Андерс де ла Мотт - Осеннее преступление

Еще не успев зажечь свет и получить подтверждение своей догадке, Анна поняла, что, во-первых, это старая детская Александера Морелля и, во-вторых, он здесь живет.

Витрина была набита медалями, дипломами и кубками, в основном за соревнования по борьбе, хотя она нашла несколько других — школьные соревнования по легкой атлетике, середины 1980-х годов. За шкафчиком висели фотографии молодых мужчин в борцовской форме и со стрижками “маллет”. Александер был на всех фотографиях, и Анна констатировала, что в юности он отлично выглядел. Почти на всех снимках он улыбался и уверенно смотрел в объектив. На всех, кроме последнего. Здесь Алекс выглядел почти отсутствующим. Анна взглянула на год. 1991. Год назад погиб Симон Видье. А через год Алекс повредит колено и не попадет на Олимпиаду.

Полку с лазерными дисками под hi-fi заполнял рок восьмидесятых. “Bon Jovi”, “Europe”, Брайан Адамс. Подальше штуки потяжелее, вроде “Iron Maiden” и “AC/DC”.

В одном углу она обнаружила застекленный фотоколлаж. Юноши и девушки в белом и в студенческих фуражках. Подпись “Выпуск-1990”, увеличенные снимки младенцев, маленькие бутылочки шампанского, цветочные венки на шее. Белозубые улыбки, сияющие глаза. Снимкам было без малого тридцать лет, но Анна почти слышала, как скандируют ребята. “Гимназия позади. Мы кру-ты!”

Одна фотография была больше остальных. На ней Александер Морелль во взятом напрокат смокинге обнимал за талию фигуристую блондинку в платье со смелым вырезом. Анна предположила, что фотография сделана на студенческом балу и что молодая блондинка — подружка Алекса. Может быть, даже мать девочек?

В правом нижнем углу коллажа помещалась групповая фотография. Пять человек — трое парней и две девушки, все в белом, в студенческих фуражках, стояли, обняв друг друга за плечи и лучась улыбками в объектив.

“Friends forever”, значилось на приклеенном комиксовом “пузыре”, такие были в ходу во времена, когда фотографии еще печатали на бумаге.

Она сразу узнала в центре снимка Алекса Морелля и его светловолосую подружку и довольно быстро поняла, что юноша рядом с ним — это Бруно Сорди. Рядом с Бруно стояла высокая кудрявая девушка с длинным лицом. Без очков, да и вид гораздо счастливее, чем теперь, но это, несомненно, Мари Андерсон, ныне Сорди. С левого края пристроился какой-то юноша. Длинные светлые волосы спускались из-под студенческой фуражки до плеч. Бледный, кожа почти прозрачная, но глаза удивительно живые, а сам он такой счастливый. Анна сразу поняла, кто это. Симон Видье.

— А, вот ты где!

Алекс стоял в дверях, в каждой руке по бокалу. Голос, как и выражение лица, веселые, но между бровями залегла недовольная морщинка.

— Я увидела при… — Анна разогнулась, превратила заикание в паузу, — шкаф из коридора. Впечатляет!

Он расслабился, протянул ей бокал.

— Я сто раз говорил маме и папе, что надо убрать вещи и устроить тут гостевую комнату. Мама бы с удовольствием, но отец отказывается. Хочет, чтобы все было, как всегда. Машина времени прямиком в восьмидесятые.

— Ты здесь живешь? — Анна кивнула на коробки.

Алекс очень симпатично покраснел.

— В доме осталась Юссан. Мы решили, что так лучше, ради девочек. Им там хорошо — бассейн, баскетбольная площадка, все, что хочешь.

Его лицо на миг исказилось, и Анне стало ясно, что развод дался ему нелегко.

— Я строю четыре таунхауса на Смедьевонген. Один для себя, но проект идет с опозданием, так что я пока, так сказать, приземлился здесь. — Он, словно извиняясь, взмахнул рукой. Лицо у него еще немного покраснело.

— За приземление! — Анна подняла бокал. — И за восьмидесятые.

Алекс криво улыбнулся в ответ и прибавил:

— И за мамин и папин подвал.

— Я случайно увидела твои студенческие снимки, — сказала Анна, когда они опустили бокалы. — Сравни мальчика, которым ты был, с мужчиной, которым ты стал.

— Что это значит?

— Ничего особенного. Где-то вычитала.

— Ясно. — Он неуверенно улыбнулся. — А ты сама какой была в девятнадцать лет?

Анна усмехнулась.

— Невыносимой, наверное. Какими мы еще бываем в этом возрасте?

Алекс не ответил. Вместо этого спросил:

— Все сложилось, как ты себе представляла?

— Что именно?

— Жизнь, вообще все. Все сложилось так, как ты мечтала в юности?

— И да, и нет.

Эта тема немного встревожила Анну, и она указала на фотографию с бала:

— Это твоя бывшая жена?

— Нет. — Алекс покачал головой. — Это Карина Педерсен. Мы с седьмого класса были вместе. Все думали, что мы поженимся. Но любовь кончилась после… — Пауза вышла короткой, но внятной, если не говорящей, — после гимназии, — закончил он, хотя имел в виду совсем не это.

Анна сама должна была догадаться. Карина Педерсен, пятая участница той трагической вечеринки. Пятеро друзей на фотографии — те же пятеро, что и в каменоломне. Анна решила, что виновато вино.

Алекс снова улыбнулся, и она отметила, как защекотало где-то в животе. Легкая вибрация, которая устремилась вниз. Анна прогнала щекотку. Надо воспользоваться возникшим между ними притяжением, чтобы подобраться к Симону Видье. Но она упустила момент.

— Слушай, Анна, можно кое-что спросить?

— Что?

— Завтра в парке праздник. Смотр талантов, ярмарка, качели-карусели. Надувной замок, если ты такое любишь. — Алекс заразил ее своей улыбкой. — Вечером — ужин и танцы. Я подумал: не хочешь пойти со мной?

Анна готова была сказать “с удовольствием”, но вдруг вспомнила, что уже обещала пойти с Просто-Лассе. Алекс истолковал ее молчание неверно.

— Ну, если не хочешь, это не проблема… — смущенно заговорил он.

— Нет-нет, я бы с удовольствием пошла с тобой. Но я уже кое-кому пообещала. Просто. — Она сделала паузу, припоминая, как на самом деле зовут семейного юриста. — С Лассе Гуннарсоном. Агнес немного знакома с его сыном. — Последнее было не вполне верно. Анна солгала, чтобы спасти гордость Алекса. — Но мы же там увидимся?

Алекс кивнул и допил, что оставалось у него в бокале. Анна чего-то не понимала в Александере Морелле. Он флиртовал, демонстрировал чувство юмора и уверенность в себе, а в следующую секунду делался молчаливым и неуверенным. Конечно, виной мог быть развод. Мужчины переносят расставание тяжелее, чем женщины, а в сорок пять лет переезжать к маме и папе в подвал — такое вряд ли сильно поднимет самооценку. И все-таки Анне казалось, что дело не только в этом.

Анна украдкой взглянула на фотографию в углу коллажа. Пятеро юных друзей, радостные восклицания — мгновение остановилось почти тридцать лет назад.

Friends forever.

Когда Симон и Таня скрылись за гребнем, остальные так и остались стоять на пляжной тропинке. Карина посмотрела на троих друзей, получила в ответ уклончивые, почти растерянные взгляды, словно никто из троицы не верил в произошедшее. О таком можно вспоминать всю оставшуюся жизнь. У них на глазах родилась еще одна легенда, связанная с каменоломней. Как Симон Видье посреди ночи спрыгнул с самого высокого уступа.