Франк Тилье - Иллюзия смерти [litres]

Но я же не невидимка, черт возьми! У меня есть тело, мышцы, кости! Тогда почему эта тетка со своей мерзкой шавкой делает вид, что меня не существует? Я решаюсь окликнуть их, но они сворачивают в тупик.

Я иду следом, но они уже исчезли. Испарились. Я глазам своим не верю. Они не могли никуда уйти. Может, они вошли в один из этих пустых домов? Я не успеваю больше ни о чем подумать. Позади меня только что прошел мужчина с дипломатом. Я бегу к нему: не может быть и речи о том, чтобы дать ему ускользнуть. Он стучит в дверь, собирается войти, но я хватаю его за запястье. Дверь открывается, он пытается войти, не обращая внимания на мою хватку. Я сжимаю сильнее, он крепче меня и легко втягивает меня внутрь. Дверь за нами сама собой закрывается. Я оказываюсь в пустом, лишенном какой-либо жизни пространстве. Вдруг мужчина в шляпе резко останавливается, словно обесточенный робот: слегка расставив ноги и свесив руки вдоль туловища. Спиной ко мне и по-прежнему с портфелем в руке.

Сбитый с толку, я перемещаюсь, чтобы он оказался ко мне лицом. И едва не теряю сознания. Лицо у него белое, без носа, без глаз и без рта, напоминает туго надутый воздушный шарик. Я тычу в него пальцем – что-то мягкое, вроде резины. Сняв с него шляпу, я понимаю, что черепная коробка отсутствует. А под костюмом нет никакого тела. Только ладони и ступни – ни рук, ни тела, ни ног. Он не живой. Он…

Персонаж, собранный из разрозненных частей.

Я, завывая, бегу к оврагу. Я неспособен принять то, что начинаю осознавать. Я уже на той улице, где обнаружил отпечаток окровавленной ступни, но, вместо того чтобы, как в первый раз, спуститься в реке, я сворачиваю влево, в ту часть, которая вновь поднимается и огибает деревню. К тому, что не было предусмотрено . И там, через несколько метров, улица внезапно прерывается. За ней нет ничего, кроме пустоты или, скорее, белизны чистого листа… Отсутствие мира, пейзажа. Небытие. Как в домах. Как повсюду, куда я пойду не по рельсам, которые некто нарисовал для меня. Я мчусь к своему шале. Опыт небытия продолжается и в лесу. Стоит мне сойти с дороги, ведущей от моего жилища к деревне, стоит мне миновать несколько рядов деревьев и направиться туда, куда мне не следовало бы ходить , как все исчезает, ничего нет.

Рухнув на колени, я в слезах прикасаюсь к своему лицу. Ощущаю веки, горбинку носа, носогубную складку.

Небо такое черное – чернее туши, все тот же проклятый цвет несмываемой туши, – а окна в деревенских домах такие грязные, что мне никогда не удавалось увидеть в них свое отражение. Может, у меня тоже белое лицо?

Я знаю, что там, куда я иду, в декорациях из папье-маше, я не найду ни одного зеркала. Потому что окружающий меня мир – это всего лишь гигантская декорация.

Декорация комикса.

А я, наверное, один из его персонажей.

Вернувшись в шале, я хватаю фотоаппарат, направляю объектив на свое лицо и нажимаю затвор. Затем поворачиваю камеру и смотрю на экран: мне кажется, что мои черты изменились. Рассматриваю изображение на маленьком жидкокристаллическом дисплее.

Волосы у меня потемнели, осталось только несколько светлых прядей. Глаза почернели. Они уже не голубые, хотя и не совсем черные.

Я уже не совсем Чарли. Я становлюсь Тедди.

Как бы невероятно, как бы непостижимо это ни показалось, но я одновременно и Чарли, и Тедди, пленник своего собственного комикса, оказавшийся в созданном мною самим мире. Господи, да ведь я функционирую в декорациях, в вымышленной вселенной. Деревенские дома, у которых существуют лишь фасады… Толстая женщина и мужчина в шляпе – простые статисты, предназначенные для того, чтобы оживить иллюстрации…

Расположение деревьев в лесу слегка меняется от рисунка к рисунку…

Я всего лишь придуманный персонаж! Существо, созданное… моим собственным воображением! А что, если бы я сейчас переживал то, что нарисовал между первым и пятнадцатым числом? А если бы я перешел на другую сторону листа ?

Нет-нет. Может, я и Тедди, но я также и Чарли, успешный иллюстратор и райтер. Тедди рисовать не умеет, он коп, женат на Люсиль, он… Вот чертовы провалы в памяти… Первый выпуск начинается моей свадьбой с Люсиль… Так я был задуман. Без прошлого.

Я с воплем хватаюсь за голову. Все это может существовать только в моей башке. Мой мозг больше неспособен отличить истинное от поддельного, реальное – от нереального. Я возвращаюсь к своему рисунку. Одну за другой я просматриваю с самого начала иллюстрации, разглядываю эпизоды. Страница 11, я жду Дэна Салливана… В комиксе и в реальности. Все идентично. На лбу крупными каплями выступает пот.

Не хватает конца. Что мне там удалось придумать – в той версии, которая сгорела в камине? Что я выбрал для развязки в самый первый раз, когда был еще «человеком»? Чью смерть: своего героя или злодея? Я себя знаю, я легко мог бы убить Тедди и позволить Злу восторжествовать. Доказательство в том, что все мои герои умерли. Викки. Затем Люсиль, моя собственная жена …

Нет! Я отказываюсь подчиняться, отказываюсь соглашаться с тем, что мой рисунок сделан не мной, а другим! Я больше не хочу быть Тедди, я Чарли, тот, кто сам распоряжается своей жизнью!

Я набрасываюсь на планшет, хватаю фломастер, девственно-белый лист бумаги. Мне надо торопиться. Изменить судьбу Тедди. Мою собственную судьбу.

Страница 12. Я уже не стараюсь, времени нет. В панели я изображаю внешние декорации: деревья, дорогу, шале. Все должно завершиться здесь и как можно скорее. В соседней панели я торопливо очерчиваю силуэт Дэна Салливана. Он наблюдает, завернувшись в свой длинный черный плащ. В руке он сжимает нож со стопором. Я специально изображаю его без огнестрельного оружия – так у меня будет преимущество.

Глаза щиплет, следующая картинка, скорей, скорей. Салливан приближается к дому. На свету вырисовывается его лицо: рябое, как поверхность луны, зловеще черные глаза, падающие на плечи волосы. Воплощенное Зло. Не прерываясь, я наскоро набрасываю контуры следующего рисунка.

Резкий треск заставляет меня вздрогнуть.

И сердце едва не рвется у меня в груди.

Я оборачиваюсь.

Только что опустилась дверная ручка. Меня опередили. Некто нарисовал быстрее, чем я. И когда в моей руке возникает револьвер, я осознаю, что я действительно Тедди. И что Чарли остался на той стороне листа. В настоящем мире.

Кончиком фломастера Чарли дорисовал правую руку Тедди, держащую «зиг-зауэр». В окне, виднеющемся на заднем плане, бегло набросал несколько стволов деревьев.

Перед Тедди, внутри шале, изобразил Дэна Салливана, стоящего там как воплощение абсолютного Зла. Чтобы усилить драматический эффект, скрыл его лицо в полумраке и добавил черные тени. Он не знал, почему нарисовал в его руке нож, а не огнестрельное оружие. Случалось, что воображение ему изменяло. Из-за этого пришлось придумать какую-то хитрость, чтобы Зло все-таки восторжествовало. И вот, когда Тедди уже прицелился, убийца с полуулыбкой раскрыл ладонь с лежащими в ней девятью пулями из «зиг-зауэра». Чарли пририсовал пузырь, вылетевший изо рта Салливана: «Всегда следует проверять, заряжен ли пистолет…»