Эмили Гунис - Девушка из письма

– Ну что? Ты пригласишь меня войти?

Аннабель бросила взгляд вдоль коридора, а потом опустила глаза, заметив, что ступня Китти уже перегородила порог. Китти ждала, по-прежнему сцепив пальцы рук перед собой. Ее грудь разрывалась от возрастающей злости. Нерешительность и робость Аннабель выводили ее из себя. Так и хотелось дать ей пощечину. Хотя она подозревала, что Аннабель не будет рада видеть ее, в ней еще теплилась надежда. Несмотря на все сложности в прошлых отношениях между ними, могла все же сохраниться и прежняя взаимная любовь. После того, через что они прошли вместе, после всего, что сделала Китти ради нее, у их дружбы был шанс перевесить остальные чувства. Но теперь было ясно – это не тот случай.

Пока Аннабель продолжала колебаться, Китти услышала голоса из дальнего конца коридора и шагнула вперед, чтобы оказаться за порогом.

– Впусти же меня, Аннабель, ради всего святого! – прошипела она.

Нана подалась назад, поморщившись от боли в бедре. Китти протиснулась мимо нее, и сильный аромат духов «Шанель» № 5 ударил в нос Нане, почти вызвав приступ удушья. Она закрыла глаза, молясь, чтобы Эмма не вышла на звонок, и когда они прошли мимо комнаты девочки, тихо, но плотно закрыла ее дверь дрожавшими руками.

Оказавшись в гостиной, Китти застыла на месте, внимательно оглядела комнату, и презрительная гримаса скривила лицо. Работал телевизор. Шло обычное развлекательное шоу. И его ведущие, как всегда, несли чепуху в льстивом для зрителей стиле. В газовом камине вовсю горел огонь, но комната оставалась холодной, а пол беспорядочно устилали газеты, одеяла и детские игрушки. Нана молча стояла на пороге у нее за спиной. В голове путались мысли, и ей сейчас было не до обмена притворными любезностями. Ей нужно избавиться от Китти до того, как проснется Эмма.

– Чем я могу тебе помочь, Китти? – спросила она, перенося вес тела с ноги на ногу.

Бедро мучило ее безжалостно. Она посмотрела на часы, стоявшие на каминной полке. Сэм звонила в шесть утра и обещала быть дома к одиннадцати, а сейчас уже перевалило за полдень. Наверняка она не задержится намного дольше. Эмма до сих пор спала, и это было чудом. Она в последнее время просыпалась рано, но неважно себя чувствовала, и ночью то и дело вставала. «Спи, мой ангел, пожалуйста, спи».

– Как я вижу, тебе удалось полностью реализовать свой потенциал, – заметила Китти, оглядывая кипы газетных вырезок и фотографий.

– Это мой дом, и он мне нравится, – отозвалась Нана. – Чего ты хочешь, Китти?

Ее голос чуть заметно дрожал, но, когда Китти снова повернулась к ней, Нана уверенно посмотрела ей прямо в глаза.

Китти склонила голову и скрестила на груди руки.

– Зачем ты рассказала обо мне своей внучке?

– Я ей ничего не рассказывала, – сказала Нана, поглядывая на телефон, стоявший рядом с креслом-качалкой. – Я и словом не обмолвилась обо всем этом. Но она нашла письма Айви.

– Потому что ты оставила их там, где она легко могла на них наткнуться. – Китти подошла ближе. – Ты возвращалась, чтобы встретиться с Мод?

– Нет. Я просто стала жить дальше, и тебе следует поступить так же. – Нана прислонилась к спинке ближайшего к ней кресла.

– Не могу позволить себе такую роскошь. Кто-то из нас был обязан что-то предпринять, а ты бросила меня одну.

– Я не бросала тебя, Китти. Мы были детьми. А потом стали взрослыми.

– Ты отвернулась от меня в самый важный момент. Они сносят здание Святой Маргариты уже завтра, и если бы не я, им бы сошло с рук все, что они натворили.

– О чем это ты, Китти?

– Ты всегда была трусихой. Они убили твою мать, они убили мою сестру. Так почему же они сами должны были умереть от старости в теплых постелях?

Нана впервые ощутила подлинный страх.

– Китти, пожалуйста! Сэм должна вернуться в любую минуту, и тогда мы втроем сможем все обсудить. Ты права. Я – трусиха. Всегда была слишком напугана, но теперь, когда ты здесь, мы с Сэм сможем тебе помочь.

– Я тебе совершенно безразлична. Ты бросила меня, как и все остальные. Я же опекала тебя, заботилась о тебе, потому что любила.

– Я тоже тебя любила, Китти. Но ты слишком все усложнила. Мне не хотелось прожить всю жизнь, будучи переполненной ненавистью.

Нана обошла вокруг кресла и села в него. Она задыхалась и боролась с переутомлением. Потом посмотрела на Китти со слезами на глазах.

– Я нездорова, Китти. У меня слабое сердце.

– У тебя слабое сердце, потому что ты сама слабая.

Позади Китти в дверном проеме показалась Эмма, и комната начала кружиться перед Наной. Она ощутила боль в руке.

– Не причиняй ей вреда, Китти. Умоляю, не причиняй ей вреда.

– А! Ты все-таки хоть к кому-то неравнодушна, – сказала Китти, стоя над ней.

Нана поникла и совсем опустилась в кресле. Ее щеки невероятно побледнели. Эмма бросилась к ней и обняла.

– Нана просто очень устала. – Китти улыбнулась девочке. – Давай прогуляемся и дадим ей поспать, а? Можем поиграть в прятки. Тебе нравятся такие игры?

Эмма кивнула. Китти взяла ее за руку, и они вдвоем вышли из квартиры, закрыв за собой дверь.

Эльвира Кэннон остановила машину неподалеку от заброшенного здания бывшего приюта Святой Маргариты, заглушила двигатель и обернулась к маленькой девочке, сидящей на заднем сиденье.

– Хочешь увидеть место, где родилась Нана? – спросила она.

Эмма вынула изо рта леденец и кивнула. Эльвира выбралась из автомобиля и открыла дверь с той стороны, где сидела девочка, а затем открыла багажник, вынула из него канистру с бензином и фонарик, после чего заперла машину и взяла Эмму за руку.

Было около двух часов пополудни, но солнечный свет уже начал постепенно меркнуть, когда они пролезли сквозь дыру в заборе. Эльвира заметила двух мужчин, беседовавших неподалеку от дома.

– Не пора ли нам начать играть в прятки? – обратилась она к девочке.

Эмма снова кивнула, глядя на нее своими большими голубыми глазами. У нее были светлые волосы, с чуть красноватым оттенком, но совсем не такие рыжие, как у Сэм и Айви. Четкие контуры образа Айви постепенно стирались, свет ее памяти угасал. Скоро она окажется совершенно забытой. Как и все остальные.

– Я досчитаю до десяти, а ты спрячешься за одним из тех больших камней, – прошептала Эльвира, поглядывая на мужчин, все еще увлеченных своим разговором. – Один, два, три…

Девочка захихикала и бросилась бежать к самому крупному надгробию, а Эльвира тащила канистру, выискивая люк, который вел внутрь дома. Наконец она нашла его, расчистила наросшую вокруг траву, поставив рядом тяжелую канистру. Достала из кармана ключ и вставила в замочную скважину. Поначалу ключ никак не проворачивался. В скважину набилась земля и мелкие камушки. Все это пришлось выковыривать пальцами. Но затем ключ провернулся со щелчком, и она подняла крышку люка, которую никто не открывал десятки лет. Смрад, ударивший в нос из проходившего внизу туннеля, заставил ее поначалу отвернуться. Посмотрев назад, она заметила Эмму, высунувшую из-за надгробия голову и размахивающую руками, чтобы привлечь ее внимание.