Ирина Камнева - Морзист [litres]

Вдруг сзади раздался отвратительный хруст. Я обернулся и увидел, как «бабская армия» начала двигаться. Руками, точно на шарнирах, они принялись разматывать веревки на своих шеях и стягивать мешки с голов. Запах свежего мяса вдарил в нос, и тошнотворный комок подступил к горлу. Под мешками таились головы, вывернутые наизнанку.

Все вокруг задрожало, затряслось, содрогаясь от сбивчивых ударов. С недавнего времени я понимал, что такое изнанка: обратная сторона есть у всего в нашем мире, даже у крошечного жучка или пылинки. Вот только я не понимал, какая, к черту, там может быть правда?!

Я вдруг почувствовал резкую боль в висках, заставившую зажмуриться.

– Морзянка!!! – заверещал мальчишка.

Мирон тоже взвыл, а вместе с ним и Мишка из-за стены.

Я на секунду глянул в зеркало и обомлел: сосуды в глазах полопались, и белки налились кровью.

От перемены давления все вокруг задрожало с новой силой. И я почувствовал порыв ветра, словно из ниоткуда. Вдруг меня резко подбросило в воздухе, и я открыл глаза, учащенно дыша.

Машка еще раз встряхнула меня за плечи, а потом коротко обняла и помогла приподняться. Мирон сонно хлопал глазами, Степаныч тормошил Мишку. В моем сне все было наоборот.

Сейчас мы лежали среди железных обломков, пыли и мусора в небольшой комнатке. Я огляделся по сторонам, но никаких штор, а уж тем более окон здесь не было. Голые стены, даже без граффити. Нога нормального человека сюда не ступала.

– Клал я на вашу игру! – заорал Мирон из-за стены, а через минуту вышел к нам, застегивая джинсы. – И че пялитесь, пацаны? И дамы. Давайте там, флешмоб, че.

Но флешмоб никто не поддержал, и мы двинулись дальше по темным коридорам в поисках выхода. Мирон то и дело покрикивал Настю, но ответа не было, как и посторонних звуков, как дверей и окон и вообще – признаков жизни, и я не мог решить: радовало меня это или напрягало. Слишком странно.

– То ли по приколу нас вырубили, – бурчал Мирон, торопливо шагая впереди и вертя фонариком во все стороны. – Даже камер нет. Слышь, Степаныч, эти уроды тебе че-то показывали, когда мы только в подвал спустились?

– Да, показывали, – отозвался тот, задумчиво растягивая слова.

– Ну и че там? – взвился Мирон. – Ты, дядька, лучше меня не беси…

– Ты про камеры, что ли? – переспросил Степаныч, нервно поправляя очки. – Камеры-то должны быть! По крайней мере, на компьютере у них, на экране, запись с девяти ракурсов шла, что ли… Да, но там только стены, я ничего больше не рассмотрел…

– Бесполезный ты человек… – протянул Мирон. – Нас, может, щас на даркнете стримят или еще где. Знаете, по приколу, чтоб бабок срубить, типа не просто маньяки, а маньяки-бизнесмены. Слышьте?

Мне кажется, среди нас есть крыса: у меня на них чутье еще со школы. Такая мысль посетила меня только что, пока впереди маячил лысый затылок Степаныча. Реально как маяк: отражал свет фонарика, который то и дело мигал и подрагивал (забарахлил после падения; хоть не сдох, и на том спасибо). Вот и сейчас вырубился на две секунды.

Странный тип, этот недодядя, мутный. Не любит он квесты, а врет зачем – непонятно.

Но если я поделюсь своими рассуждениями с ребятами о той самой крысе, то крыса и сама будет в курсе – замкнутый круг. Как говорится, мем смешной, а ситуация страшная.

Эти уроды, заманившие нас на квест, до сих пор не появились, а Настю украли. Может, мы и правда сейчас ходим под прицелом тысячи вебок, которые транслируют нашу «игру» на стриминговые платформы. Ради доната – ради денег. А вместе с донатом добрый зритель кидает новое предложение по развитию сюжета квеста. У нас забрали Настю, и кто знает, что дальше? Только вот зачем время тянут?..

Я размышлял об этом, глядя на шею Мирона. Сейчас я шел позади него, не в силах оторвать глаз от татуировки, выглядывающей из-за ворота джинсовки. Сначала я не мог разобрать в тусклом свете рисунок, а потом разглядел акулу животом кверху, раскинувшую ласты, словно распятый Иисус. Прикольно. Я давно хотел себе татуху набить, но до сих пор без понятия какую. Даже хоть что-то выбрать ради «набить» не могу – все не то, слишком обычное.

– Ну, че пялишься? – вдруг рявкнул Мирон, обернувшись.

– Ниче, дебил, что ли? – оторопел я. – У тебя глаза на башке?

– На заднице! – Мирон направил свет фонарика мне прямо в лицо, а в следующую секунду ухватил за плечо.

– Не трогай моего брата, – серьезно проговорила Машка, подойдя ближе. – Неадекватный.

– Да не лезь ты, – отмахнулся я и зашагал вперед.

– А вам же приглашения под дверь в конвертах кинули? – наконец заговорил Мишка, пытаясь разрядить обстановку. – А че вы согласились? – переспросил он после затянувшейся паузы.

– А че бы нет, – ответил я. – Я люблю квесты.

– Я Настюху позлить хотел, – сказал Мирон. – Ну и просто почи́лить. Она меня за два месяца дос-та-ла, пока со мной на хате жила.

– Степаныч! А ты типа реально квесты любишь? – окликнул того Мишка, и дядька, вырванный из своих мыслей, боязливо отшатнулся.

– Ну да, – ответил он, поправляя очки. – Обожаю.

Мирон громко усмехнулся:

– Заметно, дядь! А ты не маньяк?

– Да нет, – смутился Степаныч. – А квесты-то я люблю, но вот это уже не квест, а уголовщина…

– И то верно, – сказал Мишка.

Я вдруг остановился, не понимая, что коснулось моей ноги. Волосы у корней похолодели, а спину пробрало дрожью. Что-то влажное и длинное, как змея, но только волосатое. Волосатая змея. Мутированная, мать ее.

– Дим? – спросила Машка, проходя мимо. – Ты че?

– Да тут… – протянул я, оглядываясь по сторонам, – бегает что-то, отвечаю.

А в следующую секунду я пожалел о своих словах. В темноте вспыхнули две красные точки – застыли на месте не мигая. В память врезалось жуткое воспоминание, а в ушах неприятно засвистело. Дорога. Поле. Оно. Неслось вровень с машиной, приминая колосья. Внутренний голос так и закричал: «Это всего лишь мой глюк!» (Да и как ему не быть, с пробитой-то башкой?)

– Что бегает? – шепотом переспросила Машка.

– Да ниче, показалось, – отмахнулся я и зашагал вперед, догоняя остальных. Какой же я дебил…

– Ребят… – протянул Мишка. – Ребят, тут что-то…

– Что? – рявкнул Мирон, остановившись.

– Что-то, – повторил Мишка, переминаясь с ноги на ногу.

– Поссать хочешь?

Мирон начал светить фонариком в разные стороны, бормоча себе под нос:

– Что? Что-о? Где, а? Призраки? О-о, призраки! Ну да!

Не найдя ничего, он зашагал вперед, чуть слышно выругавшись.

– Ай! – вдруг взвизгнула Машка. – Фу! Кто меня лапает?

Как же я обрадовался в этот момент! Да что угодно, хоть призраки, лишь бы не галлюцинации в моей больной голове!

– Да вы конченые, – устало протянул Мирон и вернулся назад.