Евгения Кретова - Круиз на поражение [СИ litres]

Он улыбнулся, разглядывая диковинный мейкап, который она придумала, чтобы усилить эффект: изящный и тонкий рисунок поднимался от ключицы, перетекал на шею и ложился тонким завитком на правом виске. Словно продолжение узора на платье.

Дизайнер окинул взглядом их совместную с Ангелиной работу: шесть моделей, провокационная асимметрия – кружево и шик с одной стороны, рассыпающиеся лохмотьями – с другой. Глухой черный с безжалостными лентами огненно-оранжевого и малинового. Будто вырывающиеся из-под прогоревших поленьев пламя, будто полыхающий пожар. Черный и красный шифон, разрезанный злоумышленником до тонких лент, стал разорванным страшным зверем одеянием. От каждого движения девушек легкие полупрозрачные ленты взвивались и трепетали, словно поднимающийся над адским пламенем дым.

«Чертова гонка». Все последние дни – одна сплошная чертова гонка.

Ангелина дышала отрывисто, с ужасом поглядывая на кулисы. Там, за золотистым шелком, – скользкий стеклянный подиум, ослепляющий блеск софитов и тысяча жадных глаз, которые будут обращены к ней, будут смотреть на ее оголенные руки и плечи, открытые ключицы и запястья, шею. Все, что она привыкла прятать.

Волнение пробивало до дрожи.

Снять кокон, чтобы превратиться в бабочку.

Снять кокон, чтобы научиться мечтать.

За все надо платить.

Степан понял ее без слов. Подхватив руку, коснулся губами запястья.

И вложил в пальцы огненно-оранжевый шифон.

– Если будет совсем страшно, прикройся…

И отошел к стене, освободив ей проход. Он не сводил взгляд с узкой, напряженной спины, мысленно шел рядом.

– Господин Пас, – кто-то дотронулся до его плеча. Полицейский, один из тех, кого он постоянно видел рядом с Фариди. – Ваша подруга, Ангелина Фролова, где она? Мы знаем, кто убил Ивана Северова…

Степан растерянно посмотрел на сцену – Ангелина как раз шагнула на верхнюю ступеньку, чтобы выйти в зал. Полицейский проследил за его взглядом, проговорил отчетливо:

– Она в опасности. Преступник в зале. Он вооружен. Его истинная цель – синьорина Фролова.

Ангелина уже шагнула на помост, отчетливо ощущая взгляд Степана между лопатками и пытаясь воскресить в памяти тепло его рук, ласкавших ее всего несколько часов назад.

– Ее нужно увести с подиума, – успел еще услышать Степан, прежде чем грянула музыка.

Модели одна за другой выходили на подиум. Ангелина шагнула следом за девушками.

Тяжелый, густой ритм трека, будто взрывающиеся небеса. Пауза, барабанная сбивка и заход на кульминацию. Их общую кульминацию.

Шаг вперед и полная слепота.

Шум в ушах, пульсирующая от страха кровь. Темная бездна под ногами. Шаткий помост.

Смутные очертания силуэтов, призрачный край подиума, упирающийся в свет, словно в райские врата. За ним, ослепительным светом – движение. Там люди. Операторы, фотографы. Они ждали ее.

Они не враги.

Они видят не ее, а платье, которое она несет на своих плечах.

Ее нет. Она – свет.

Еще один шаг вперед, навстречу свету, как мотылек.

Еще три шага и точка для позирования. Эпицентр внимания, жадных взглядов. Вся ненависть конкурентов Стефана Паса – прикована к ней. Музыка рвалась вперед, скручивала сухожилия. Легкий, стремительный ритм, бег в неизвестность.

В руках, повторяя движения – тонкая ткань. Нежная. Единственная осязаемая. Потому что платье Ангелина на себе не чувствовала. Только собственную наготу. Степан разрешил ей укрыться, если будет страшно. Платов зажал между пальцев. Она вспомнила его – тот самый, с обглоданными краями и неаккуратной бахромой, из-за которого так расстроился он когда-то.

«Мне не страшно», – рука дернулась к виску, ткань коснулась оголенной шеи, плеч.

Платок полыхнул в свете софитов, как взрыв Везувия. Стройная, будто выточенная из мрамора фигурка, качнулась в такт музыки.

Соло скрипки. Траурное и мрачное.

Девушка замерла. Отставив руку с огненным платком, согнула ее в локте. Подняла выше. Подхватив свободный конец ткани, натянула до отказа. До хруста в суставах. Подняла до уровня глаз.

Барабанная сбивка, плотная, густая, накрывающая волной.

Разворот.

Зал вдохнул.

Шлейф, будто жидкая, дышащая магма, тянулся за девушкой, вылизывая подиум. Дошла до задника, развернулась и замерла в ожидании остальных моделей и Стефана. На губах играла победная улыбка, прорываясь сквозь маску отрешенности. Движение справа.

«Зачем он так рано вышел?» – подумала отрешенно.

Степан поравнялся с ней, сделал поклон публике и, подхватив девушку под руку, не поворачиваясь к залу спиной, потянул за кулисы, под гром аплодисментов. А он до боли в глазах смотрит сквозь ослепляющую белизну прожекторов, потому что знает – там, по другую сторону света, – враг. Недавний оживший сон. Яркий свет. Он на подиуме. Ангелина рядом, сейчас она что-то прошепчет ему на ухо.

Ангелина, наконец, смогла разглядеть лица тех, кто укрывался покрывалом ослепительных софитов. Мария Стафф в первом ряду деликатно хлопала в ладоши и улыбалась.

В сердце Степана стало холодно. Лед медленно расползался по венам, ослеплял, смешиваясь с ослепительной белизной софитов, яркими всполохами огненно-малинового шифона, отражаясь в роскоши страз и пайеток. Он щурился и пятился назад, оглушенный сознание того, что оказался в собственном кошмаре. Он смотрел вперед, сам не понимая, что надеется увидеть.

Степан привлек к себе девушку, прикрывая собой от публики, обнял за талию и настойчиво уводил в тень.

– Люблю тебя, – прошептал.

Два крыла за спиной Ангелины несмело встрепенулись.

В этот момент девушка увидела в глубине зала темную фигуру. Сердце содрогнулось, упало в ноги – Игорь.

Тяжелый, угольно-черный взгляд исподлобья. Плотно сжатые губы, обострившиеся скулы. Это призрак, который больше не будет ее преследовать.

Ей стало легко.

Развернув к себе Степана, Ангелина обхватила его лицо… и поцеловала в губы.

– Я тебя тоже!

Зал захлебнулся криками и аплодисментами, а взметнувшийся огненным заревом платок медленно опустился на подиум.

Взгляд вырвал из болезненной белизны блик. Еще более яркий и холодный, он на мгновение впитал в себя весь свет, весь блеск, вобрал отражения гостей, ледяную улыбку Марии Стафф. В наступившей глухоте Степан отчетливо видел, как сквозь свет софитов в него, медленно раскручиваясь, летит нож.

Время остановилось. А сознание равнодушно впитывало все, что происходило вокруг: летящий к нему клинок, горячая рука Ангелины в правой руке, застывшая маской улыбка Марии Стафф и темный силуэт по ту сторону света.

И вместе с этим пришло понимание, что его, лишнего участника шоу, русского медведя, вели к этой минуте, как овцу на заклание. Чтобы этот клинок пробил его грудь.