясно мыслить. Тем временем его желудок успокоился. Симптомы аэрофобии прошли.

Очевидно, существовала эволюция и душевного напряжения. Дарвинизм мучений. Более сильные боли вытесняли слабые и отодвигали их на второй план.

В настоящий момент Матсу уже не нужно было бороться с аэрофобией. Наоборот, страх потерять дочь заставлял его психику работать на пределе. К этому добавились переживания за Фели и угрызения совести, что он втянул ее в это безумие.

Матс открыл дверь скай-сьюта, чтобы направиться к своему месту 47F.

И чуть было не налетел на Кайю.

— Простите, — сказали они почти одновременно и одинаково испуганно.

Матс не рассчитывал, что Кайя захочет еще раз зайти к нему, после того как застала его с тем видео.

— Да просто скучный документальный фильм, — солгал он, когда она спросила, что он смотрит. Потом сделал вид, что ему пришел входящий звонок, и Кайя, не говоря ни слова, тут же ушла.

— Можно я быстро… — Она указала на тележку за собой.

Прошло несколько секунд, прежде чем Матс понял.

— Спасибо, но, боюсь, я не голоден, — сказал он, позволяя ей, однако, войти.

— Жаль, — ответила она без малейшего сожаления в голосе. Кайя выглядела напряженной. Словно толстый ковер мешал ей толкать сервировочную тележку. Она припарковала ее между двумя креслами, стоящими напротив друг друга у иллюминаторов с правой стороны.

Умелыми движениями она превратила тележку в обеденный стол, который накрыла белой скатертью, разложила салфетки, приборы, поставила солонку и вазочку с орхидеей, а затем достала из нижнего отделения тележки поднос.

Подняла колпак из нержавеющей стали, который накрывал фарфоровую тарелку.

— Жареная треска с золотистым луком, зеленой фасолью и грибами шиитаке. Обычно выбор у нас, конечно, больше, но считается, что на ночь не следует плотно есть, поэтому…

Она посмотрела на часы и неестественно улыбнулась.

— Если хотите, я распоряжусь, чтобы вам принесли меню?

— Нет, нет, спасибо. Не нужно, — ответил Матс и схватил ее за руку, когда она начала уверенно выкладывать еду на тарелку.

Голова буквально раскалывалась от боли, которая, как кулак, долбила его в лоб, и Матс чувствовал себя отвратительно. Проклятье, он не хотел никому вредить. Он не хотел умирать ! Но у него сейчас появилась возможность, которую ему преподнесли в буквальном смысле на серебряном подносе.

— Вы ведь не из-за еды вернулись, я прав?

Он жестом предложил ей сесть.

— Мне нужно помогать в бизнес-классе, — малодушно отказалась Кайя.

— И все равно вы принесли мне еду, хотя в это время обслуживание питанием уже прекращено. А если и нет, вы легко могли послать ко мне кого-то другого. Итак, фрау Клауссен, в чем дело? Что вы хотите мне сказать?

Она сглотнула и разгладила ладонями юбку.

— То видео, — запинаясь, начала она.

Матс сел и подождал, пока Кайя сделает то же самое.

Голос старшей стюардессы прозвучал на полутон ниже, чем до этого. Типично для людей с начинающейся депрессией. Зачастую голос был более точным отражением души, чем глаза. При негативных переживаниях резонатор в гортани увеличивался. Он узнал это от Фели, которая оценивала ситуацию лишь по голосу, речи и тону звонившего на горячую линию.