Эмили Гунис - Девушка из письма

– Вы знаете, где она живет? – обратилась Сэм к шоферу.

– Нет, но она тормознула меня на набережной Виктории, поэтому я еду в том направлении.

Сэм расслышала слабый звук собственного телефона, подававшего сигналы из ее кармана. Пришло эсэмэс от Наны, которая интересовалась, где она, и сообщала, что Эмма идет на поправку. Сэм поспешно набрала ответ с просьбой, чтобы Нана отвезла Эмму к Бену после завтрака, обещая позвонить при первой же возможности. Она поглаживала Китти по волосам, пока они ехали вдоль берега Темзы. Для нее стало настоящей пыткой находиться так близко с ней, но не иметь возможности поговорить. Но одно она запомнила ясно и четко: Китти назвала ее Айви.

– Вот здесь я посадил ее, – сказал водитель, останавливаясь у тротуара.

– Китти? – Сэм бережно попыталась разбудить ее. – Нам нужно знать, где вы живете, чтобы доставить вас домой.

Очень медленно Китти открыла глаза и посмотрела на нее. Затем резко выпрямилась и отстранилась, оправив на себе плащ и собрав волосы в пучок, словно хотела сохранить чувство собственного достоинства.

– Мы вернулись в Лондон? – спросила она.

– Да, вы попросили отвезти вас домой, но мы не знаем, где вы живете.

– Спасибо, что привезли меня сюда. Извините за неудобства, – сказала Китти.

– Ничего страшного, – с улыбкой отозвалась Сэм. – Вот только, думаю, вам придется заплатить кругленькую сумму за пользование такси.

Китти уставилась на нее, не улыбнувшись в ответ.

– Кто вы такая?

Сэм колебалась всего лишь долю секунды.

– Меня зовут Саманта. Я – репортер Южного информационного агентства.

– О, только не это! – простонала Китти. – Что вы за люди, в конце-то концов? Вы будете теперь меня преследовать и днем, и ночью?

– Китти, пожалуйста, дайте мне всего минуту, и я все объясню… – начала Сэм.

– Нет, не дам. – Она обратилась к шоферу, повысив голос, чтобы он слышал сквозь тонкую стеклянную перегородку: – Прошу вас, высадите эту девушку из моего такси.

– Вот беда на мою голову! Я начинаю себя чувствовать каким-то вышибалой, – сказал водитель и отпер дверь машины.

– Мне известно о вашей связи с приютом Святой Маргариты. Полагаю, вы сами в нем родились, – выпалила Сэм.

У Китти на глаза навернулись слезы, и ей пришлось взять паузу, прежде чем она сумела овладеть собой.

– Это мое личное дело, которое вас никоим образом не касается. Если вы попытаетесь что-то опубликовать, я подам на вас в суд.

Сэм отчаянно рылась в сумке, а таксист уже распахнул дверь с ее стороны.

– Вам придется выйти, милочка.

– Пожалуйста, взгляните на письма. Я прочла их. Они написаны девушкой по имени Айви и рассказывают о ее пребывании в Святой Маргарите. Думаю, вы были с ней знакомы, потому что сами назвали меня именем Айви, когда я нашла вас там. – Сэм протянула ей пачку писем, которую Нана скрепила красной бархатной резинкой, но Китти не взяла ее.

– Держитесь от меня подальше, – холодно процедила она.

– Упомянутые в этих письмах люди все были связаны со Святой Маргаритой. Мать Карлин, отец Бенджамин… Они все уже мертвы. И я твердо уверена – их смерть была насильственной, – поспешила добавить Сэм с нескрываемой мольбой в голосе.

Шофер потянул ее за руку:

– Выходите же. Мне бы не хотелось вызывать полицию.

– Отстаньте от меня. Не смейте ко мне прикасаться! – вскрикнула Сэм и вырвала руку из его пальцев.

– Убирайтесь! – в свою очередь закричала Китти.

– Хорошо, – теперь уже смиренно сказала Сэм. – Я уйду. Но только мне известно о том, что, когда погиб ваш отец, вы тоже были там. Для ребенка это, должно быть, стало ужасающим зрелищем. В мои намерения не входило расстраивать вас, и мне очень жаль, что это случилось. Но я хочу узнать истину, и, как мне кажется, вы тоже.

– Погодите! Что вы сказали? – спросила Китти, когда Сэм уже выбиралась из такси.

– Я сказала, мне очень жаль, – тихо повторила Сэм. – Я действительно глубоко сожалею. Вот только эти письма… Они странным образом повлияли на меня.

– Нет, раньше. О том, что я была на месте гибели отца. – Китти сама склонилась к открытой двери.

– Один человек, с которым я беседовала, – он живет на том участке шоссе, где попал в аварию ваш отец, – рассказал мне, что видел там девочку в красном пальто. Но тогда он неправильно понял ситуацию. Подумал, будто вы ехали в машине вместе с ним, когда он разбился.

– Ну и что мне теперь делать? – нетерпеливо спросил таксист, разводя руками. – Вы обе выходите или как?

– Это была не я, – сказала Китти. – Я узнала о катастрофе, когда посреди ночи меня разбудили полицейские.

– Тогда кто же та девочка? – задала прямой вопрос Сэм.

Китти приложила ладонь ко рту.

– О, боже милосердный!

– В чем дело? – Сэм тоже склонилась ближе к ней.

Китти достала из бумажника пачку купюр и сунула ее таксисту, а затем выбралась из машины и взяла Сэм за руку.

– Вам будет лучше пойти со мной в мою квартиру, – сказала она. – Нам действительно нужно все обсудить.

Айви лежала почти в полной темноте, уставившись взглядом в потолочные балки и слушая тихий плач девушки на соседней койке. В общей спальне стоял леденящий холод. Каждая из девушек устроилась на боку, свернувшись калачиком и стремясь сохранить остатки тепла под одеялом. Запертое окно у постели Айви не было занавешено, и лунный свет падал как раз на подругу по несчастью, чья кровать стояла рядом. Она была совсем юной и, казалось, еще не вышла из школьного возраста. Когда она впервые прибыла сюда, то выглядела вполне здоровой, и у нее был огромный округлый живот. Ее щеки розовели румянцем. Теперь острые ключицы торчали под тканью балахона, а бледная кожа подчеркивала, как глубоко запали испуганные глаза, из которых сейчас неудержимо текли слезы.

Айви считала, что девушке лет четырнадцать, не больше. Шепотом по приюту разнесся слух о ее беременности: девочку изнасиловал и обрюхатил собственный отец. Айви решила, что неверно поняла Патришию, когда та впервые рассказала эту историю. Родной отец, по вине которого дочь забеременела, бросил ее гнить в этом адском месте? Роуз, по крайней мере, была зачата в любви, пусть и оставшейся безответной, как уже начала понимать Айви. Девушка родила всего два дня назад, но вот уже снова очутилась на своей жесткой койке, брошенная одна в этом мире, а ребенка у нее отобрали. На рассвете, под звон колокольчика, ей придется встать и провести долгий, тяжелый рабочий день в прачечной.

Айви прислушалась, не доносится ли из коридора звук шагов. Ничего не услышав, она откинула одеяло и встала с постели. Девушка подняла взгляд, когда Айви опустилась на колени у ее койки.

«Мне больно», – прошептала она, показав мокрое от слез лицо.