Хелен Монкс Тахар - Драгоценная ты

В крематории ты с проникновенным выражением лица смотрела, как за гробом закрылись створки.

Когда мы вышли, ты бросилась в машину и захлопнула дверцу, чтобы у меня не было ни малейшего шанса к тебе приблизиться. Ко мне подошла Элейн, твоя мама.

— Я бы хотела попросить прощения за дочь. Примите мои соболезнования. Надеюсь, вы когда-нибудь сможете нас простить, — сказала она, пожимая мне руку шершавыми пальцами.

У нее был просторечный ноттингемский выговор. Низенькая и невзрачная, она напомнила мне мать. И так же неодобрительно хмыкала. В отличие от Джеммы сейчас она тебя осуждала. Только никак не могла на тебя повлиять. Никогда. Как, впрочем, и Джемма.

— Хватит, Элейн. Пойдем! — Джемма подошла сзади и буквально толкнула сестру к машине.

Твоя мать запнулась, пошла и села на переднее сиденье, рядом с водителем.

— Кстати, Джемма, — спросила я, — есть ли новости про расследование?

— Вы хотите знать сейчас? Здесь?

— Я уже давно жду ответа и… если честно, у меня заканчиваются деньги.

— Расследование завершено, Кэтрин. Вы получите уведомление на следующей неделе.

— Уведомление о чем?

— Вы уволены за злостное нарушение финансовой этики.

— А автора писем с угрозами нашли?

— Письма писал Азиф. Обвинения, предъявленные им, не доказаны. — Она смерила меня глазами. — Как бы то ни было, его уволили, так что вопрос решен.

— Азиф? — растерялась я. — Вообще-то, я ждала, когда мне предоставят слово в ходе расследования.

— Ваше участие не понадобилось.

— Это еще почему?

— Кэтрин, имейте совесть! Массаж в «Роузвуде», две бутылки шампанского, дизайнерская кожаная куртка, платье для церемонии и пятизвездочная гостиница в Сассексе — неплохо погуляли за счет компании! С корпоративной карты списалось около десяти тысяч. Вы ужасно меня подвели! Я вас защищала, а теперь выгляжу полной дурой в глазах совета директоров. Из-за вас мне могут предъявить вотум недоверия!

Я тут ни при чем. Это ты выставила нас с Джеммой полными дурами. Ты грабила меня средь бела дня. А я так хотела подружиться, что закрывала на все глаза. А еще питала иллюзии, что могу выиграть, когда у тебя, оказывается, все просчитано на несколько шагов вперед.

— Лили украла карту. Она подставила меня и с картой, и с «Роузвудом», и с речью. Разве вы не видите — она разрушила мою репутацию, отобрала работу и Иэна.

Джемма кивнула, готовая к возражениям:

— Занятная теория, Кэтрин. Вы, оказывается, фантазерка! Только карту нашли в вашем шкафу. Кстати, судя по его состоянию, вы еще и неряха. Я уже молчу о расизме…

— Расизме?..

О, да, козырной туз ты припрятала в рукаве, припасла на последний момент. Сначала замучила до полусмерти, теперь добиваешь. Почему я сразу тебя не раскусила?.. Слишком хотела верить в хорошее. Идиотка старая…

— Лили рассказала про эпизод с Азифом. Вас следовало немедленно уволить, однако она решила дать вам шанс исправиться.

— Лили дала мне шанс… — повторила я, глядя на тебя. — Замечательно!

Ты сидела в машине, старательно избегая смотреть в мою сторону и надев для надежности солнечные очки.

— Кэтрин, нет смысла спорить. Решение принято.

Однако у меня тоже были припасены веские аргументы. Джемма не сможет от них отмахнуться.

— А идея, чтобы Лили давала мне мастер-классы, между прочим, — типичный эйджизм. Мое состояние после болезни вы никак не учли. Письма с прямыми угрозами в мой адрес просто проигнорировали — не пресекли откровенную травлю сотрудника. Помнится, вы говорили о «безопасной рабочей среде», которую мы стремимся создать в редакции? Так вот — мне вы ее не создали! Дайте мне возможность высказать свои претензии!

— Кэтрин, я вас не узнаю… Я думала о «безопасной среде» мечтают только «снежинки», как вы любите их называть. — Джемма смерила меня презрительным взглядом, и я вспомнила, в каком ужасном состоянии нахожусь. Недавно купленная элегантная юбка-карандаш была измята и покрыта пятнами. — Кстати о снежинках, — продолжила Джемма, — лично я их уважаю и ценю. Нынешние молодые люди умны и увлечены работой, нам есть чему у них поучиться. Вы боитесь конкуренции, потому что понимаете — вы сильно проигрываете на их фоне.

— По крайней мере, мне положена денежная компенсация!

— Боюсь, что нет.

— Кто займет должность главного редактора?

— Должность главного редактора упразднена. Введена новая позиция — директор по контенту.

— Дайте догадаюсь, кто им станет.

— За создание контента будет отвечать Лили.

— О, да! Теперь же «создают контент»! А мы-то, идиоты, просто писали!

Должно быть, я потеряла человеческий облик — оголились в звериной ярости зубы. Как же ты, наверное, злорадствовала, сидя в машине!

— Кэтрин, вы переходите всякие границы, — заявила Джемма. — Я понимаю, вам сейчас нелегко, и мне очень жаль, но…

— Джемма, хватит! Нам пора! — позвала Элейн, приоткрыв окно.

— Вы очень несдержанны, Кэтрин…

Джемма села, и вы тронулись. Ты наблюдала из окна. Сжигаемая ненавистью, я выбежала на дорогу и с размаху ударила обеими руками по капоту. Водитель резко затормозил. Кто-то из прохожих закричал. Плевать на прохожих! Да, я выглядела одержимой. Довела меня до безумия — теперь полюбуйся! Я обогнула машину и стала стучать в твое окно.

— Ты во всем виновата! Я все про тебя знаю! Я до тебя доберусь! — кричала я.

Ничего я не знала. Ничем не могла тебе пригрозить. Пока не могла.

В тот вечер еле добралась до обычной ночной парковки на Черч-стрит. Заблудилась, попала в пробку, в результате потратила целых восемнадцать фунтов на бензин. Потом купила бутылку джина за двадцать один фунт. Пошла в парк, расстелила на траве куртку и стала пить. Зазвонил телефон.

— Кэтрин Росс? — спросили в трубке.

— А кто же еще? — ответила я, уже изрядно подвыпившая.

— Меня зовут мистер Око. Я представляю интересы Иэна Макивора. Он оставил завещание.

Завещание? Иэн не составлял завещания. Поговаривал, только руки все не доходили. Он вообще не отличался организованностью. Ну и потом — мы были молоды, куда торопиться?

— Простите, что беспокою в нелегкое время. Это касается вашей совместной собственности. Вы могли бы подъехать ко мне в офис?

— Зачем ехать? Он все завещал любовнице, верно? Так и скажите, не стесняйтесь!

— Мистер Макивор завещал свои пятьдесят процентов совместного имущества гражданской жене на момент его смерти, и она хотела бы выкупить причитающуюся вам долю.

— Откупиться и выставить меня из дома?

— Вы, в свою очередь, тоже можете предложить выкупить половину.

— Я ничего не могу с такими долгами по выплатам! Я осталась на улице!

— Значит, этот вариант вы не рассматриваете?

— У меня нет никаких вариантов, неужели вы не понимаете?! И не было уже много лет! Скажите лучше — он хоть что-нибудь мне оставил? Или квартира в Холлоуэе тоже ее?