Брижит Обер - ЦиклЭлиза Андриоли. Триллеры. Компиляция. 1-7

Теперь у меня совсем мало времени. Плохо дело — машины не будет. Плевать, тем хуже для них. Я позвоню лейтенанту и скажу, чтобы срочно прислали копов с обыском. Полиция! Арестуйте меня за воровство, я опасна, скорее отвезите меня в тюрьму! Я больше не хочу здесь оставаться ни секунды! Но из-за бури телефонная связь тоже повреждена… Итак, я вынуждена спасаться бегством, утопая в снегу…

Слышится смех… Какие-то люди смеются, они разыграли шутку и теперь смеются во все горло…

Кто же это смеется? Скорее в окно, пожар! Нет, никакого пожара, что это я говорю…

Думали меня напоить, идиоты… Даже, может быть, подсыпали таблеток… Он поднимается по лестнице, хохоча, — но кто это? Кто сюда идет? Кто смеется прямо за дверью? Это оборотень, оборотень, я должна спешить, должна собраться с силами! Кто-то поворачивает дверную ручку — дверь заперта на ключ, поворачивает ручку — я это знаю, я не сумасшедшая!

Я не подхожу к двери. Сейчас спущусь через окно. Я умру там от холода, останусь лежать в снегу… Простыни — нужно крепко держаться… Стучат в дверь, снова и снова. Я спускаюсь. Я тебя перехитрила, ублюдок!

Вот я и внизу. Холодный ветер ударил в лицо, и я чувствую себя лучше, больше нет желания блевать, и вижу лучше, но снег такой густой… Я… Кто-то показался в моем окне, я вижу силуэт в оконном проеме… Какое счастье, что мне удалось сбежать — он бы меня убил… Садовая калитка… Мне холодно… Где она? Неужели никто не придет мне на помощь, неужели никто… Бегом к калитке!

Ах!

Мне больно. Больно. Болит в груди, все кругом почернело, я… Снег холодный, я в снегу, я лежу в снегу… Что-то горячее стекает мне на пальцы… Это несправедливо, я не должна была проиграть… Нечестная игра, папа… Это не моя вина… Я сейчас… Нет, не хочу… Слышится шум… Мое лицо все в снегу… Шум совсем близко, кто-то идет — это он!

Сейчас я узнаю… Смех… Это он, его дыхание, сейчас я узнаю… и умру… я не хочу, еще один шанс, дайте мне еще один шанс!.. Идиот, меня же найдут в снегу и поймут, что это было не самоубийство, тебя арестуют и повесят, тебя повесят!

Там, возле машины… Позвать, скорее позвать их… Они не слышат меня из-за бури… Оставь меня, подонок, оставь меня! Там, рядом с доктором… НО ЭТО НЕВОЗМОЖНО! ИХ ЧЕТВЕРО!

— Прощай, Дженни, надеюсь, ты веришь в загробную жизнь…

Так вот о чем говорила Шерон!.. Какая же я дура, и всегда была дурой, и всегда знала… А теперь слишком поздно… Прощай, Дженни, прощай… Если бы я смогла выбежать на улицу… Нет, бесполезно. Конец, конец…

Утром 28 декабря тело Дженни Морган, 31 года, горничной, было найдено без признаков жизни в ее комнате. Судя по всему, молодая женщина покончила с собой выстрелом в грудь.

Расследование установило, что причиной самоубийства стал приговор, который ей вскоре должны были вынести. Дженни Морган разыскивалась за кражу со взломом, а также подозревалась в убийстве шестимесячного ребенка, совершенном в состоянии алкогольного опьянения.

Дженни Морган была похоронена на кладбище небольшого городка, в котором и разыгралась вся эта драма.

Во время похорон бушевала ужасная снежная буря. Гроб из черного дуба, купленный семьей, в которой служила мисс Морган, несли четверо сыновей доктора Марча.

Осталось множество фотографий с похорон, сделанных репортером местной газеты. На них можно увидеть доктора, его жену и четверых молодых людей, которые, склонив головы, слушают заупокойную службу.

Среди них есть одна довольно любопытная: доктор, его жена и сыновья одновременно подняли головы и повернулись к объективу. Из-за странной игры света и тени кажется, что все они улыбаются.

Человек, лицо которого было едва различимо в сумерках, улыбнулся. Затем слегка постучал пальцами по досье и положил его обратно на стол. Я спросил:

— Ну и каково ваше мнение?

Он, не раздумывая, ответил:

— Я считаю, это полная чушь… Совершенно очевидно, что сыновья доктора Марча не могли быть причастны к гибели этой девушки. Скажите, где вы это взяли?

— Мне прислал это один мой друг. А почему вы считаете, что это чушь?

Он хрустнул пальцами.

— Потому что, видите ли, у доктора Марча нет сыновей: ни одного, ни двух, ни пятерых. Они давно мертвы. Дженни была их нянькой. Преданная девушка, но психически неустойчивая. Алкоголичка в последней стадии…

В одно прекрасное утро они пошли на озеро кататься на коньках. Она напилась… и забыла о них. Они заигрались и оказались в той части озера, где было запрещено кататься. Лед проломился… Пятеро близнецов, прекрасных ребятишек… Вы знаете, это очень редко бывает, когда рождаются сразу пятеро. Им было по двенадцать лет, кажется, и они утонули.

Горе родителей было безмерным. Бедная миссис Марч… Доктор тоже стал немного странным, но сильнее всего это отразилось на Дженни. Мне кажется, ее помутившийся рассудок не смог вынести тяжкого бремени вины. В своем безумии она вообразила, будто дети по-прежнему живы, что они преследуют ее… И тогда она принялась убивать снова и снова…

— Это как-то неправдоподобно, вам не кажется? Выходит, все, о чем здесь говорится, — ложь?

— Все. Впрочем, сравните почерки… И потом, то, что касается человеческой души, всегда немного неправдоподобно, не так ли?

Я кивнул. В этом он был чертовски прав. Он откинулся на спинку кресла с удовлетворенной улыбкой.

Стало прохладно. Наступила ночь. Я убрал в портфель журналистское удостоверение «Детективной хроники» и поднялся. Прежде чем выйти, я обернулся, сделал прощальный жест рукой и тихо сказал:

— До свиданья, Захария.

Он не ответил.

Я всматривался в это лицо, освещенное восходящей луной. Блестящие глаза были устремлены в одну точку. Ярко-красные губы искривились в жестокой гримасе, обнажившей зубы. Его руки дрожали.

Я повернулся к доктору Смиту. Он пожал плечами:

— Ну вот. Это все, что можно из него вытянуть.

— Однако у него спокойный вид.

— Не доверяйте внешнему спокойствию. Он крайне опасен. Ни в коем случае нельзя оставаться с ним наедине.

Я был озадачен:

— И он в самом деле?..

— Убивал? Да, он убил более двадцати человек, самым жестоким образом… пока наконец Дженни Морган, несчастная девушка, не начала о чем-то догадываться… Вы слушали магнитофонную запись? Полная неразбериха!

Почувствовав резь в глазах, я отвел их от мертвенно-бледного лица.

— Да, я читал и ее дневник… Она не ожидала нападения настоящего убийцы — она считала его мертвым…

— Он поочередно принимал вид каждого из братьев, и это позволяло ему свободно бродить повсюду, оставаясь неузнанным. Софистическая версия четырехсотметровой эстафеты… Вот почему исчезала еда: он тайком ел по ночам, когда не мог сесть за стол с остальными. В самом деле, для того чтобы открыто появиться на людях, ему приходилось ждать, пока один из братьев не захочет уступить ему свое место. Он менял прическу, одежду — и играл чужую роль. Но он ничего не мог сделать, живя своей собственной жизнью. Он мог только играть роли, написанные для других. Он становился свободным лишь тогда, когда убивал.