Франк Тилье - Иллюзия смерти [litres]

– Кто знает, как давно выключились кондиционеры?

– Как минимум полчаса назад, – ответил какой-то пожилой мужчина. – Некоторое время еще сохранялась прохлада, но сейчас становится все жарче… Кстати, мне показалось, что в иллюминаторе моей каюты только что мелькнул свет. Несколько вспышек. Это длилось совсем недолго и в конце концов прекратилось, но я все же заметил.

Ален отер лоб женщины полотенцем:

– А это не может быть мерцание огней другого судна?

– Другое судно, да. Что же еще?

Приступ через несколько минут прекратился, дама пришла в себя. Она не понимала, что произошло, она запаниковала и почувствовала удушье.

Ален сильно потел, было жарко, кислород больше не циркулировал. Пассажиры начинали ощущать нехватку свежего воздуха. Вернувшись в свою каюту, он сел на край кровати и потер подбородок:

– Весьма любопытно. Капитан не хочет, чтобы мы разбили иллюминаторы, и при этом выключает кондиционер, так что в конце концов здесь будет пекло. Парадоксально, не правда ли?

Джильда сидела напротив, на койке Мелани, которая пошла покурить в коридор. Кое-кто из пассажиров запротестовал, но она посоветовала им не встревать и отошла в уголок, чтобы спокойно подымить.

– И впрямь парадоксальное решение, – ответила Джильда. – Может, на этот раз действительно сбой в работе?

– Сомневаюсь.

– Вы неплохо обошлись с той женщиной, которая упала в обморок. Вы врач?

– Я изучал медицину, кое-что помню. Я исследователь, работаю в сфере биофармацевтики.

– А что это такое? Вы занимаетесь биороботами?

– Это подразумевает скромный заработок и массу удовольствия от кучи молекул – я не стану утомлять вас их названиями.

Он замолчал, с тревогой поглядывая на вентиляционную решетку. Несколько секунд он сидел неподвижно, глубоко задумавшись. Вдруг его лицо помрачнело, грудь расширилась, будто ему тоже стало трудно дышать. Он побледнел.

– Что-то не так? – спросила Джильда.

– История с птицами, которых по указанию капитана должны были искать члены экипажа, вам о чем-то говорит?

– Я видела птицу, да, сразу после того, как корабль отчалил; кажется, это было в третьей секции. Она была похожа на малиновку, с красивой розовато-красной грудкой. Птица забилась в туалетную комнату.

Ален подался вперед с серьезным лицом:

– Забилась в туалетную комнату? Как это?

– Дверь была заблокирована небольшим клином. Этот Лёфэ, тот, что взбунтовался, вызвал стюарда.

Ален встал и, пригнувшись, подошел к окну каюты:

– Тот, кто запер там птицу, хотел, чтобы ее обнаружили только после того, как судно покинет порт, когда все уже поднимутся на борт. Но почему ее заперли именно здесь, на нижней палубе? Чтобы птице было труднее выбраться?

Джильда покосилась на Джереми. Усевшись на верхней полке, он играл со своими машинками.

– Вы куда клоните? – спросила она.

– Что было дальше с птицей?

– Стюарду удалось ее поймать, но потом она вырвалась у него из рук. Птица пролетела по секции и врезалась в иллюминатор. Какой-то ребенок подхватил ее, но, кажется, она была уже мертва.

Ален закрыл дверь каюты.

– Выключите верхний ночник!

Сам он погасил свет внизу. Джильда объяснила сыну, что сейчас ненадолго станет темно. Она нажала кнопку, и каюта погрузилась во тьму. Ален приник к оконному стеклу:

– Сделайте, как я. Смотрим и ждем.

Джильда вгляделась в окно:

– Но чего мы ждем? Снаружи совсем темно, мы в открытом море.

– Тот пассажир говорил про мерцание… Пусть глаза привыкнут к темноте. Хотя на корабле горит свет и немного освещает все вокруг.

Молодая женщина не понимала, к чему он клонит. В первой секции Лёфэ продолжал выкрикивать что-то в микрофон. Он пользовался возможностью излить свою ненависть и агрессию.

– Кто-нибудь заставит этого типа заткнуться? – проворчала Джильда. – Черт побери, на корабле ведь дети.

Она спокойно вернулась к наблюдению. Вдруг Ален воскликнул:

– Вон там, метрах в двадцати, слева!

Джильда повернула голову. Какая-то громада медленно удалялась и в конце концов растворилась в темноте.

– Это был…

– Корабль, – серьезно сказал Ален. – Огромный корабль.

– Пришел на помощь?

– Кто может идти с выключенными огнями? Нет-нет.

Джильда вздрогнула, в ее голове промелькнули самые худшие сценарии. Может, все они стали жертвами какого-то масштабного похищения? Что-то вроде пиратского захвата, как в Сомали? Еще она подумала о теракте: что, если кто-то собрался взорвать судно? Она старалась держать себя в руках, Ален наверняка ошибся: это, скорее всего, корабль, который шел на помощь, двигаясь по радару, и точка.

Через несколько секунд в слабом луче света, как в китайском театре теней, проступил еще один силуэт. Внезапно Джильда увидела, как немного выше зажегся огонек, будто кто-то включил и тотчас выключил лампу. Это длилось всего долю секунды, и все же молодая женщина успела заметить на палубе судна быстро движущиеся фигуры. Затем, еще выше, обозначились длинные четкие контуры, вытянутые, как пальцы, с большим вращающимся куполом наверху.

Джильда отпрянула от окна, зажав рот ладонью.

– Военный корабль… – прошептала она. – Боже, там военный корабль.

В этот момент раздался женский вопль:

– Доктора, скорее! Есть где-нибудь доктор?

Ален выскочил из каюты. Джильда снова включила ночник и взяла Джереми на руки. Она закрыла шторкой иллюминатор, будто защищаясь от внешней угрозы. Что, черт возьми, происходит? Откуда взялся военный корабль? К этому моменту пароход стоял уже почти три часа. По графику все пассажиры должны были вскоре высадиться на берег и разбрестись по улицам Барселоны. Она нежно поцеловала сынишку в лоб:

– Теперь, малыш, будем держаться вдвоем. Что бы ни случилось.

Помня о том, какой хаос царит сейчас в коридоре, она решила не усугублять ситуацию и не рассказывать никому об этих призрачных видениях в иллюминаторе: скоро рассветет, и любой сможет увидеть все своими глазами. Она вышла в коридор и протиснулась между пассажирами, привлеченными призывами о помощи. Ребенок продолжал вопить так, что звенело в ушах. Было невыносимо жарко, запах пота становился нестерпимым.

Ален двинулся по коридору направо, потому что крик разносился из третьей секции. В окне аварийной переборки показалось лицо женщины лет сорока.

– Расскажите, что там случилось, – попросил Ален, остановившись в метре от двери.

Он держался настороже.

– Вы врач? – спросила женщина.

– Да.

– Там в первой каюте ребенок. Минут десять назад у него началась рвота. Температура поднялась очень быстро, в жизни такого не видела. Мы раздобыли термометр, он показал 40,3°C. Здесь ни у кого нет лекарства, чтобы сбить температуру.