Валерий Бочков - Медовый рай

— Дерево, гляди… — изумленно сказал кто-то.

— Что дерево! Коров уносит как делать нечего!

— Я слыхала, в Оклахоме целую церковь прям с людями унесло. Унесло, а после поставило. Никто не повредился даже.

— Ага! В Изумрудный город, в страну Оз доставило!

— Эй! А ведь эта дрянь прямо к нам движется!

За несколько минут смерч действительно приблизился. Туча, густая, как смолистый черный вар, клубясь, медленно наползала и уже закрыла полнеба. Хобот с воронкой, пьяно раскачиваясь, шарил по земле, другим концом уходил в мохнатое брюхо тучи, словно труба дьявольского пылесоса. Изредка вспыхивали молнии, озаряя округу бледным лимонным светом.

Налетел шквал. Пронесся, больно стегая песком и мелкими камнями по лицу и голым ногам. Белка закрыла лицо ладонями. Сбоку кто-то отчаянно матерился. Кто-то торопливо молился, словно от быстроты произнесения слов зависело спасение. Женщины сбились в кучу, инстинктивно стараясь оказаться внутри толпы, защититься другими телами.

Среди криков и воя ветра неожиданно появился какой-то новый звук — низкий и глухой, он нарастал с каждой секундой. Будто на них несся груженый товарняк — Белке даже почудилось, что земля мелко задрожала.

— Суки! Вертухаи! — завизжала какая-то баба, стараясь перекричать грохот. — Дверь отоприте, нелюди!

Она кинулась к двери, принялась колотить руками и ногами. Порыв ветра сорвал платок с ее головы, сизая тряпка, словно ожив, дернулась вбок и тут же взвилась свечой и исчезла. Еще три женщины подбежали к двери. Отталкивая друг друга, они молотили в закрытую дверь.

Белка опустилась на корточки, прикрыв глаза ладонями и щурясь, она пыталась разглядеть, что происходит с Глорией. Клетка раскачивалась, как маятник. Глория пришла в себя, она стояла на коленях и держалась за прутья решетки.

Звук превратился в рев, рев стал почти материальным. Словно на посадку шел реактивный лайнер. Смерч — теперь он был похож на гигантскую мохнатую колонну — легко перевалил через ближнюю гряду барханов, вырвал заросли можжевеловых кустов. Заброшенная бензозаправка разлетелась в щепки, вместе с обломками вихрь подхватил старый автобус, что ржавел на обочине. Автобус перевернулся, на миг выставив чумазое брюхо, закрутился и легко, как фантик, исчез в неистовом черном столбе песка, земли, мусора.

Наконец дверь открыли. Белка побежала вместе со всеми. На пороге она остановилась и закричала охраннику:

— Опустите клетку! Она ж погибнет!

Охранник замахал руками, что-то заорал. Схватил ее за ворот.

— Я останусь тут! — Белка вцепилась в дверной косяк. — Опустите клетку!

Клетку начали опускать. Глория что-то кричала, наверное, Белке. Смерч боком перевалился через тюремную стену. Южная сторожевая вышка разлетелась, моментально — будто ее сдуло, бревна закрутились как спички. Охранник кособоким крабом подобрался к клетке, отомкнул замок и тут же бросился обратно в караулку.

— Быстрей! — кричала Белка. — Глория, быстрей!

Глория ее не слышала. Она выпрямилась, сделала несколько неуверенных шагов. Воронка уже кружилась на дальнем конце плаца, словно раздумывая, в какую сторону ей податься. Белка снова закричала.

Глория повернулась в ее сторону. Махнула рукой, Белке показалось, что она смеется. Потом Глория что-то крикнула и побежала в сторону воронки.

Следующим утром изуродованный автобус отыскался в пяти милях на север. Ураган разрушил четыре деревни на территории Мексики, стер с лица земли кемпинг под Сьера-Виста. Число погибших превысило двадцать человек, около семидесяти получили ранения. Тело заключенной Глории Эсмеральды Соланж найти так и не удалось.

Глория к тому времени отсидела уже половину своего срока. Она получила семнадцать лет тюремного заключения за непреднамеренное убийство своей трехлетней дочери Тиффани. Тиффани скончалась от травм, она играла во дворе, когда Глория, не заметив ее, пыталась вырулить на улицу на своем «Додже». Ей дали бы меньше, гораздо меньше, но у нее в крови нашли алкоголь. Процент превышал допустимую норму в пять раз.

Все табельные работы, кроме дежурства по кухне, были отменены, заключенных бросили на уборку. Тюремный двор напоминал свалку: вырванные с корнем кусты, сучья и целые деревья, несколько старых резиновых покрышек, телеграфный столб, опутанный проводами, невесть откуда взявшийся баркас с надписью «Вирджиния» на борту. Клочья бумаги пестрели среди грязи и мусора, прикидываясь цветами, яркими и почти весенними.

Небо после вчерашнего ада, очевидно, решило забыть все обиды и начать с чистого листа — ни облачка, звонкая синь от горизонта до горизонта. Белка даже зажмурилась, когда их вывели на плац.

Ей и Джил из одиннадцатой камеры выдали носилки. У Джил была странная кличка — Птица, жилистая и тощая, с неожиданно красивым грустным лицом, она не была похожа ни на утку, ни на чайку. Белке она напоминала Деву Марию, которая по неясной причине не вышла замуж за Иосифа, а связалась с дурной компанией.

Они наполняли носилки мусором. Потом тащили их, вываливали мусор у главных ворот. Среди хлама и обломков оказалось много мертвых птиц.

— Странно… — Джил подняла за крыло убитого селезня. — Почему они не улетели?

В ее жесте не было ни брезгливости, ни страха. Крыло раскрылось веером, Джил, склонив голову, задумчиво разглядывала изумрудный перелив перьев.

— Иногда смерть не самый худший из вариантов. — Белка вытащила из мусора заляпанный грязью журнал — на мятой обложке негр с фаллосом конских размеров ласкал сдобную сисястую блондинку с бритым лобком.

— Представляешь, если она спаслась… — задумчиво проговорила Джил.

— Она? — Белка удивленно подняла голову, хотя знала, о ком идет речь.

— Представляешь? — Джил улыбнулась. — Если…

— Чего расселись! — заорал слоняющийся рядом охранник. — А ну работать!

Джил, не взглянув на охранника, бережно положила мертвую птицу на груду мусора в носилки. Заметив журнал, усмехнулась:

— Я в таком работала, — пояснила Джил. — Непыльно. Только вот на хмурь подсела.

— Хмурь? — Белка бросила журнал.

— Героин, — ответила Джил. — Понесли, а то вертухай уже сатанеет.

Они подняли носилки, осторожно ступая по битому кирпичу, осколкам стекла, палкам и прочему хламу, направились в сторону ворот. Там уже высился живописный курган из мусора. Рядом орудовали лопатами несколько заключенных.

— Эй, фисташка! — беззубая Клэр поманила Белку. — Как сама?

Белка пожала плечом, тыльной стороной руки поправила косынку на лбу.

— Гля, что я надыбала… — Клэр, озираясь, раскрыла руку, на грязной ладони лежал перстень с синим камнем. — Аметист!

— По-любому на шмоне отметут. — Джил наклонилась к ним.