Триш Арнетьо - Тайный Санта

Я рассказала ему о тебе. Не то чтобы надо было что-то рассказывать. Я была на восьмом месяце, и у меня был огромный живот. Я почувствовала, что он меня жалеет. Он верил, что твой отец был убийцей и что однажды мне придется тебе это объяснять. Я воспользовалась его сочувствием и спросила про статуэтку. Что происходит с такого рода уликами после того, как дело закрыто? Можно ли мне получить ее обратно? Ее автором был мой отец, и мне хотелось бы передать ее тебе.

Он сказал, что, как правило, они хранят такие улики у себя. А я просто стояла и смотрела на него — до тех пор, пока он не вздохнул и не покинул комнату. Вскоре он вернулся, держа в руках статуэтку в чистом пакете. Мне даже не пришлось ничего подписывать.

Я не обманывала. Я хотела, чтобы статуэтка досталась тебе, — как память о дедушке, как какая-то связь с ним. Но кроме того, я хотела, чтобы статуэтка была у тебя, — на случай, если когда-нибудь настанет время с ее помощью очистить имя твоего отца. Я не знаю, как это будет, и я бы ни за что не хотела подвергать тебя опасности. Кэлхуны — люди опасные. Нельзя их недооценивать. Но может быть, однажды такая возможность представится. Может быть, ты придумаешь, как воспользоваться статуэткой, чтобы разоблачить их.

Они все были в этом замешаны.

Так думал Генри, слушая, как гости обсуждают убийства.

Разве не так заканчивается роман Агаты Кристи про поезд? Они все были причастны. Устав от гадостей Клодин, они сговорились и придумали этот план, как уничтожить их обоих, да еще как можно более жестоким способом. Возможно, они наняли Зару, чтобы она исполнила свою роль. Он слышал, что поп-звезды получают семизначные гонорары за выступления на частных вечеринках. Возможно, Зара даже дала им скидку ради такого дела: наконец-то привлечь Кэлхунов к ответственности.

Генри сделал большой глоток «Манхэттена». Он и забыл, как соскучился по хорошему коктейлю. Он любил сам процесс, все его стадии, и методично выполнил все необходимые действия. Лед, виски, вермут, ангостура, звон крышки шейкера, измена. Взболтать, добавить лед в стакан, налить, убийство. Звяканье ложечки, апельсиновая кожура, двойное убийство. Плеск от вишенки на зубочистке, когда она падает в коктейль, означает, что напиток готов. У бармена не было зубочисток. Мелочь, которую Клодин умудрилась упустить. Но вкус все равно был восхитительный. Закрыв глаза, он сделал длинный, столь необходимый ему глоток. По телу разлилось тепло — воссоединение, на которое он уже не надеялся. Старый друг.

Генри встал, чтобы сделать себе еще один коктейль. И тут выключился свет, погрузив комнату во тьму. Ахи и нервные вскрики. Залаяла Пип. Телохранитель Дейв поспешил к Заре. Без света картинка за окном стала ярче, и сквозь снег проступили мрачные очертания деревьев и гор.

— Видимо, это метель, — сказал Джек Альпайн. — Оборвало провода.

— У нас есть свечи? — спросила миссис Тигельман.

— Я принесу, — сказал Генри, — раз уж я и так встал.

— Я знаю, где они лежат, — сказала Джулс. — Я пойду с тобой.

Вдвоем они направились в сторону кухни. Несмотря на то что Генри выпил всего один коктейль, он чувствовал себя не слишком уверенно.

— Они здесь, — сказала Джулс, открывая дверь сбоку, — в кладовке.

Быстро втолкнув его внутрь, Джулс зажгла одинокую лампочку, свисавшую с потолка, и закрыла за собой дверь. Помещение было тесное, им двоим едва хватило места. Пахло специями и ее духами.

— Генри, — сказала Джулс. — Я должна тебе кое в чем признаться. Я… я знаю, что случилось.

Итак, это была Джулс. Она была последней, на кого Генри мог подумать. Что, разумеется, делало ее очевидным подозреваемым. Разве не так устроены романы Агаты Кристи? Разве не самый добрый, самый мягкий герой оказывается всегда двуличным монстром? Как иронично — все эти поздние вечера в офисе, когда его так и подмывало рассказать ей обо всем, — оказывается, в этом не было нужды. Она уже все знала. Он полагал, что она поступила так, а не пошла в полицию, потому что это давало Генри шанс признаться самому, хоть немного искупить свою вину.

— Как ты узнала? — спросил он.

— Все в офисе говорят об этом у тебя за спиной, — сказала Джулс.

— Что? Все знают? Но почему же никто ничего мне не сказал?

— Они не хотят ставить тебя в дурацкое положение. Это было очень давно. Они считают, это их не касается.

Генри был озадачен.

— Джулс, о чем ты говоришь? Что ты имеешь в виду?

— Роман Клодин со Стивом. Подожди-ка, ты ведь знал об этом, правда же? Господи, пожалуйста, скажи мне, что ты знал.

Генри все еще не до конца осознал ситуацию. Первый раз за все время кто-то вслух признал этот роман. Он поразился, как больно ему было это слышать, даже спустя столько лет.

— Да, — сказал он. — Я знал.

— Она мне отвратительна. Как она могла так с тобой поступить? Поэтому я и пригласила Стива. Я хотела сделать этот вечер невыносимым для нее. Я хотела, чтобы сорвалась продажа дома Заре. И я подумала, что, если поместить вас всех в одну комнату, это поможет тебе увидеть, что ты достоин лучшего.

— Так это не ты принесла статуэтку?

— Статуэтку? Нет. Я принесла звезду. Буквально — звезду. Ты можешь дать имя настоящей звезде. А что? При чем тут эта статуэтка?

Он приложил руку ко лбу. Ему показалось, что кладовка съеживается, что стены вот-вот раздавят его.

— Мне нужно еще выпить, — сказал Генри.

— Нет, — сказала Джулс. — Тебе нужно фундаментально изменить свою жизнь. Тебе нужно уйти от Клодин.

Он знал, что она права. Что просто бросить все завтра и уехать из штата, или даже из страны, будет недостаточно. Недостаточно, если Клодин будет с ним. От нее ему надо было бежать, если он хотел получить хоть один шанс начать все заново. Но Генри знал, что никогда этого не сделает. Пока смерть не разлучит нас. Он произнес эту клятву. Только смерть не разлучила их, а связала, и эту связь невозможно разрушить.

— Я знаю, — сказала Джулс, — я слишком молода. Но я считаю, что мир — это такое странное, чудесное место, и никогда не знаешь, когда что-то — кто-то — экстраординарный попадется на твоем пути и изменит твою жизнь.

Генри положил руки ей на плечи. Джулс закрыла глаза и откинула голову, ожидая поцелуя. Он вдруг представил себе, как сжимает руки вокруг ее горла и душит. Как выкатываются ее глаза. Как она задыхается. Старается разжать его пальцы. Вот то, на что он был способен. То, что жило в нем глубоко внутри. Генри поцеловал ее в лоб. Она поняла, что это значило.

— О’кей. Они ждут, когда мы принесем свечи, — сказала Джулс, доставая с полки коробку. Прежде чем открыть дверь, она повернулась к нему и добавила: — Я думаю, это Клодин принесла статуэтку. Поскольку дела идут не очень, она не могла позволить себе более дорогой подарок. Поэтому она купила это убожество, чтобы свалить на кого-нибудь другого. Ты видел, как бурно она отреагировала. Какая актриса! Вот увидишь: она украдет ковбоя, скажет, что приносит себя в жертву, чтобы всем остальным достались хорошие подарки. И выйдет героем.