Грегг Олсен - Затаившийся

Слушайте, я понимаю, что мир возненавидит меня за то, о чем я думаю, возвращаясь к машине. Но это правда. Я не хочу растить Обри один. Софи была прекрасной матерью. Признаю, в этом нет никаких сомнений.

Я копаю чуть глубже. До правды добраться нелегко, но я это сделаю. Эта мысль не оставляет меня ни на минуту, хотя рассказать об этом я не смог бы никому – ни близкому другу, ни адвокату.

Каждый раз, глядя на Обри, я вспоминаю о страшном предательстве своей жены.

И о самом ужасном своем поступке.

К тому же, я не пытаюсь сбагрить ребенка с каким-то редким непроизносимым заболеванием или что-то в этом духе. Обри – настоящая очаровашка. Я буду очень по ней скучать. Но я знаю, что так будет лучше. Мне не следует ее воспитывать. Это неприятно, это горько, но такова истина. Ей будет лучше в другой семье.

Когда я возвращаюсь, Катрина берет с вешалки пальто, а Обри, как всегда, радостно бежит мне навстречу. Я подхватываю ее и поднимаю к самому потолку. Интересно, сколько еще раз мне доведется это сделать?

Интересно, будет ли она меня вспоминать?

Софи едет рядом со мной на пассажирском сидении. Я не стал ее пристегивать. Нет нужды. Владелец коттеджа сообщил мне об отмене брони, и я решил, что пришло время отвезти Софи туда, где все началось. Да, теперь она лежит в погребальной урне, но это последнее место, которое она видела, будучи живой. Я хочу развеять ее прах именно там, на пляже, с которого ее похитили. Прощальная вечеринка для одного. Обри для этого слишком мала, так что я оставил ее с Катриной. Флиннов я бы никуда не стал приглашать, тем более на празднование жизни их дочери. Я даже не стал им писать.

Софи всегда любила сюрпризы.

– Только ты и я, детка, – говорю я самой дешевой урне, которую смог отыскать для меня своими влажными ладошками директор похоронного бюро. Мы проезжаем мимо покрытого черепицей отеля «Альдербрук» и спрятанного поместья, принадлежащего Биллу и Мелинде Гейтс. Сюда были вбуханы немалые деньги, думаю я. Деньги – больная для меня тема. Накоплений хватит только до конца года. Страхование жизни Софи уйдет на выплату ипотеки. Мне нужны деньги. Новая работа. Нужно начать жизнь заново.

Я паркуюсь под старым рододендроном, напоминающим скорее дерево, нежели куст, рядом с гаражом «Глицинии». Там уже стоит автомобиль, принадлежащий постояльцу из другого коттеджа, так что я знаю, что буду не один. Ничего, я не собираюсь разыгрывать представление. Софи такое не любила.

Урна, сделанная из дешевого алюминия цвета олова, на ощупь совсем холодная – из-за кондиционера в машине. Софи ненавидела холодную погоду. Я улыбаюсь. Несу урну по заросшей папоротником тропинке к двери коттеджа. Ставлю ее на скамью и отпираю замок на двери.

Последний раз я был здесь в те выходные, когда Софи погибла. Я ставлю урну с ее прахом на столешницу на кухне и озираюсь вокруг. Коттедж ничуть не изменился. Как будто застрял во времени. Я вспоминаю тот день и ту ночь, бродя из комнаты в комнату. Понятия не имею, сколько людей успели пожить здесь за минувшие полтора месяца. Наверное, десятки. Но я все равно ощущаю присутствие Софи, как будто она только что вышла из комнаты. Я чувствую ее запах. Он меня нервирует, и я возвращаюсь к машине, чтобы забрать самое необходимое.

Виски, конечно же. Как говорится, где-то вечер уже настал.

Я пью сносный, но не самый дорогой виски; не люблю переплачивать. Я снимаю красный воск с горлышка бутылки. Наливаю, кидаю лед и делаю первый глоток.

Софи, думаю я, я вернулся сюда вместе с тобой, потому что не мог придумать лучшего места для прощания.

Виски обжигает горло. Мне это нравится. Я делаю еще глоток.

Я возьму ту же самую лодчонку, на которой плыли мы с Обри, когда Софи похитили. Я не планирую говорить ничего особенного, высыпая ее прах в воду, но на случай, если за мной кто-то наблюдает, я задержусь на какое-то время, глядя, как прах оседает на воду. Возможно, прошепчу что-то. Или заплачу, если наблюдатель окажется поблизости.

Звук хорошо разносится по воде.

Я сажусь на диван и смотрю на Худ-Канал через промежутки в жалюзи. Старое волнистое стекло разбивает свет на тысячи осколков, вонзающихся мне в глаза. Я не обращаю на это внимания. Продолжаю смотреть. Необходимо принять случившееся, чтобы с ним смириться.

Взяв телефон, я тщательно обдумываю, стоит ли писать Ли. Она скверно обошлась со мной на том проклятом допросе. Но она – мой единственный источник информации по делу Софи. Не могу поверить, что после визита к Джиму Койлу полиция сидела сложа руки. Но я по крайней мере ничего больше не слышал. Глядя на воду, я думаю, что ее прохладное отношение отчасти можно списать на влияние ее напарника. Но, боже мой, не может же она всерьез верить, что я действительно убил Софи?! Неужели она забыла вообще все, что знала про меня?

Я выпиваю еще немного и все-таки отправляю сообщение: «Я знаю, что ты просто делала свою работу».

Она отвечает мгновенно: « Так и есть».

Я делаю еще глоток: «Ты знаешь меня до мозга костей, Ли».

«Да, Адам».

«Есть что-то новое по делу?»

«Я работаю над этим, Адам. И никогда не остановлюсь».

Я ей верю. Я знаю, что она не может забыть о деле, которое почти положило конец ее карьере. Во второй раз она не допустит промашки. Я хочу, чтобы она поймала убийцу Софи, чтобы мы все смогли просто жить дальше. Мысль о том, что он на свободе, не отпускает меня. Не отпускает остальных. Я тщательно обдумываю свое следующее сообщение. Я не хочу, чтобы она неправильно меня поняла. Не хочу ее отпугнуть. Просто хочу, чтобы она знала: я по-прежнему тот самый подросток, который нашел ее на свалке, только повзрослевший. Что за годы, прошедшие после ее встречи с Альбертом Ходжем, я не превратился в какое-то безобразное чудовище. Что, может быть, мы не просто так встретились спустя все это время.

Я начинаю печатать: «Я сейчас в коттедже. Приехал развеять прах Софи. Не уверен, что хочу делать это один».

Она печатает что-то в ответ. Я смотрю, как подпрыгивают точки на экране телефона.

Приходит ответ.

– « Не знаю», – читаю я.

Я моментально набираю новое сообщение: «Не волнуйся. Я справлюсь».

Я хорошо знаю Ли. Я знаю, зачем она пошла работать в полицию. Она хочет помогать людям. Ее ведет вовсе не жажда мести. Ли никогда не забудет, что я для нее значу, и я всегда могу рассчитывать на это, что бы ни говорили обо мне Фрэнк Флинн, Кэрри ЛаКруа, Зак Монтроуз и другие.

Спустя мгновение приходит ответ, на который я надеялся: «Я приеду. Жди меня завтра, во второй половине дня».

Я отвечаю: «Отлично».

Едва я заканчиваю разговор с Адамом, как мне приходит сообщение от Сары Леонард из лаборатории штата Вашингтон с просьбой перезвонить.