Джон Харт - Путь искупления

– Называй это как хочешь, Эдриен, но твой друг умер из-за денег.

– Потому что отказался сломаться.

– Из-за ста семидесяти тысяч долларов.

– Ну, в этой части ты не совсем права.

– Я уже устала от загадок, Эдриен.

– Тогда погоди еще минутку.

Он продолжил копать. А когда наконец остановился, то погрузил в яму руки по плечи и с трудом вытащил оттуда стеклянную банку. С глухим стуком бросил ее на землю. Крышка напрочь проржавела, стекло покрывали грязные разводы.

Элизабет ткнула пальцем.

– И вот это…

– Первая из тридцати.

Она потянулась было к банке, но рука ее замерла в воздухе.

– Ну давай же, смелей!

Элизабет вытащила изнутри одну из монет, стерла с нее грязь большим пальцем, пока та желто не заблестела.

– И сколько тут?

– Монет-то? Пять тысяч.

– Ты сказал, что он украл сто семьдесят тысяч долларов.

– В сорок шестом золото стоило тридцать пять долларов за унцию.

– А сейчас сколько?

– Где-то тысячу двести.

– Так что выходит…

– Шесть миллионов, – сказал Эдриен. – Плюс-минус.

Стэнфорд Оливет решил дать дочери еще немного поспать и уже начал жарить блинчики, когда услышал, как из душа наверху полилась вода. Их было только двое, и сегодня ему больше всего хотелось быть поближе к ней, побыть с ней хоть сколько-нибудь подольше. Кухня вокруг него была аккуратной и чистой, в воздухе витал аромат теста, кофе и оружейной смазки. Пистолет сорок пятого калибра [44] Сорок пятый калибр – расхожее название калибра 0.45 дюйма. лежал возле плиты. Перед этим он находился рядом с душевой кабиной, а еще раньше – возле кровати. Оливета терзал страх, и вовсе не из-за Эдриена Уолла.

– Доброе утро, зайка!

– О, блинчики! – Его дочь уже спускалась по лестнице. Двенадцать лет – «пацан в юбке», обожающий стрельбу из лука, животных и спортивные машины. Короткая стрижка, никакого макияжа. За рулем она уже чувствовала себя куда уверенней, чем большинство взрослых. – Собрался пойти пострелять?

Она имела в виду пистолет. «Сорок пятый» не был его табельным оружием, Оливет купил его на распродаже списанных армейских запасов.

– Да вот пока думаю.

– Как твое лицо?

Обойдя «островок» по центру кухни, она легонько чмокнула его в щеку. Физиономия у него была вся в стежках хирургических швов, повязках и пластырях.

– Да вроде все ничего.

– Мне очень не нравится, что у тебя такая опасная работа.

Он еще раз напомнил себе собственную версию: что два зэка напали на него во время досмотра камеры. Не то, что Эдриен Уолл чуть было не убил его, а потом вдруг ни с того ни с сего решил оставить в живых.

– Чем думаешь заняться утром?

– Пока не знаю. А ты чем думаешь заняться?

Он стряхнул блинчики на тарелку, и дочь тут же нацелилась на них вилкой.

– Там у входа какая-то машина. – Она ткнула вилкой за окно.

Он тоже ее увидел.

– Бл…

– Папа!!!

– Сиди здесь. – И решительно направился к двери, прихватив с собой пистолет.

Начальник тюрьмы уже выбрался из машины. Джекс с Вудсом стояли по бокам от нее.

– Ты почему не на работе?

– Я думал…

– Знаю я, что ты думал! – Начальник протолкался мимо него в дом. – Ты думал, что за пару фингалов тебе полагается отгул. Но хрена с два.

Оливет закрыл дверь и потащился вслед за начальником в кухню. Его дочь прекратила есть, когда тот ткнул в нее пальцем.

– А она почему не в школе?

Оливет положил пистолет на кухонную стойку, но в пределах досягаемости.

– Ладно, зайка. Может, отнесешь тарелку наверх и посмотришь телек?

Девочка исчезла на втором этаже, и начальник тюрьмы посмотрел ей вслед.

– Шишку едва видать. Сколько тебе швов наложили? Четыре?

– Семь.

– Больничный дали?

– Мне не нравится, когда ты сюда являешься.

– Я оскорблен до глубины души.

– И мне не нравится, что ты еще и их сюда притащил.

– Послушай, вечно с тобой такие вот проблемы, Стэнфорд. По-моему, ты возомнил, что почему-то выше всего этого, что твои деньги и совесть чище, чем у остальных. Какова твоя доля, напомни-ка? Полмиллиона? Шестьсот тысяч?

– Моя дочь…

– Нечего вечно пенять на дочь! Сколько сто́ит катер у тебя под домом или часы у тебя на руке? Нет уж. Никакой ты на хрен не герой. – Начальник окунул палец в сироп и облизал его. – Мы с тобой занимаемся этим черт знает уже сколько лет, ты и я. Бабки, наркота, грязные зэки и их грязные маленькие тайны…

– Не говори про такие вещи в этом доме! Господи… Моя дочка прямо наверху.

– Да насрать мне на твою дочку! – Голос начальника был холоден, как лед. – Ты позволил Эдриену Уоллу убить моего лучшего друга.

– Я ничего ему не позволял !

– Но и не остановил его. Как, по-твоему, я сейчас должен себя чувствовать? Престон мертв, а ты нет. Забздел, Стэнфорд? Умолял, ползал в ногах, когда Уильям Престон твердо держался до последнего и погиб, не получив ни на грош помощи?

– Все было не так.

– Тогда расскажи как.

Молчание затянулось, пропитанное ненавистью – годами ненависти. Оливет нарушил его первым.

– Эдриен ничего не знает, – произнес он. – Если б знал, сто лет назад сказал бы. Так что и дальше преследовать его не просто без толку, а реально глупо. Он сломлен и непредсказуем, и это как раз мы его и сломали. Ты не можешь контролировать подобную ситуацию, а это значит, что для начала нам вообще нечего было делать на том проселке. Если что Престона и убило, так это ты – твои косность, самомнение и жадность.

– А ну-ка, повтори…

– Нечего тебе делать в моем доме.

– А теперь смотри, как все будет. – Начальник тюрьмы улыбнулся ослепительно-холодной улыбкой и подступил ближе. – Мы обязательно найдем Эдриена Уолла, только мы вчетвером. Загоним его в угол и кончим. А потом я подумаю, не стоит ли кончить и тебя тоже.

Оливет бросил взгляд на пистолет, но начальник был быстр и уверен в себе; в глазах его промелькнул неприкрытый вызов.

«Подумай про свою девчонку!»

«Подумай, проживешь ли еще пару минут!»

– Да как мы его найдем? – Оливет прокашлялся и отступил от ствола. – Сейчас он, наверное, уже где-нибудь в Мексике. Да вообще где угодно!

– Вчера вечером он был с той женщиной?

– Да.

– Ни в какой он не в Мексике.

Начальник говорил с обычной самонадеянностью. Оливет поднял взгляд на лестницу, и ему показалось, что по стене промелькнула тень – дочка наверняка подслушивает.

– Послушай, – почти прошептал он. – Мне жаль, что я все это наговорил.

– Ну естественно, жаль! Я все понимаю. – Начальник подхватил со стола «сорок пятый», выщелкнул магазин, выдавил из него патрон. – Все мы делаем ошибки, несем всякую пургу, не подумав…

Приставив пистолет прямо к груди Оливета, он надавил на него и продолжал толкать, пока Оливет не попятился и не ударился спиной об раковину.