Хелен Монкс Тахар - Драгоценная ты

— Ладно, Лили. Организуй на здоровье. Да, чуть не забыла. Давно хотела сказать: выметайся из моей квартиры! Ты ведь в курсе, что нарушаешь закон?

— Ну так заявите в полицию.

Я замешкалась с ответом буквально на долю секунды, а ты уже повесила трубку.

Дни шли, мое терпение истощалось. Деньги почти закончились, дома нет, за помощью обратиться не к кому. Ты присоединилась к заговору молчания — никаких вестей ни от Джеммы, ни от тебя. Смерть Иэна до сих пор не укладывалась в голове. В конце концов, вымотавшись от ожидания, я решила подкараулить тебя у подъезда и припереть к стенке.

Около половины девятого парадная дверь открылась. Показался сосед с первого этажа, он пятился, снося по ступеням твой велосипед. Недолго же ты горевала… Он аккуратно опустил велосипед на тротуар, а ты поблагодарила лучезарной улыбкой. Я вылезла из машины и направилась к тебе.

Вблизи я разглядела, что выглядишь ты отвратительно. Похудела. Стала не менее тощая, чем я. Волосы не уложены, землистый цвет лица при виде меня перешел в мертвенно-бледный. Словно на юные черты легла тень будущих лет, и я представила, какой ты когда-то станешь. «Жаль, Иэн не видит», — подумала я. Его «любовь» поугасла бы, предстань ты перед ним в столь жалком виде, без привычной живости и блеска в глазах. Только он ничего уже не увидит, мы обе это знаем.

— Здравствуйте, Кэтрин.

— Как дела? Обживаешься? Просторней стало без Иэна?

— Хватит!

— Лили, какого черта? Во-первых, освободи квартиру и верни вещи. Во-вторых, я хочу знать, когда состоятся похороны моего мужа?

— Все не так просто.

— А по-моему, проще некуда! Ты незаконно захватила мое жилье!

— Джемма собиралась вам позвонить. Похороны в среду.

— В среду? Хорошо. Где?

— Лондонский крематорий, протестантская [11] В данном случае под протестантами имеются в виду представители конфессий, не признающих главенства англиканской церкви (которая сама в значительной степени выступает по отношению к римско-католической как протестантская). часовня.

Странно, я была полностью согласна с выбором. Неужели ты и правда успела хорошо его узнать? Мне не хотелось в это верить.

— Кстати, как прошла экспертиза? Удалось установить причину?

— Несчастный случай. Злоупотребление спиртным и наркотиками.

— Следовало ожидать…

— Нет, не следовало! Он бросил!

— Кстати, почему он был в Холлоуэе?

— Я не буду с вами это обсуждать.

— Повторяю: выметайся из моей квартиры. Верни мое жилье и вещи.

— Кэтрин, квартира не только ваша, но и Иэна.

С этими словами ты села на велосипед и оттолкнулась ногой. Ты нисколько меня не боялась.

Я закричала вслед:

— Это мой дом! Чертова воровка!

Ты затормозила. Развернулась и на полной скорости поехала прямо на меня. Я вовремя попятилась, велосипед со скрипом остановился, я схватилась за руль и зажала переднее колесо ногами. Твое лицо было очень близко.

— Еще раз увижу вас под окнами ночью — позвоню в полицию!

— Ты?! А ничего, что ты украла квартиру? Полиции будет весьма интересно. Кража — это преступление.

— Преследование — тоже. Держитесь от меня подальше и перестаньте сюда приходить!

Ты высвободила велосипед и уехала.

— Почему ты разрушила мне жизнь? — кричала я вслед.

Ты лишь ожесточенно крутила педали, удаляясь.

В следующий раз мы увиделись на похоронах Иэна, где ты играла роль убитой горем вдовы. Даже после его смерти ты стояла между нами. Нагло, бессовестно занимала мое законное место рядом с ним. Ты надела черный брючный костюм. Мой костюм, который ты погладила моим утюгом в моей квартире и посмотрелась в мое зеркало перед выходом. Все это должна была делать я! Ты еще больше осунулась — хотя, может, просто вживалась в образ. Я, неумытая и неухоженная, все равно выглядела хуже и больше походила на скорбящую. Хоть в чем-то удалось тебя обойти. Радости от победы, впрочем, не ощущалось, да и поздравить было некому.

Я не знала, кто придет проститься с Иэном. Пришли только ты и я. Ты пригласила мать и Джемму.

Я сидела одна с левой стороны от прохода и думала о Иэне. Короткая вышла жизнь и глупая смерть. И ничего не осталось после. Даже хоронить некому. Родственники умерли или давно потеряли связь. Друзья предали. Коллеги позабыли. Что за жизнь, если у гроба лишь гражданская жена и любовница с сумасшедшими мамашами?

А кто придет проводить меня? Кто будет со мной в последний час? Меня-то вообще вынесло за скобки…

Ты поднялась с передней скамьи и направилась к гробу — произносить первую прощальную речь.

— Я знала Иэна недолго, но он перевернул мою жизнь. Он был добрым, смешным, великодушным и талантливым человеком. Незадолго до гибели он нашел в себе силы измениться к лучшему. Тем горше его несвоевременная кончина… Скучаю. Буду помнить вечно.

И ты оглядела зал, словно ждала бурных оваций. Боже, какие вы, снежинки, показушники!

И вдруг обратилась ко мне:

— Кэтрин, хотите сказать несколько слов?

Несколько слов, говоришь? По-твоему, почти пятьдесят лет его жизни, двадцать из которых он прожил со мной, можно пересказать в «нескольких словах»? Самоуверенная дрянь. Твоя мать и Джемма даже смотреть боялись в мою сторону. Каких ты им сказок насочиняла про роман с Иэном, чтобы они не растерзали тебя на месте за этот цирк?

Я поднялась и пошла к кафедре. Меня качало после бессонной ночи. Я была за гранью отчаяния. Абонемент в фитнес-клубе закончился, я не помнила, когда последний раз мылась. Я ходила к лечащему врачу за рецептом для снотворного, и он снова выписал «Циталопрам», антидепрессант, который я пила в прошлом году. Я выкупила, однако принимать не стала. Мое состояние уже не вписывалось в рамки депрессии. Я ничего не ела два дня. Бензин покупала маленькими порциями — по пять фунтов. На карте оставалось сорок три фунта, то есть никакой надежды заплатить минимальный взнос по кредиту. Похороны Иэна вполне вписывались в общую нереальность происходящего.

С трудом поднялась к кафедре и заговорила, глядя прямо на тебя:

— Я прожила с Иэном Макивором почти двадцать лет и очень сильно его любила. Он для меня был всем — домом, мужем. Я не знаю, почему он погиб. Из-за чего довел себя до бесчувствия в тот вечер? Какую душевную рану пытался заглушить? Мы никогда не узнаем. Надеюсь, он простит человека, нанесшего ему обиду. Мое сердце разбито. Иэн, я буду любить тебя вечно. Любимый, мне очень тебя не хватает.

Ты хорошо выбрала музыку. Иэн, наверно, приучал тебя к любимым рокерам «Teenage Fan Club», «Sonic Youth» и «Jesus and Mary Chain». Ставил музыку, закрывал от удовольствия глаза, в такт вскидывал указательный палец к потолку и крутил твист одной ногой, словно подвыпивший папаша на свадьбе дочки. Неужели ты и правда так хорошо его узнала? Бывает жизнь как собрание сочинений, а у Иэна вышел короткий рассказ. И ты успела его прочесть. Иэн — человек, застрявший в прошлом, в молодости. В душе он остался отчаянным парнем из Глазго, который когда-то приехал покорять Лондон. Романтик, авантюрист и… неудачник.