Эдвин Хилл - Слабое утешение

– А тетя Эстер – виски. – Впереди ждала длинная бессонная ночь. – Идем, давай посмотрим «Русалочку».

Она взяла Кейт на руки и понесла ее сперва вниз по лестнице, потом через гостиную Моргана к себе в квартиру. Вафля семенила следом. Эстер поставила кассету с мультиком и устроилась вместе с племянницей на диванчике. Когда они уже пели хором «Под водой», глаза у Кейт начали слипаться. До конца песни она не дотянула, зато Эстер, к несчастью, уже не спалось.

Она взяла планшет и пересмотрела заметки. Она не предупредила Моргана, что утром собирается смотаться в Нью-Гэмпшир. Может быть, побеседует с Лайлой, однако прежде она хотела переговорить еще с двумя людьми: с Шерил Дженкинс, у которой Гейб жил, пока не перебрался к Лайле и Сэму, и Бобби Инглвудом, соцработником. Кто знает, вдруг у них другой взгляд на эту историю. Эстер нашла адреса и наметила маршрут. Затем отложила планшет в сторону и подумала, получится ли поспать до конца мультика.

Гейб открыл страничку Эстер в Facebook. Снова. На всем сайте нашлась всего одна Эстер Терсби. Она так выставила настройки приватности, что он мог увидеть только фото, сделанное летним днем на пляже: Эстер сидела, распустив волосы, а очки в черной оправе сменила на солнечные. Выглядела Эстер счастливой. Гейб хотел было отправить ей запрос на добавление в друзья, но передумал. Все равно ей нельзя знать, кто такой «Гейб Ди Парсио».

Тихонько, чтобы не разбудить спящего в соседней комнате Сэма, Гейб оделся. Из бара они ушли примерно час назад, отправив Фелицию в Бостон на заднем сиденье Uber. На часах было уже хорошо за полночь, и Сэм разозлился бы, узнай он, чем занят Гейб. Снаружи была ясная морозная ночь, в небе горели звезды. Снег хрустел под ногами, когда Гейб спешным шагом пошел темными улицами, сверяясь с адресом, который выучил наизусть. Поднимаясь по холму на Юнион-сквер, он почти не ощущал холода. Эстер жила в синем доме, окруженном сетчатым забором; тропинка к крыльцу с дверью красного дерева была заботливо расчищена от снега. Гейб украдкой прошел к крыльцу и, включив фонарик, прочел имена на трех почтовых ящиках. Ага, вот она, живет на третьем этаже. Гейб провел пальцем по табличке с ее именем: «ТЕРСБИ».

Что бы она подумала, застав тут Гейба, увидев, как он проверяет, не заперты ли двери, роется в почтовой макулатуре в синем мусорном баке, прячет в карман письмо с предложением оформить кредитную карту, потому что на нем – ее имя, четверть часа ищет на заднем дворе запасной ключ и находит его в пластмассовом камне на клумбе? Увидит ли в нем родственную душу, бродящую по ночным улицам и наблюдающую за другими? Вряд ли. В глубине души он знал: если бы она увидела его здесь, то не почувствовала бы ничего, кроме гнева и страха. Они всегда так. Правда, надежды Гейб не терял.

Он тихонько вставил ключ в замочную скважину и повернул. Сигнализация не сработала. Улыбка зародилась где-то в глубине его живота, пробежала мурашками по спине и коснулась губ. Ступеньки по пути на второй этаж лишь чуть-чуть заскрипели. Встав у двери на третий, Гейб провел рукой по косяку и нашел запасной ключ ровно там, где и ожидал. Впрочем, все равно было не заперто. Медленно повернув ручку, он выглянул на крутую, застеленную ковролином лестницу. Гейб вообразил спящую Эстер. Интересно, что на ней, пижама или безразмерная футболка?

Или совсем ничего?

А что она с ребенком делает?

Пока он стоял в коридоре, на верхних ступеньках, едва не волоча по полу длинные уши, появилась собака. Она глухо гавкнула, видимо, не в силах решить, другом быть или врагом, а потом враскачку спустилась, виляя хвостом, когда Гейб присел на корточки и протянул ей руку. Обнюхав ее, собака позволила почесать себе за ухом. Видимо, вспомнила, как Гейб угощал ее днем, и рассчитывала на добавку.

– Да ты настоящий сторожевой пес, – прошептал Гейб.

Он шагнул на первую ступеньку. Она не заскрипела. Поднялся еще на две и услышал приглушенный звук телевизора. Собака взбежала вперед него и, приглашающе обернувшись, свесила язык набок. Гейб быстро преодолел оставшиеся ступеньки и оказался в крохотной квартирке, единственным источником света в которой сейчас служил девятнадцатидюймовый телевизор в корпусе под дерево. Шла «Русалочка».

Даже в темноте Гейб заметил, что в квартире царит полный бардак: кругом стопки бумаг и книг. Эстер крепко спала на вытертом двухместном диванчике, закутавшись в пледы. На груди у нее спала девочка. Гейб шагнул к ним. Протянул руку, набираясь смелости, чтобы погладить ее по щеке, разбудить, поприветствовать. Придется зажать ей рот, чтобы не заорала.

Девочка пошевелилась. Потом открыла глаза и села. Спутанные кудряшки подсвечивались экраном телевизора.

Потом Вафля запрыгнула на диван и встала Эстер на грудь. Гейб едва успел отступить в тень, когда Эстер распахнула глаза.

– Вафля, – пробормотала она. – Иди спать.

– Тетя Эстей, – позвала девочка. – Тут дядя.

– Тш-ш, – невнятно произнесла Эстер. – Это телевизор.

С этими словами она отвернулась и не увидела, как Вафля бежит следом за уходящим Гейбом. На прощание он снова почесал собаке за ухом и с тихим щелчком прикрыл за собой дверь. Он еще вернется, в другой раз.

Снаружи он немного постоял на тротуаре, пока на третьем этаже не приоткрылась занавеска. Это была девочка. Гейб помахал ей, и она застенчиво помахала в ответ. Затем Гейб отошел, растворился во тьме и побежал в сторону Хайленд-стрит, громыхая подошвами ботинок по мостовой. Он бежал до самого дома, а там метнулся к себе в спальню и нырнул под одеяло. Впервые за последние несколько месяцев он чувствовал себя изможденным.

Он вообразил, как рядом спит Эстер, и ее тихое сопение не дает ему уснуть, а ему хочется, чтобы так продолжалось всегда. Он воображал ее такой, какой видел сегодня: в берете, сдвинутом набок, держащей за руку девочку. Вообразил семью. Ему хотелось жену и детей больше всего на свете. Хотелось дом с покатой крышей, чтобы с одной стороны дерево, с другой – подъездная дорожка, и чтобы во дворе играла собака. Хотелось ездить на велике на скучную работу и возить семью в Диснейуорлд.

У Эстер все это есть, нет только его.

Она любознательная, умная, хитроватая и забавная. Красивая. Именно такой Гейбу и не хватает.

Под серым небом, нависшим над Белыми горами, Эстер свернула с 93-го шоссе и направилась в сторону озерного края Нью-Гэмпшира. Вафля слюнявила окно со стороны пассажира рядом с ней. Час был ранний, если не сказать слишком ранний – после долгой ночи в компании Кейт, – а дорога от Сомервилля заняла полтора часа. Дорога вела ее мимо несколько кафешек Dunkin’ Donuts и оружейных магазинов, через городишки с обшитыми вагонкой домиками и леса сосен, узловатых кленов и белых берез. GPS увел ее на несколько миль прочь от шоссе и дальше, вдоль берега озера Уиннипесоки, к предгорью.