Харлан Кобен - Убегай!

Кевин, пытаясь тоже приносить какую-то пользу семье, в два часа дня забирал девочек из школы. Поэтому сейчас он дома, в то время как почти все жители этого рабочего района на работе и кругом все тихо и спокойно.

Когда в дверях появился Эш, Кевин стоял перед верстаком и развинчивал DVD, а может, Blu-ray-плеер – он подрабатывал починкой всяких приборов. Он поднял голову и дружелюбно улыбнулся Эшу. Эш улыбнулся в ответ и наставил на него ствол пистолета.

– Только не шуми, и все будет хорошо, – сказал он.

Эш вошел в помещение и закрыл за собой дверь. Он продолжал держать Кевина на мушке и не спускал с него глаз. Кевин стоял перед ним, все еще с отверткой в руке.

В правой руке.

– Чего вы хотите?

– Положи-ка отвертку, Кевин. Будешь слушаться, и никто не пострадает.

– Черт возьми, – сказал Кевин.

– Что?

– Ты же дал мне увидеть твое лицо.

Точно подмечено.

– Об этом не беспокойся. Я изменил внешний вид.

– Вот хрень, – сказал Кевин.

Он бросил взгляд на боковую дверь – похоже, хотел было метнуться туда.

– Келси и Кира, – предостерег его Эш.

Услышав имена дочерей, Кевин застыл на месте.

– У тебя два варианта. Если побежишь, я тебя пристрелю. Потом мне придется устроить все так, будто это неудавшееся ограбление. Это значит, что мне надо будет пойти в дом. А чем там занимаются Келси и Кира, Кевин? Домашнее задание делают? Или телик смотрят? Может, перекусывают? Впрочем, это не важно. Я войду и устрою там нечто столь ужасное, что ты будешь счастлив, что оказался мертвый.

Кевин помотал головой, в глазах его стояли слезы.

– Прошу вас…

– Или же ты прямо сейчас бросишь эту свою отвертку.

Кевин повиновался. Отвертка звякнула о бетонный пол.

– Я не понимаю… Я же никому не причинил зла. Зачем вы это делаете?

Эш пожал плечами.

– Прошу вас, не трогайте моих девочек. Я сделаю все, что вы хотите. Только не надо… – Он судорожно сглотнул и стал как будто немного выше ростом. – И… и что теперь?

Эш подошел к нему и приставил ствол пистолета к его виску. Кевин закрыл глаза, и Эш спустил курок.

Протяжное эхо выстрела громко раскатилось внутри гаража, но Эш сомневался в том, что кто-то снаружи обратит на это внимание.

Кевин свалился на пол, он был уже мертв.

Эш действовал быстро. Вложил пистолет в правую руку Кевина, нажал на спусковой крючок, и пуля вошла в землю. Теперь на его руке останутся частицы пороха. Потом он залез в задний карман брюк Кевина, достал мобильник и приложил большой палец убитого, чтобы зайти в меню. Быстро нашел номер его жены.

С обеих сторон имени Кортни стояло по сердечку.

Сердечки. Рядом с именем жены Кевин поставил сердечки.

Эш набрал простой текст:

МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ. ПОЖАЛУЙСТА, ПРОСТИ МЕНЯ.

Нажал на «Отправить», бросил мобильник на верстак и направился к машине.

Только не спешить, приказал он себе. Не надо торопиться, надо идти спокойно.

По прикидкам Эша, шансов на то, что пройдет сценарий самоубийства, – 80–85 из 100. Огнестрельное ранение в голову, в правый висок жертвы, так почти всегда делает правша, если стреляет в себя. Эш сразу обратил внимание на то, в какой руке Кевин держал отвертку. Потом текстовое сообщение, в котором явно идет речь о самоубийстве. Следы сгоревшего пороха на правой руке. Наличие лишней пули можно понять так, будто в первый раз Кевин струсил и выстрелил мимо, а потом взял себя в руки и довел дело до конца.

Так что сценарий самоубийства, вероятнее всего, прокатит. Восемьдесят, восемьдесят пять процентов, а может, и все девяносто, если учитывать, что Кевин потерял работу и, скорее всего, очень по этому поводу переживал. Если коп попадется слишком шустрый и умный, возможно, он поймет, что не все тут срастается. Например, было маловато времени, чтобы поставить Кевина на ноги перед вторым выстрелом, поэтому может случиться, что какой-нибудь умник-криминалист потратит деньги на изучение траектории пули и обратит внимание на то, что выстрел был произведен почти на уровне пола.

Кто-нибудь, возможно, даже заметил Эша или его автомобиль прямо сейчас, и это тоже могло бы вызвать некоторые вопросы.

Но все это очень маловероятно.

В любом случае они с Ди Ди успеют удрать далеко. Машину как следует вымоют и где-нибудь бросят. И концы в воду.

Эш был мастак на такие штуки.

Он уселся на пассажирское сиденье. Ни одна занавеска на окнах не пошевелилась. Не скрипнула ни одна дверь. Ни одной машины не проехало мимо.

– Ну, что он?.. – спросила Ди Ди.

Эш кивнул.

Ди Ди улыбнулась, и машина тронулась с места.

Когда Саймон вернулся домой, Ингрид встретила его у двери. Они обнялись.

– Только успела рухнуть в кровать, – сказала Ингрид, – как заявилась полиция.

– Знаю.

– Вдруг зазвенел дверной звонок. А я все никак не могла проснуться, – кажется, целая вечность прошла. Думала, это доставка… хотя меня всегда берегут от подобных вещей.

Под теми, кто ее бережет от подобных вещей, она подразумевала консьержей. Раз в неделю Ингрид дежурила ночью в отделении реанимации. И все консьержи знали, что на следующий день она отсыпается, поэтому, если случалась какая-нибудь доставка, курьер должен был оставлять товары внизу. В половине седьмого возвращался с работы Саймон и забирал их.

– Я кое-как натянула на себя спортивный костюм. Приходит полицейский. И давай выпытывать, есть ли у меня алиби. Будто я подозреваемая.

Саймону, конечно, все это уже было известно. Ингрид связалась с ним, как только консьерж сообщил, кто трезвонит в дверь. А потом Эстер послала своего сотрудника, чтобы во время допроса он был рядом с Ингрид.

– И еще только что звонила Мэри из реанимации. Оказывается, копы наведались и в больницу, чтобы проверить, была ли я там. Ты представляешь?

– Они и у меня требовали алиби, – сказал Саймон. – Эстер считает, что это просто обычный порядок.

– Все равно я не понимаю. Что конкретно случилось? Убили Аарона?

– Умышленное убийство, да.

– А где Пейдж?

– Похоже, никто не знает.

Тут подошла Ласло и стала скрести Саймона лапой по ноге. Оба посмотрели на собачку и увидели ее умоляющий взгляд.

– Давай вдвоем прогуляем ее, – сказал Саймон.

Через пять минут они пересекли западную часть Центрального парка и вышли к Шестьдесят седьмой улице; туго натянув поводок, Ласло тащила их за собой. Слева от них, на виду, однако в несколько укромном месте, расположилась крошечная игровая площадка, оформленная в ярких, кричащих тонах. Казалось, совсем недавно они приводили сюда играть сначала Пейдж, затем Аню, а потом уж и Сэма, но с тех пор прошла целая жизнь. Они сидели тогда на скамейке, вся площадка была перед ними как на ладони, даже головой вертеть не обязательно, и на душе было хорошо и спокойно – это место посреди огромного парка в этом огромном городе, расположенное всего в квартале от их дома, казалось совершенно безопасным.