Дэвид Балдаччи - Минута до полуночи

– Знаю. Я видел.

– Это не я ее сделала, Эдди.

– Мне и это известно.

Ларедо сделал глоток коктейля, размышляя над словами Пайн.

– Значит, он мог найти тебя и/или твою мать без особых усилий, однако, не стал так поступать. Естественно, возникает вопрос: почему?

– Тебе тоже это кажется странным?

– Здесь мне все кажется странным. С тех самых пор, как я сюда приехал, мне пытаются скормить на завтрак нечто, характеризуемое как «местная каша».

– Прежде мне никогда не нравилось твое чувство юмора, Эдди.

– Я серьезно, Этли.

– Я вижу.

– А какое отношение к происходящему имеет Блюм?

– Что именно тебя интересует?

– Она устроила мне допрос третьей степени после того, как мы в первый раз встретились. Хотела узнать, что было между нами в прошлом.

– И что ты ей сказал?

– Что ее это не касается. И тогда она сообщила мне, что сделала на меня запрос.

Пайн рассмеялась.

– Да, она прямо набросила на тебя сеть.

– Ты думаешь, это смешно?

– А ты сам что думаешь?

Ларедо наконец тоже рассмеялся.

– Наверное. Однако она сказала, что я успешно прошел проверку, – заметил он.

– Очевидно, ей не удалось поговорить с информированными людьми.

Ларедо допил свой джин с тоником и поднял руку, чтобы ему принесли еще, Пайн заказала очередное пиво.

– Вернемся к Джеку Лайнберри, – предложил Ларедо, когда официант принес их заказы. – Я сделал на него запрос.

– Что? На Лайнберри? Зачем?

– Он по-настоящему богатый человек, и живет здесь.

– Ты полагаешь, что он разгуливает по окрестностям, убивает людей, а потом переодевает их в странную одежду?

– Я ничего такого не говорил.

– Ну и что показал твой запрос?

– Что он действительно богат. Все его инвестиции вполне легитимны. Он активно занимается благотворительностью. И к нему хорошо относятся.

– А когда он появился в Андерсонвилле – или он здесь родился?

– Нет, он родился не здесь, во всяком случае, в полученных мной документах этого не сказано.

– И где же?

На лице Ларедо появилось сомнение.

– Не совсем понятно.

– Но как такое может быть, Эдди?

– Честно говоря, я не очень понимаю. С другой стороны, не у всех есть свидетельство о рождении, а некоторые даже не знают, где они появились на свет.

Пайн задумалась. Она и сама не знала, где родилась, пока не увидела собственное свидетельство о рождении, когда пришла пора получать паспорт.

– Ему за шестьдесят, значит, он родился в пятидесятых. Если это произошло в сельской местности, в доме, а не в больнице, и его матери помогала акушерка?

– Вполне возможно. И, насколько нам удалось заглянуть в его прошлое, у парня никогда не возникало проблем с полицией.

– Получается, что в какой-то момент своей жизни он приехал сюда и начал работать менеджером на шахте, где добывали бокситы.

– Верно. Это есть в полученных мной документах.

– А там не говорилось, когда он появился в Андерсонвилле?

Ларедо достал телефон и принялся искать нужную информацию.

– Где-то в восьмидесятых годах прошлого века. У меня нет точной даты. Но, полагаю, ее не сложно выяснить.

– Скорее всего, это не имеет значения.

– Ты думаешь, он имеет какое-то отношение к тому, что случилось с твоей сестрой?

– Возможно, но не слишком вероятно. Складывается впечатление, что он с искренней симпатией относился к нашей семье, в особенности к матери. И собирался предложить отцу работу в своей инвестиционной фирме. Он шел на встречу с ним… и нашел его тело.

– Проклятье. Наверное, он испытал настоящее потрясение.

– Моя мать сказала, что отец покончил с собой в Луизиане. А если верить Лайнберри, в Вирджинии. Мне тогда было девятнадцать. На самом деле это произошло в день моего рождения.

– Ох, мне очень жаль, Этли. Должно быть, тебе пришлось нелегко.

Она сделала глоток пива.

– Да, очень непросто. Но самым сильным моим чувством стал гнев. Меня не оказалось рядом, чтобы с ним поговорить. Он мог думать, что я его не люблю или он мне неинтересен. Этого не должно было произойти.

– Трудно залезть в голову к тому, кто размышляет о самоубийстве. Но тебе не следует думать, что на твоих плечах лежит хотя бы часть вины. Если человек действительно намерен покончить с собой, он найдет способ. Ты это знаешь не хуже, чем я.

– Да, знаю, но не в тех случаях, когда речь идет о моем отце.

Ларедо поднял бокал.

– Я понял твой намек.

Они еще раз заказали выпивку, а, когда несколько посетителей вышли на танцевальную площадку, Пайн повернулась к Ларедо.

– Хочешь?

Он удивленно на нее посмотрел.

– О чем ты?

В ответ она взяла его за руку и потянула за собой.

Но, прежде чем они вышли на танцевальную площадку, она сняла туфли и положила их на свой стул.

Затем посмотрела снизу вверх на Ларедо и улыбнулась.

– Теперь ты чувствуешь себя лучше? – спросила она.

Он усмехнулся.

– Ну что я могу сказать? Ты пугаешь с любым ростом.

Некоторое время они танцевали, стремительно двигаясь под мелодии, среди которых превалировала музыка кантри.

– Ты двигаешься очень неплохо для агента ФБР, – заметила Пайн.

– Я вырос в Куинсе, и в жизни у меня было единственное желание: стать членом мальчишеской банды. Тогда мне казалось, будто это кратчайший путь к деньгам и девушкам.

– И что произошло?

– Я не чувствовал мелодии. Оказался совершенно бесполезным.

– Кажется, я помню, что в колледже ты занимался легкой атлетикой?

– Полная стипендия – я умел очень быстро бегать. Исключительно выгодная сделка.

Следующая песня была медленной, и они неуверенно придвинулись друг к другу. Его рука обняла ее за талию, а Пайн наклонилась к его плечу.

Пайн вдохнула его запах и поняла, что Ларедо делает то же самое. Она уже собралась положить голову ему на грудь, но в последний момент передумала.

Они смотрели друг на друга, потом отворачивались.

– Уже поздно, – сказала Пайн, когда песня закончилась. – Нам пора возвращаться.

– Ты права.

Они пешком направились к «Коттеджу». Воздух был теплым и влажным, Пайн несла туфли в руке, и тротуар холодил ее босые ноги. Пустую темную улицу освещало лишь слабое сияние луны.

– Им нужно заняться уличными фонарями, иначе люди будут наталкиваться на столбы.

– Маленькие города не похожи на большие.

– Да, они сильно отличаются.

Они вошли в «Коттедж» и стали подниматься по лестнице.

– А где твой номер?

Ларедо показал направо.

– Вон там.

– А мой с другой стороны.

Он кивнул, она кинула в ответ.

– Ну, спокойной ночи, Эдди. Спасибо за приятный вечер.

– Да, все было чудесно, Этли. Доброй ночи.

Она посмотрела на Ларедо, чувствуя его разочарование, но, кто знает, возможно, она приняла желаемое за действительное.