Франк Тилье - Иллюзия смерти [litres]

– Вы будете переливать мне кровь?

– Да, требуется срочно это сделать, – ответил Матиас. – Проблема заключается в вашей группе крови. Я жду ответа из национального банка крови редкого фенотипа, расположенного в Кретее. Я далеко не уверен в том, что они имеют ее в запасе. Мадемуазель Моро, вы осведомлены о том, что у вас редчайшая группа крови?

– Кажется, людей с такой группой, Rh null [36] Группу крови Rh null называют «золотой», в ней полностью отсутствуют антигены. Она встречается столь редко, что за последние 57 лет в мире выявлено лишь 43 ее носителя, а до 1961 г. считалось, что людей с кровью, лишенной антигенов, существовать в природе не может. , всего сорок в мире. Я знаю это с тех пор, как в четырнадцать лет меня оперировали по поводу открытого перелома. Мне переливали кровь человека тоже с группой Rh null. Дозы поступали, как мне кажется, из банка крови, который вы упомянули.

– А вы сами не сдавали кровь? Это могло бы объяснить анемию и…

– Нет, я кровь никогда не сдаю.

– Неужели вам никто этого не советовал? Видите ли, у вас очень ценная группа крови, самая универсальная в мире. Только такие, как вы, могут спасти жизнь другим людям с редкой группой крови.

– Конечно, мне уже предлагали. Но я свою кровь не сдаю.

Было непонятно, почему она ответила так резко. Ведь сама-то она в детстве благополучно перенесла операцию именно благодаря какому-то неизвестному донору. Врач с удивлением посмотрел на нее. Он не хотел ее судить, – видимо, у нее были на то основания. Но ведь первое, о чем она спросила, будут ли ей переливать кровь. Да, брать любят все, но немногие готовы отдавать.

– Жаль, – заключил он. – Если бы вы раньше сдали свою кровь, то сегодня ее могли бы использовать для аутогемотерапии, то есть вы бы получили ее назад. Будем надеяться, что кто-то другой отнесся к донорству с бо́льшим пониманием и что в банке редкой крови хранятся какие-то дозы. Иначе ваше положение может осложниться.

Мать Натанаэля с первых же дней его жизни тряслась над ним, как над хрустальной вазой. Ему никогда не разрешили бегать в школьном дворе на переменах, кататься на велосипеде и роликовых коньках. Достаточно было ему явиться домой с разбитой в кровь коленкой – мальчишки всегда калечат себе руки и ноги, – как мать выходила из себя и запирала его в комнате на несколько дней. Эта красная жидкость с привкусом меди и запахом расплавленного металла буквально приводила ее в бешенство. Натанаэль просто не имел права ни на какие раны и царапины. Потерять кровь – для него, а еще больше для нее – было равносильно смерти. Однако первой ушла она. Скончалась в день его рождения, когда ему исполнилось тринадцать. Да к тому же в Рождество.

Тридцать лет спустя у Натанаэля по-прежнему сердце кровью обливалось оттого, что ее не было рядом.

Из окна белой стерильной комнаты виднелись Альпы, сиявшие снежными вершинами, у их подножия блестело Женевское озеро. Сегодня Натанаэлю исполнилось сорок три, и, как и каждое Рождество, он отправился в центр сдачи крови, открытый в этот особый день. В Швейцарии, где он жил, не существовало банка этой ценнейшей крови, поэтому он совершал поездки за свой счет, готовый щедро поделиться половиной литра крови, которая текла в его жилах. Поскольку донация осуществлялась бесплатно, за ним не могли ни послать такси, ни оплатить ему номер в местной гостинице.

В заведении практически никого не было. Все разошлись по домам, дарили друг другу подарки, собирались за обедом всей семьей, грелись у каминов. Натанаэль закрыл глаза и представил себе, как радуются дети, разворачивая новые игрушки. Смех, радостные возгласы – ему так недоставало всего этого. Когда он вернется домой вечером, он разве что сможет погладить своего кота.

Пришел санитар и вывел его из раздумий. Проделал специальные манипуляции перед забором крови. Натанаэль привычным жестом протянул ему руку. Он сдавал кровь не менее восьми раз в год в разных странах Европы. Это вдвое превосходило норму, установленную во Франции, но, поскольку он сдавал кровь за границей, никто об этом узнать не мог.

Час спустя, проглотив бутерброд, от которого к его лицу слегка вернулись краски, он уже брел по пустым улицам, продуваемым ледяным ветром. Он чувствовал себя усталым. Ослабевшим. Донации, число которых превышало разумный предел, его истощали.

В этот раз у него не было ни сил, ни желания ехать домой. Он зашел пропустить стаканчик в единственный открытый в Тононе [37] Тонон-ле-Бен – самый крупный французский город на южном берегу Женевского озера, в 35 км от Женевы. бар. Виски со льдом – чтобы подзарядить батареи. В зале не было никого, кроме официантки, невысокой порывистой женщины, стремительной, как струи водопада. На вид ей было лет тридцать, ну, может, тридцать пять. Ее лицо с тонкими чертами просто светилось, когда она принесла ему заказ. Две-три секунды она молча рассматривала его – как будто созерцала какую-то античную древность, – потом робко улыбнулась:

– Можно сказать, что мы с вами похожи на двух бездомных котов.

– Ну, я даже больше, чем вы. Я проехал сто километров, чтобы сюда добраться. Я живу в Швейцарии.

Она была не то чтобы красива, в ней был какой-то манящий шарм, как в необработанных камнях, которые встречаются в горах и требуют лишь огранки. Они разговорились – а что еще делать в большом пустом помещении – и выпили за встречу.

– Счастливого Рождества. Меня зовут Астени.

– Натанаэль.

– Что вынудило вас приехать сюда и оказаться в рождественский вечер в этой забегаловке?

Он поднял свой стакан:

– Праздную свой пятидесятый литр.

– Виски?

– Крови. Я только что сдал сотую дозу, неподалеку отсюда. Я делаю это с восемнадцати лет по всей Европе. Англия, Голландия, Италия, Франция… Повсюду, где имеются специальные условия для хранения. Трачу кучу денег на дорогу, но…

Он задумался, глядя на свой стакан, потом поднял глаза:

– А еще у меня сегодня день рождения. Двадцать пятое декабря.

Они напоминали две звезды, которых так притягивает друг к другу, что они в конце концов сталкиваются. Астрономы называют это катастрофой. Люди – любовью с первого взгляда.

– За ваш день рождения, за Рождество и за ваши пятьдесят литров. Но просветите меня: почему нужно так много разъезжать, чтобы сдать кровь?

– Потому что это группа Rh null. В ней нет ни одного антигена типа резус, отсюда и название «rhésus null», то есть «резус ноль». Она встречается менее чем у одного из двухсот миллионов человек. Трудно привести более точную статистику, некоторые носители, к сожалению, никак не проявляют себя, а есть и такие, которые не желают быть донорами, а это нечестно, если ты обладаешь такой редкой кровью.