Джон Харт - Путь искупления

Неужели Эдриен отправился в тюрьму, чтобы защитить собственную жену?

Если Кэтрин Уолл знала об интрижке, то у нее имелся мотив убить Джулию Стрэндж. Было ли у нее алиби? Скорее всего, никто этого так и не узнает. Женщина пропала с концами, дело закрыто. Так что Элизабет стала обдумывать собственно преступление само по себе. Чтобы задушить человека голыми руками, требуется определенная сила. Равно как и для того, чтобы поднять тело, разместить его на алтаре. Справилась бы с этим женщина?

Не исключено.

Если была достаточно сильной. Достаточно разъяренной.

А может, ей помогли…

Элизабет наблюдала за Эдриеном, но тот больше не поднимал взгляд. Так что она потерла лицо и погрузилась в судебную скукоту, пока заслушивались первые дела по списку. Задержанные подходили к судье, выслушивали зачитываемые им обвинения, дожидались назначения адвокатов. Она уже видела все это сотни раз в сотне различных вариантов. Первый ропот пробежал задолго до того, как Эдриена даже просто вызвали. Началось все перед барьером, отделяющим публику. Головы стали склоняться друг к другу, послышались шепотки. Элизабет ничего не понимала, пока обвинитель не наклонился к своему помощнику и не прошипел: «Какого хрена тут делает Плакса Джонс?»

Элизабет проследила за направлением взглядов и увидела в боковой двери возле барьера Фэрклота Джонса. Тот был немощен, но элегантен и одет в такой же легкий льняной костюм с галстуком-бабочкой, который носил чуть ли не все пятьдесят лет своей практики. Он стоял, опираясь на трость темного дерева и сохранял полную неподвижность, пока даже судья не повернулся в его сторону. После этого старый адвокат осуществил свой выход – пересек помещение, словно был тут полновластным хозяином, кивая тем из адвокатов, что постарше, – эти ухмылялись и кивали ему в ответ или надували губы, припоминая старые дела и давно уязвленную гордость. Те, что помоложе, принялись толкать друг друга локтями и подались вперед, задавая друг другу примерно один и тот же вопрос: «А это и в самом деле знаменитый Плакса Джонс?» Элизабет тоже это понимала. Фэрклот Джонс был лучшим адвокатом, которого когда-либо знал округ, и все же его не видели за пределами его собственного дома вот уже почти десять лет. Даже судья признал эффектность явления миру старого адвоката, откинувшись в кресле и проговорив:

– Так-так… Похоже, придется слегка прерваться… Мистер Джонс! – он повысил голос, чтобы было слышно сидящим среди публики адвокатам. – Очень рад видеть вас снова!

Фэрклот остановился перед первым рядом скамей и вроде как поклонился, на самом деле нисколько не кланяясь.

– А уж как я рад, Ваша честь…

– Я предпочел бы не строить предположений, но позволено ли мне будет спросить…

– Эдриен Уолл, Ваша честь. Да, мне хотелось бы зарегистрироваться в качестве его официального защитника.

Окружной прокурор тут же поднялся, крупный и недовольный.

– Ваша честь, советника Джонса не видели в суде больше десяти лет! Я даже не уверен, действительна ли до сих пор его адвокатская лицензия!

– А давайте мы у него самого спросим. Мистер Джонс?

– Моя лицензия вполне действительна, Ваша честь.

– Вот видите, господин окружной прокурор. Вполне действительна. – Судья бросил взгляд на усаженных шеренгой задержанных и поднял палец. – Бейлиф [28] Бейлиф – в данном случае судебный пристав, наблюдающий за порядком в зале суда и выполняющий распоряжения судьи. !

Два бейлифа подняли Эдриена со скамьи для задержанных. На сей раз он держал голову прямо и кивнул старому адвокату. Фэрклот коротко тронул его за плечо, после чего произнес:

– Я хотел бы, чтобы с него сняли кандалы, если не трудно.

Судья опять махнул рукой, и прокурор вновь не сумел скрыть раздражение.

– Ваша честь!

Судья поднял руку и подался вперед.

– Насколько я понимаю, данный подсудимый находится перед этим судом не по обвинению в насильственном преступлении.

– Незаконное проникновение второй степени, Ваша честь.

– Что это? Практически административный проступок?

– А также сопротивление задержанию, – поспешил добавить окружной прокурор.

– Опять все та же категория нетяжких правонарушений, Ваша честь, – вмешался старый адвокат.

– И все же есть и другие обстоятельства….

– Единственное существенное обстоятельство, – перебил прокурора Фэрклот, – заключается в том, что власти хотят держать моего клиента под замком, пока расследуют другое преступление, по которому не располагают достаточным количеством улик для предъявления обвинения. Это ни для кого не тайна, Ваша честь. Вы знаете это. Репортеры это знают. – Фэрклот показал на скамью для прессы, которая была забита так плотно, что сидящие на ней едва могли повернуться, упираясь друг в друга плечами. Там расположились и несколько хорошо известных лиц из крупных телестудий и радиостанций в Шарлотте, Атланте, Роли… Многие из них освещали тот самый первый суд. Никто не мог отвести глаз от старого адвоката, и Фэрклот прекрасно это знал.

– В то время как никто не станет оспаривать трагедию раннего ухода еще одной молодой женщины, окружной прокурор явно пытается обойти конституционные ограничения по должному ведению процесса. Неужели все так изменилось за время моего отсутствия, Ваша честь? Мы что, теперь какая-то банановая республика, что государству, при всем его могуществе и славе, такое может даже просто прийти в голову?

Судья побарабанил по своей кафедре пальцами и дважды бросил взгляд на репортеров. Сам он был бывшим обвинителем и обычно становился на сторону обвинения. Репортеры путали все расчеты, и старый адвокат знал это. Равно как и сам судья.

– Господин окружной прокурор?

– Эдриен Уолл – уже осужденный убийца, Ваша честь. У него нет родственников, живущих в пределах данной административной единицы. У него нет собственности, в том числе недвижимой. Любые ожидания на рассмотрение судебного дела в какую-то более позднюю дату могут основываться на одной лишь смутной надежде. Штат запрашивает дальнейшее содержание под стражей.

– За два незначительных правонарушения, практически подпадающих под административную ответственность? – Плакса полуобернулся, чтобы оказаться лицом к лицу с репортерами. – Ваша честь, я вас умоляю!

Судья поджал губы и хмуро посмотрел на окружного прокурора.

– Вы намереваетесь предъявить уголовные обвинения?

– Не в данный момент, Ваша честь.

– Мистер Джонс?

– Мой клиент был арестован на территории, которая находилась во владении семейства, к которому он принадлежит еще со времен Гражданской войны. После тринадцати лет заключения импульсивное побуждение вернуться туда вполне объяснимо. Кроме того, я указал бы, что любое сопротивление, которое он мог оказать в тот момент, являлось реакцией на чрезмерное рвение полиции. В полицейских рапортах отмечено, что к задержанию было привлечено двенадцать сотрудников полиции – я еще раз подчеркиваю эту цифру, – двенадцать сотрудников по непонятно чьему заявлению в нарушении границ частной собственности! По-моему, одно только это достаточно ярко высвечивает намерения штата. С другой стороны, семейство мистера Уолла проживает в этом округе с зимы одна тысяча восемьсот седьмого года. У подсудимого нет никаких планов уезжать отсюда, и он горит желанием предстать перед судом, так что могу заверить всех присутствующих, что в ответ на достаточно легковесные обвинения мы готовы предоставить полноценную, активную и юридически обоснованную защиту. Учитывая все сказанное, Ваша честь, мы рассматриваем запрос о продлении содержания под стражей как абсурдный и просим назначить залог в любых разумных пределах.