Ванесса Сэвидж - Женщина во тьме

– Патрик! – зову, открывая дверь.

Он выходит из кухни.

– А я не могу понять, куда делась ты. У меня здесь неподалеку была встреча, вот и решил заскочить домой.

Про Анну я ему пока не рассказывала. И очень хорошо, учитывая, что он говорил о старых знакомых. А если бы вспомнил ее, стал бы просить меня с ней не встречаться?

– Ходила в магазин.

Патрик переводит взгляд на мои растрепанные волосы, пустые руки, джинсы со следами песка.

– Я слышала разговор в супермаркете. – Умолкаю, чтобы перевести дыхание. – Ты знал, что Хупера выпустили из тюрьмы? – Патрик отводит взгляд. – Господи, почему ты ничего не сказал? По-твоему, это не имеет значения?

– Да, это не имеет значения.

– И давно этот убийца на свободе?

– Месяца два.

Сжимаю кулаки.

– С того дня, как мы переехали? Это он ходит вокруг дома.

– Потому я тебе и не говорил. Знал, что начнешь психовать.

– А как же иначе? Известно, кто этот человек и что он сделал. И ты перевез сюда семью? Господи, ты знал об этом до переезда?

– А если да – что из этого?

– Как что? Он убил целую семью, даже детей.

– Сара, ради всего святого, это случилось пятнадцать лет назад. И не случайно. Хупер знал эту семью. У него были причины, у преступления был мотив.

– Ты говорил, что был знаком с убийцей, – шепчу я. – Ты его действительно знал? Я слышала, что когда он переехал в город, тебя уже здесь не было. – Приглаживаю волосы. – А частного детектива ты выдумал? Теперь понятно, почему ты так упорно отказывался рассказать сыну правду. Ты обманул меня, чтобы заставить сюда переехать. Ты понимал: если б я знала, что Хупер сбежал из тюрьмы, ни за что бы не согласилась.

– Сбежал? Господи, Сара, что ты говоришь? Он не сбежал, его освободили.

На мой вопрос Патрик не отвечает.

– А как насчет Джона Эванса? – спрашиваю я. – Он…

– Прекрати, – перебивает муж. – Эти кровавые убийства однажды разрушили мою семью. Я не допущу, чтобы через пятнадцать лет все повторилось снова.

– О чем ты? Нас же здесь тогда не было.

– Сара, хватит. За домом никто не следил. Хупер не такой дурак, чтобы сюда возвращаться. Забудь о нем.

Забыть? Как я могу о нем забыть?

Дождавшись, когда она уйдет, изображаю почтальона. Доставить второй подарок удалось не сразу. После того как твоя жена обнаружила раковину, стало ясно: именно ей будет предназначен мой следующий дар. Через окно вижу, как она ходит по комнате и в приступе паранойи запирает дверь на два замка. Удачно, что в этот дом, который в далекие времена был обыкновенным жилищем, она сама внесет мой подарок. Как в страшной сказке, я смешаю правду и вымыслы, и на всем останутся отпечатки пальцев твоей жены. Ее, не мои. А ты догадался, кто следит за вашим домом? Пока нет. В морском воздухе, что заползает в спальню и будит тебя по ночам, мой запах не различить.

И все-таки очень скоро ты меня вспомнишь. В конце концов – попробуй сказать, что это неправда, – мысль обо мне всегда таилась в самом темном углу твоей памяти.

В 2001 году человек по имени Ян Хупер пришел в этот дом и тремя ударами ножа убил Джона Эванса. Потом он поднялся наверх – в комнату, где сейчас спит Миа, и нанес двенадцать ударов Мари Эванс; семилетнего Билли – он пытался защитить мать от убийцы – пырнул ножом и сбросил с лестницы. Мальчика увезли в госпиталь, где он вскоре умер.

А младший – Том – остался жив.

Теперь Хупер на свободе.

– Что ты делаешь? – слышу за спиной и тороплюсь закрыть вкладку, но Миа, перехватив мышь, увеличивает текст на экране.

– Они? – тихо спрашивает дочь.

С газетного снимка весело смотрят Эвансы. И у нас в коридоре висит похожий – обычно такие семейные фотографии делают в фотостудиях. Запечатленные за несколько месяцев до трагедии, Джон и Мари – молодые, полные жизни, – кажутся счастливой парой; мальчишки улыбаются во весь рот, у обоих не хватает выпавших молочных зубов.

Фотография Хупера – она меньше по размеру – помещена ниже. Он не улыбается, лицо бесстрастное, но довольно привлекательное. Ходили слухи, что этот негодяй соблазнил замужнюю женщину, Мари Эванс, а потом убил ее и вырезал всю семью.

– Мам, прямо мороз по коже, правда? – шепчет Миа. – Их убили в этом доме, а мы теперь здесь живем.

– Убили не всех.

– Да, – говорит она и дотрагивается до изображения младшего сына Эвансов.

Он очень похож на маленького Джо. Миа улыбается – наверное, тоже заметила сходство.

Опять всматриваюсь в экран, и по спине бегут мурашки.

Дочь снова стала грызть ногти, поэтому ее пальцы покраснели и воспалились. Под глазами у девочки темные круги. Почти как у меня. По ночам, когда детям положено спать, я слышу, как она ходит.

Миа показала мне в доме шесть холодных точек. Температура воздуха там ниже, чем везде, и очень сыро. Меня охватывает страх. Не знаю, правда ли там холоднее, или всему виной мое больное воображение, взбудораженное дочкиными историями о призраках? Одна из таких точек – комната дочери, вторая находится около лестницы в холле, третья на площадке второго этажа, четвертая – в ванной, пятая – в кухне. Последняя холодная точка – комната Джо. Миа говорит, что в нашей спальне и в гостиной все в порядке.

В доме погибли трое, а холодных точек шесть. Представляю зарытые в саду гниющие человеческие тела. Ночью, просыпаясь от шума ветра за окном, спрашиваю себя, не спрятаны ли под полом чьи-то останки. Иногда – честное слово – слышу странный звук. Как будто по дереву царапают костью. Может, он, как и меня, будит Миа? Но Патрику я ни о чем рассказать не могу.

– Мам, закрывай это. Меня трясет.

На коврике вижу письмо. С удивлением смотрю на часы – уже пять. Для почтальона поздновато. Поднимаю конверт, он заклеен, но не подписан. Вспоминаю о том письме, с которого все это началось. Дрожащими руками открываю пакет.

Вынимаю две сложенные газеты и, сев на нижнюю ступеньку лестницы, начинаю их читать. Одна статья с маленькой фотографией интерьера нашего дома называется «Дом-убийца изнутри». Снимок бо́льшего размера потрясает меня еще сильнее: когда мы впервые здесь оказались, состояние дома было ужасно, однако на этой фотографии я все равно узнаю его с трудом.

Она черно-белая, зернистая, но… Что за углубления в стенах? Их как будто кто-то специально продырявил. Половые доски вздыблены, ковровое покрытие в пятнах, шторы разорваны. Похоже, стены коридора испачканы какими-то надписями, разобрать их я не могу.

На снимке перед открытой входной дверью видна лента полицейского ограждения, так что непонятно, какие разрушения были здесь до того, как раскрыли убийство, а какие появились в процессе расследования. Все статьи, которые я читала, и все сайты, которые просматривала тогда, писали, что преступление против Эвансов выглядело особенно трагично на фоне любви и счастья, царивших в их семье. Однако эти фотографии говорят о другом. Из газеты вырезали дату, не найти ни имени автора, ни фотографа. Кто подложил ее под дверь? И зачем?