Джо Лансдейл - Пойма

— Боже мой.

— Прости, милая. Не хотел тебя расстраивать.

— Как же ты вышел на этот кошелёк?

— Да заглянул к Моузу. Я ведь всякий раз захожу его проведать, если спускаюсь к реке. На столе у него в лачужке лежал. Пришлось задержать старика. Теперь уже не знаю, правильно ли я поступил. Может, стоило забрать кошелёк и сказать, что просто нашёл. Я ему верю. Но так или иначе, доказательств-то у меня нету.

— А раньше у Моуза были какие-то неприятности с законом?

— Когда от него сбежала жена, некоторые решили, будто бы он её убил — за распутство. Но это только так, слухи ходили. Так никто ничего и не узнал.

— А он мог?

— Полагаю, да.

— А что с его сыном? С ним-то что случилось?

— Мальчишку звали Телли. Да что, мозги у парня были набекрень. Моуз утверждает, вот поэтому-то жена и сбежала. Стеснялась своего чокнутого сыночка. А года через четыре или пять исчез и сам ребёнок, а Моуз никогда в разговорах этого не касался. Некоторые решили, что его он тоже прибил. Но это всё только сплетни. Белые на цветных завсегда ведь наговаривают. Я-то верю, что жена от него сбежала. Мальчишка умом не блистал — вот, видимо, и повторил за матушкой. Он вообще любил бродить по дебрям и вдоль реки. Может, утонул или свалился где-нибудь в яму, да так и не выбрался.

— Но самого Моуза это всё выставляет не в лучшем свете, ведь так?

— Так.

— Что же ты собираешься делать, Джейкоб?

— Не знаю. Побоялся как-то запирать его в здании суда. Это, само собой, не настоящая тюрьма, но если пойдёт слух, что в этом как-то замешан цветной, дальше никто уже не будет раздумывать. Уговорил Билла Смута позволить мне пока подержать Моуза в его хижине, где хранятся рыбацкие снасти.

— А Моуз не может просто удрать?

— Может. Но он не настолько здоров, милая. Да и расследование мне доверяет, знает ведь — я хочу доказать его невиновность. Вот поэтому-то я и волнуюсь. Не знаю, как её доказать-то. Думал поговорить с ребятами из соседнего округа, в котором находится Перл-Крик. Опыта у них побольше, но они сами, бывает, себя в руках не держат.

— Ты про Рыжего?

— Ага. Поговаривают, он состоит в Клане, или, по крайности, состоял.

— Но наверняка ведь это неизвестно, — сказала мама.

— Если у него и не висит в шкафу всамделишний белый балахон, — ответил папа, — готов поспорить, он хранит его в душе.

— Он же не всегда таким был.

— Не всегда. Но ведь люди меняются… Всякое бывает.

Мама поспешно сменила тему:

— Но если это не Моуз, тогда кто?

— Когда мне сообщили про Дженис Уилман, я съездил туда и осмотрел тело. Всё то же самое. Всю изрезали, завели одну ногу за спину и привязали к шее, а голову и лодыжку обмотали верёвкой. Кажется, он так связывает каждую жертву.

— Это что-нибудь значит?

— Не знаю. Доктор Тинн считает, что да. Когда я показал ему этот труп и поговорил с ним, он сказал, мол, по его мнению, у этих скотов завсегда есть свой особый почерк. Он там читал кой-чего по этому вопросу и полагает, что им свойственно раз за разом повторять одно и то же. С небольшими отклонениями, но в целом то же самое. Скажем, Джек-потрошитель — так тот убивал своих жертв одинаковым способом, разве что с каждым разом всё более жестоко. Доктор Тинн и про другие случаи рассказал, о которых вычитал, а теперь вот эти. Все изрезанные. Все связанные или обмотанные каким-нибудь образом, и всех нашли у реки или прямо в реке. Он зовёт таких хроническими убийцами. Говорил, надеется как-нибудь написать про них что-то вроде исследования, но думает, что ему, цветному-то, чёрта с два дадут выпустить хоть что-нибудь стоящее.

— Только это ведь ничего не проясняет, — сказала мама.

— Ну да.

Я снова начал погружаться в сон. Подумал про Моуза. У него была белая примесь. Рыжина в волосах. Глаза — зелёные, как весенние листочки. А кожа — как чёрная патока. Не так давно я махал ему рукой. Бывало, если у папы выдавалась удачная охота или рыбалка, он ходил к Моузу и даром отдавал ему белку или немного рыбы. Моуз всегда был рад нас видеть.

Потом опять подумал про Человека-козла. Вспомнил, как он стоял под Шатучим мостом и смотрел на меня из сумрака. Как он подошёл к нашему дому и наблюдал за нами с Том. Это Человек-козёл убил бедных женщин. Не Моуз. За это я готов был поручиться.

Ещё в машине, обдуваемый прохладным октябрьским ветерком, начал я обдумывать план поимки Человека-козла и освобождения Моуза. Поразмыслил над ним в течение последующих дней, и начала уже вырисовываться кое-какая задумка — тогда она казалась очень хорошей.

Оглядываясь в прошлое, теперь я осознаю, какой это был дурацкий и безумный план. Вдохновила меня на него одна из книжек миссис Канертон, «Граф Монте-Кристо».

Но моему плану, каким бы дурацким он ни был, так и не суждено было осуществиться.

На следующий день папа отправился в парикмахерскую, а мне мама велела остаться дома с Том и помочь ей с закупоркой консервов. Мы трудились всё утро и ещё неплохо так проработали после обеда. Позже, днём, мама послала нас на улицу поиграть, а сама принялась расставлять овощи, которые мы закупорили, по шкафам.

Консервы мы хранили в стеклянных банках. Возни с этим много: сперва банки надо прокипятить, потом набить их заготовленными овощами, запечатать крышки парафином, расставить их нужным образом. Я был очень рад, что отделался ото всей этой канители. Мы с Том поиграли в догонялки на опушке леса и в конце концов сели отдохнуть под нашим дубом. Том уснула, как только опустилась на стул, а я пошёл напиться к колодцу. Я по-прежнему простраивал в уме план спасения Моуза, хотя начал уже задумываться, от чего такого я решил его спасать. Да и куда я его дел бы?

Вытянул ведро, напился воды из ковша и как раз, когда откладывал его в сторону, услышал, как к дому подъезжает автомобиль. Подумал, что это, вероятнее всего, папа — приехал домой пораньше, потому что посетителей сегодня было немного, так что я обогнул дом и пошёл поглядеть.

Оказалось, к дому подкатил обшарпанный чёрный «форд». Из него вышел человек в широкополой ковбойской шляпе серого цвета и с пистолетом в кобуре у пояса. Он стоял перед «фордом», выгнув вперёд правое колено, и ковырял землю носком правого сапога — точно так же, как и в первую нашу встречу. На человеке была рубашка с длинными рукавами, сами рукава были спущены и застёгнуты на все пуговицы. Вокруг шеи обозначилось круглое пятно пота. Это был тот самый мужчина, с которым папа разговаривал на выезде из Перл-Крика. Тот, которого он в юности спас из водоворота. Рыжий.

Увидев меня, он улыбнулся:

— Как поживаешь, друг мой?

— Хорошо, — ответил я.

— Папа дома?

— Только мама, — сказал я.

— Ага, — кивнул он. — Ну что ж, сойдёт и так. Скажи-ка ей, что я приехал, а?