Франк Тилье - Иллюзия смерти [litres]

Она не отрываясь смотрела на него, словно завороженная.

– Никому не говорите, – продолжал Натанаэль, – но я знаю, что во Франции я единственный идентифицированный донор. А разъезжаю я так много потому, что перевезти мешок с кровью из одной страны в другую труднее, чем тонну наркотиков. А когда людям требуется кровь, они, как правило, не могут ждать, пока будет закончена вся бюрократическая волокита.

Он плеснул виски в оба стакана:

– Теперь моя очередь спрашивать. Скажите, вот вы живете так близко от донорского центра, вы тоже, надеюсь, сдаете кровь?

Она обхватила стакан обеими руками, несколько секунд вглядывалась в янтарную жидкость:

– Да-да, это случается время от времени. Но моя кровь гораздо зауряднее, чем ваша.

– Заурядная или нет, это благородный жест, вы помогаете спасать жизни. Отдавать людям хотя бы малую толику самого себя – вот что главное.

Они еще долго разговаривали, пока ночная тьма не окутала город. Но в маленьком баре законы времени и пространства не действовали. Они сидели только вдвоем, и им было хорошо. Астени подошла к окну и стала смотреть на самую яркую звезду в небе.

– Наша встреча не могла быть случайной. Вы верите в судьбу, Натанаэль?

После переливания крови и корректировки лечения состояние Катрин А. Моро улучшилось. Уровень гемоглобина повысился. За время ее пребывания в больнице все проведенные исследования – гастроскопия, тест на скрытое содержание крови в стуле, рентгеноскопия с барием – не выявили никаких аномалий.

Но три недели спустя она опять пришла на прием, ее кожа сделалась тонкой и прозрачной, как папиросная бумага, хотя Катрин скрупулезно принимала все лекарства: медсестра, посещавшая ее на дому, могла это подтвердить. Увидев, в каком она состоянии, врач решил снова госпитализировать ее и провести новые исследования – более углубленные и дорогостоящие: колоноскопию, гастроскопию с биопсией двенадцатиперстной кишки, ангиографию верхней и нижней брыжеечной артерии… И опять подозрения не подтвердились.

Учитывая катастрофически низкий уровень гемоглобина в крови и дефицит железа в костном мозге, ей требовалось перелить, и как можно скорее, четыре дозы эритроцитарной массы. К счастью, в банке редкой крови хранилось шесть доз. Матиас выяснил, что мешки с кровью Rh null использовались лишь однажды для лечения открытого перелома этой же пациентки восемнадцать лет назад.

После нескольких дней, проведенных в больнице, все световые индикаторы опять стали зелеными, анемия отступила, и Катрин выписали в прекрасной форме, назначив поддерживающую терапию. Будучи хорошим врачом с опытом работы в университетской клинике, Матиас Легран провел все необходимые исследования, не допустив ни единой погрешности. Но он был молод, и ему, по правде говоря, следовало бы глубже вникнуть в этот случай, а не назначать лечение, помогавшее как мертвому припарка. Поскольку месяц спустя, в начале декабря, Катрин снова вернулась в больницу с таким низким содержанием гемоглобина, что потребовались очередные две дозы красного золота.

Конечно, Легран должен был посоветоваться с коллегами, но он не сделал этого из гордости. В итоге он опустошил французский банк редкой крови Rh null. Потом навел справки относительно условий ее транспортировки из других стран на случай ухудшения состояния пациентки, но наткнулся на глухую стену: никто больше не станет снабжать его этой бесценной жидкостью, чтобы помочь вылечить больную, которую он так стремился спасти.

Он исследовал организм Катрин всеми доступными методами, назначая все новые, дополнительные анализы, которые требовали огромных затрат. Молодая женщина охотно соглашалась на них и не жаловалась, несмотря на усталость и мучительность процедур.

На сей раз Матиас отказался выписывать ее, хотя содержание гемоглобина в крови выросло. Он не мог допустить рецидива и классифицировал этот случай как особый – он сам хотел во всем разобраться. Когда он не консультировал других пациентов, он проводил все время в палате Катрин, беседовал с ней, проверял сведения, предоставленные медсестрами. Казалось, его пациентка, соблюдавшая постельный режим, быстро идет на поправку, настроение у нее улучшается, показатели неплохие. Матиас много раз с удивлением отмечал, что говорит с ней об очень личных вещах. Катрин обладала этим свойством – она побуждала людей к откровенности.

Она попросила его провести с ней часть Рождественского сочельника, и Матиас ради пациентки пожертвовал временем, которое собирался провести с женой. Однако сделал он это еще и потому, что ему было хорошо рядом с Катрин. Он ушел от нее в половине одиннадцатого.

В день Рождества, в девять утра, случилось то, что и должно было случиться. За ночь уровень гемоглобина упал так резко, что медсестра тут же, как положено, проверила, не осталось ли в постели следов кровотечения или ран на теле больной. Но ничего не обнаружила. Ни капли. Она внимательно осмотрела кожные покровы. Ни царапины, ни следов от иглы.

Необъяснимость этого порочного круга совершенно потрясла Матиаса. Ему срочно требовались еще две новые дозы крови. На всякий случай он связался с французским банком редкой крови – вдруг неизвестный донор объявился там после прошлого рецидива у Катрин. Но хранилища по-прежнему были пусты. В полном отчаянии он попросил предоставить ему личные данные того щедрого человека, тогда бы он попробовал убедить его снова сдать кровь. Ему отказали: пути биоэтики неисповедимы.

Сидя утром 25 декабря у постели пациентки, гематолог был вынужден открыть ей всю правду:

– Я больше не могу найти кровь, хотя повсюду направил запросы. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам.

Катрин сумела изобразить улыбку:

– Нужно верить в рождественские чудеса.

Совершенно очевидно, что кто-то услышал ее слова, потому что, когда Матиас вернулся домой, его ждал имейл от неизвестного отправителя: «Донора Rh null, которого вы разыскиваете, зовут Натанаэль Маркет, он живет в Швейцарии. Вы найдете его в соцсетях. Врач, желающий вам помочь».

Матиас не верил своим глазам. Кто хотел помочь ему? Коллега, работающий в больнице? Сотрудник банка редкой крови, узнавший о его запросе? Он вошел в «Фейсбук» и действительно нашел там швейцарца по имени Натанаэль Маркет. Его аккаунт был закрытым, тогда Матиас послал сообщение в надежде, что неизвестный корреспондент сказал ему правду. В нескольких строках он объяснил положение дел. Впервые в жизни он действовал таким образом, но в этот рождественский день молодой врач был готов на все, лишь бы спасти пациентку.

Первые несколько недель были изумительными. Натанаэль и Астени вели идиллическую жизнь. Днем она работала в баре, а он ждал наступления вечера, постоянно мотаясь между Францией и Швейцарией. Рестораны, романтические ужины на берегу озера, любовные уик-энды в квартире Натанаэля в горах. Через три месяца он решил, что они должны вместе поехать сдавать кровь в Италию и заодно подарить себе несколько дней в Риме, но Астени не смогла подняться с кровати из-за болей в животе. Он поехал один.