Ванесса Сэвидж - Женщина во тьме

Хватаю сумку и вскакиваю.

Патрик в панике.

– Только потому, что твое место здесь, со мной, с Джо.

– За вещами приду потом. Мне нужно подумать. Возвращаюсь к Кэролайн, а с тобой поговорим позже, – выпаливаю и как можно быстрее хочу сбежать.

Почему я раньше не замечала, какая маленькая эта квартирка?

– А Джо? Ты его бросишь?

Застываю на месте. На миг забыла, что в комнате напротив стоит кроватка и в ней спит Джо. Он пахнет молоком и присыпкой, в его нежном животике детская смесь и морковное пюре.

– Отдай его мне. Ты так занят на работе, а я присмотрю за ребенком. Можно, я возьму Джо?

– Нельзя. Он не твой.

Сказал – как ужалил.

Патрик закрывает руками лицо и чеканит каждое слово:

– Если уйдешь, больше никогда Джо не увидишь.

У малыша уже два зубика, он начинает есть твердую пищу. Как все груднички, что-то лепечет – еще не слова, только звуки. Бормочет «ма-ма-ма», улыбается мне, обвивает ручонками шею, и мое сердце всякий раз тает от любви.

– Если не останешься, я отсюда уеду, – говорит Патрик, – увезу сына туда, где ты никогда его не найдешь. Все равно никаких прав на него у тебя нет. Считай, что он умрет.

Джо хнычет.

– Наверное, голодный. Ищет тебя, удивляется, куда ты пропала.

– Патрик, пожалуйста, возьми его на руки.

– Если не уйдешь сейчас… Если не уйдешь – станешь ему настоящей матерью. Он вырастет и будет называть тебя мамой. Всегда.

Джо кричит все громче, все настойчивее. Он не только хочет есть. Похоже, у малыша режется еще один зубик.

Патрик смотрит на меня умоляюще.

– Сара, пожалуйста… Подумай. Подумай о нас. То, что с нами происходит – с тобой, со мной и Джо, – это так прекрасно! И так будет всегда.

Всегда? А я этого хочу? В девятнадцать лет засесть дома с ребенком? Поднимаю глаза на Патрика и опять все забываю: мы снова кружимся в танце. Я вспоминаю те ночи, когда малыш не мог уснуть. Патрик не сердился. Он просыпался вместе со мной, подходил к ребенку, обнимал нас обоих. Я напевала, баюкая Джо, и мы – все втроем – танцевали, пока он не уснет. Слушая мои колыбельные, Патрик улыбался. От его обезоруживающей улыбки у меня всегда сжимается сердце. Я не могу его бросить. Я не могу бросить их обоих.

Достав из кармана сверток, Патрик – в его глазах стоят слезы – открывает бархатную коробочку и дрожащей рукой протягивает мне бриллиантовое кольцо.

– Прошу тебя! Будь моей женой. Останься с нами. Не уходи!

Патрик еще жив. Он дышит часто, тяжело, но этот свистящий хрип означает, что Джо не убийца. Сын держит нож, рука в крови, в отцовской крови. Если позвоню в «Скорую», Патрика спасут, но полиция задержит Джо. Моего прекрасного хрупкого мальчика упрячут в тюрьму. Патрик следит за мной, видит, что я в нерешительности.

Где же Анна? В холле ее нет. Это она должна была убить Патрика, она, не Джо. Только не Джо. Холодеют руки, холодеют ноги, цепенею. Боже, что делать? В панике замираю: Анна… Она звонит в полицию, они уже мчатся сюда, сейчас они арестуют сына.

Он бросает нож, и звук удара выводит меня из паралича. Хватаю Джо, тащу его в ванную, подставляю руки мальчика под кран. Вода такая горячая, какую только можно терпеть. Я мылю, тру их до тех пор, пока не остается никаких следов крови. Джо весь дрожит.

– Отец рассказал мне про мою настоящую мать.

Я киваю.

– Прости меня. Прости, что это скрывала.

– Раньше я думал, что вы меня усыновили, но потом понял: этого не может быть. Разве каждый встречный не твердит, что я – вылитый отец? Почему ты ничего не сказала?

– Отец говорил… Он всегда говорил, что это тебя убьет. Он считал тебя слишком ранимым и думал, если узнаешь правду о настоящей матери, то сломаешься. Я верила ему, соглашалась, боялась тебя потерять. Если бы тебя растила та женщина, кем бы ты стал? А я ведь была тебе хорошей матерью.

В моем голосе звучала мольба. Пусть Джо скажет, что я права и не зря верила Патрику, который обманывал меня всю жизнь.

– Ты рисуешь, ты ходишь в колледж, у тебя есть Саймон.

Джо смотрит на свои дрожащие руки.

– Всю жизнь я думал, что внешностью пошел в отца, а способностями – в тебя. Он сказал, что моя мать умерла. Сказал, что у нее была послеродовая депрессия, что она была наркоманкой и умерла от передоза. И всё из-за меня.

Джо сжимает кулаки и отступает.

– Теперь понимаю, почему ты меня не любишь, почему меня никто не любит! – шепчет он.

Беру в ладони его лицо и не даю отвести взгляд.

– Я всегда тебя любила. И только поэтому осталась с Патриком. Уйди я тогда, он бы тебя увез. А я не могла тебя потерять. Ты мой сын, мой малыш, мой ребенок. – Вытираю навернувшиеся слезы. – Жаль, что я так глубоко прятала свои чувства. Боялась, что Патрик использует их против меня.

– Мама, что я наделал? – шепчет Джо. Он чуть не плачет. – Отец меня так разозлил… Я перестал соображать. Этот нож… Он лежал рядом, я просто схватил его и…

Джо побледнел. Пугаюсь, что он потеряет сознание, обнимаю своего мальчика.

– Что теперь делать? – спрашивает он, а меня снова охватывает паника. – Мы должны вызвать «Скорую». Я… Я не хотел его убивать. Просто хотел, чтоб он заткнулся. Не мог больше слышать…

– Постой, – делаю глубокий вздох, отступаю на шаг. – Ты его не убил, он не умер. Я поговорю с ним. Он твой отец. Он не желает тебе зла. А сейчас… Я прошу тебя, найди Миа. Ничего ей не говори. Скажи только, что со мной ничего плохого не случилось, что ты разговаривал со мной, что я осталась с отцом, а тебя просила уйти.

Джо отрицательно качает головой, я настаиваю:

– Уходи. Такой встряски ты не выдержишь. А мне нужно время, чтобы отец тоже это понял… – Не давая оглянуться на распростертого на полу Патрика, подталкиваю Джо к выходу. – Иди. Надо найти Миа.

Открываю дверь – на пороге Анна. Смотрит на Джо, словно видит в первый раз. Да так оно и есть. Раньше она считала его моим сыном, теперь перед ней ее собственный. Мне столько пришлось из-за нее пережить, но все равно ее жалко. Семнадцать лет жизни Джо она потеряла.

– Я звала тебя Джош, – шепчет Анна.

– Он не знает, – говорю, касаясь руки сына.

– О чем? – Он переводит взгляд на гостью.

– Отец лгал, лгал нам всем. Сказал, что твоя настоящая мать умерла, но это неправда.

Анна и Джо молча смотрят друг на друга. Как он на нее похож! Где она была все это время? Где она была все эти годы, пока он взрослел?

– Если б я знала… Если б я знала, то не зашла бы так далеко. Я хотела умереть, но не хватило сил. – Умолкнув, Анна рассматривает свои руки.

А Джо растирает свои. Вот почему Патрик ничего не хотел говорить сыну. «Он так на нее похож, – настаивал Патрик, – она всегда была слабохарактерной, безвольной. Ее сломала семья. Ты же не хочешь, чтобы Джо стал таким же? Она умерла. Больше ничего ему знать не надо».