Ванесса Сэвидж - Женщина во тьме

Патрик возвращается и, не снимая пальто, протягивает мне какую-то сумку.

– Пожалуйста, прости меня!

Там коробка карандашей и новый альбом – замечательный, в твердой обложке, с дорогой плотной бумагой. Но все страницы пусты, и у меня не возникает желания заполнять их рисунками.

– Прости меня, – повторяет муж, – я был так расстроен, злился, что ты, не сказав мне, звонила доктору. И вообще у нас все так медленно двигается. Честное слово, если бы я только знал, как ты дорожишь своими набросками, никогда бы их не сжег.

Извиняясь, Патрик отводит взгляд. Я же вспоминаю о сумке и пропавшем рекламном листке. Хочется спросить мужа: неужели он действительно не знал, что лежало в пакетах? Неужели не понимал, что бросает в огонь?

Патрик снова уходит. Собираюсь закрыть за ним дверь и замираю: она слегка приоткрыта, и сквозь щель я опять вижу кого-то на противоположной стороне дороги. На сей раз он смотрит на море, но стоит там же, где и тот, шпионивший за нами в первую ночь. Вот сейчас человек обернется, и я увижу лицо Хупера. Вздрагиваю от сквозняка. Мне кажется, что поток воздуха идет изнутри дома, я словно чувствую на шее чье-то ледяное дыхание.

Первое знакомство с вашим домом. Тогда до меня не сразу дошло, на что он похож. Помнишь ярмарочный аттракцион «Дом с привидениями»? Только у вас внутри все было красиво, а если смотреть снаружи… Снаружи дом всегда казался странным. И не говори, что ты сам этого не чувствовал.

Да, внутри все было очень мило. Мы пришли в твою комнату, и ты, развеселившись, как от невероятно смешной шутки, показал мне то, что скрывалось под модными обоями.

Из книги «Дома-убийцы в Англии», страница 44: «Когда на сцене появляется Ян Хупер? По слухам, он был вхож в дом Эвансов почти сразу, так как с Мари его связывал давний роман, и близкие отношения между Яном и миссис Эванс сохранялись до самого ее убийства. Однако сам Ян Хупер, выступая в суде, утверждал, что их связь началась за два-три месяца до трагедии, что в дом он пришел по просьбе Мари и застал рыдающую женщину со следами побоев: на нее напал муж.

Обвинитель же сослался на твердое убеждение родителей Джона Эванса, что их сын никогда свою жену не избивал, и суд показания Хупера во внимание не принял. Мари однажды обращалась в полицию с жалобой на домашнее насилие, но, так как обвинения против Эванса были отклонены, упомянутый случай на процессе не всплыл. По словам Лоретты Андерсон, это она посоветовала Мари, своей сестре, позвонить в полицию; прибыв по вызову, страж порядка услышал от миссис Эванс, что она отказывается от обвинения: хотя они с Джоном действительно ссорились, но муж ее не бил.

Лоретта же продолжает настаивать: рукоприкладством он занимался и раньше. Правда, до переезда этого не случалось. «Мари не раз говорила, что все дело в новом доме: он изменил мужа до неузнаваемости», – свидетельствует миссис Андерсон».

Прячу книгу в тумбочку, на самое дно. Принимаю душ, одеваюсь и страницу за страницей вспоминаю прочитанное. Накатывает ноющее чувство тревоги. Перед глазами лицо Патрика, бросающего в огонь мои альбомы. Раньше мужа невозможно было вывести из себя. Потому-то Кэролайн его и недолюбливала – считала слишком холодным. Если бы она увидела, как он орал на меня у мебельного магазина и потом чуть не сломал руль или когда жег мои рисунки, назвала бы Патрика бесстрастным? И что бы я ей ответила? Все дело в новом доме. Он изменил мужа до неузнаваемости.

Как-то мы с Кэролайн гуляли в парке, обсуждали кинокомедию, которую мы с Патриком недавно смотрели. Подруга сказала:

– Никогда не видела, чтобы он смеялся – ни безудержно, до упаду, ни просто так.

Я защищала мужа, говорила, что ему было весело, что он не робот какой-нибудь, но она не соглашалась.

– Не могу вообразить Патрика ни расслабленным, ни веселым. – Неподалеку, промочив в высокой траве ботинки, резвились, бегали по опавшей листве наши дети. – Невозможно представить его ребенком, – взглянув на них, добавила Кэролайн.

В воспоминаниях Патрика о детстве главное место занимал дом с видом на море, царившие здесь счастье и благополучие. Однако, думая о рассказах мужа, понимаю, что они какие-то нереальные. Картинки, а не истории. Разве мог Патрик быть таким хладнокровным, так владеть собой, когда был ребенком? А в подростковом возрасте, полном сомнений, гормональных бурь и перепадов настроения? Я надеюсь получить доказательства, что Анна ошиблась, задаю вопросы о Джоне Эвансе, и Патрик каждый раз меня обрывает.

– Сара! – слышу снизу его голос. Спускаюсь. Муж – одетый, стоит в дверях – набирает что-то на экране мобильника. – Не забудь о сегодняшнем вечере.

– О вечере? – удивленно спрашиваю я, но Патрик уже ушел.

Оставшись одна, беру телефон. Хочу наговорить очередное – ежедневное – сообщение для Кэролайн и, подумав минуту, откладываю трубку. Что я скажу подруге? Признаюсь ее бездушному автоответчику, что, с тех пор как мы переехали, муж стал другим человеком? Что рассказы Патрика противоречат тому, что я слышу от других людей? Или, хуже того: в ярости, с которой он лупил по рулевому колесу, мне почудилось что-то странно знакомое. Странное ощущение, будто раньше мне это приснилось. Дежавю.

Докрашиваю створку последнего кухонного шкафчика – хлопает входная дверь. Пришла из школы дочь.

– Что насчет чая? – кричит она из холла, бросая на пол сумку с учебниками.

Разгибаю спину. Который час? Полседьмого. Боже, скоро вернется Патрик. И на что ушел целый день?

– Прости, – говорю дочери, – я забыла. Осторожно! Краска еще не высохла. Где ты была?

– Мам, ты чего? Проснись, черт возьми! Я же оставила сообщение – мы были в библиотеке. Хочу есть.

– В библиотеке? Разве в этом городе есть хоть одна библиотека?

Миа отводит взгляд.

– Я сказала «в библиотеке»? Нет, я имела в виду, что была на берегу.

Открываю рот, чтобы выяснить, куда она все-таки ходила, но осекаюсь. Не хочу новой ссоры, поэтому спрашиваю:

– Где Джо?

– Пошел к морю. Он и сейчас там.

Смотрю на темнеющее небо.

– До сих пор?

Миа с удивлением разглядывает пустой холодильник.

– Сейчас что-нибудь приготовлю, что-нибудь придумаю, – говорю.

– Да ладно, съем бутерброд. – Выходя из кухни, она вдруг оборачивается: – Мам, если серьезно, а что ты скажешь папе?

Миа кусает нижнюю губу – моя девочка опять нервничает.

Я не только забыла приготовить ужин, я забыла купить продукты. Патрик предлагал сделать заказ по интернету, но я, начав красить, совсем потеряла счет времени. И в холодильнике, и в морозильном шкафу – хоть шаром покати. Не могу же я положить на тарелку мужу бутерброд с сыром и назвать его обедом. Когда-то я читала Миа сказку о тигре, который пришел выпить чаю [7] «Тигр, который пришел выпить чаю» – «The Tiger Who Came to Tea». Сказка писательницы Джудит Керр, изданная в 1968 году. Стала одной из самых популярных детских книг в Британии. , а съел весь дом. Стою перед пустым холодильником и смеюсь, представляя, как расскажу ее Патрику.